Алек Майкл Экзалтер - Иная реальность
Вирта присела в глубоком реверансе, а Кирилл церемонно ей поклонился и отправился к Федору Хатежину делиться живьем новой информацией. Даже сверзащищенной и шифрованной транковой связи Кирилл в общем-то не доверял. Всякое случается во всех частях марлезонского балета.
* * *
Стало быть, менты из компьютерной безопасности не угомонились. Опять я им понадобился, а Инга, паскуда, то бишь бывшая паскуда, по команде мента, стоявшего на стреме, их выпустила. Балерина царскосельская! Прима Волочкова-Кшесинская! Может, ей ДШК за дрыгоножество подарить? Нет, пусть лучше им мой болван пользуется. В его руках пулемет лучше смориться. А Инге мы АК дадим и парочку гранат. Только, чтоб носила их, где положено: акушер-взрывотехник — специальность редкая. Но боец она славный, и к Евграфу ее теперь можно запросто запустить в разведку, если старый насисьник ватой набить. С новыми грудками ей никто не поверит — скажут подменили. Вирта это, конечно, зря устроила, дурында ревнивая. Но она молодец, шпионку Евграфову лихо вычислила. Евграф и компьютерные менты — странное сочетание, и всех мои файлы интересуют. Семеницкий-младшенький туда же лезет. Весьма любопытственно: меня боятся и считают, что за мной стоят наша мэрия и столичная гебуха. Вирта — суперагент! Придумают же! Был я прикрытием у одного гебиста-эмиссара, ныне, значит, мной эмиссарша из столицы Вирта вертит-крутит. И все вокруг крутые по плешку. Деструкторы хитрые, что компьютеры вырубают, надо полагать, не только у гебистов, но и у ментов. Технологии, твою мать. У всех ресурсы, люди, а у меня фига на постном масле. Бойцы нужны, хотя бы с пяток. У Хатежина надо просить.
Тем не менее Федор Хатежин к идее свершить возмездие и обречь мечам и пожарам пионерлагерь "Лесная сказка" отнесся крайне отрицательно:
— Дербан, тебе что моча в голову стукнула? Фингал что ли под глазом, потому как горшок тоже мимо не пролетел? У Евграфа там поболе двух взводов гвардейцев будет и крахмальный завод в пяти километрах, там еще взвод охраны.
— А если у Белого, что нынче наследник Ижмы-старьевщика, людей попросить?
— Белый, скорее, красным еврографьям поможет, чем мне. Он до сих пор от радости поет и скачет, что на первой руке сидит и секонд-хэнд наследственный никто не отнимает и отнимать не собирается.
— А Евграф у тебя авторынок?
— Слабо ему. Если во второй раз полезет, по дороге возьмем. Он сейчас в зоне особого внимания. Люди его тоже.
— Не все, генерал, и не во всякий час и не во всяком месте. Банду мотоциклетную помнишь? Так вот, в воскресенье они еще раз в наших краях появятся сотоварищи. Твоим патрульным на авторынке мстить будут, а Евграф им стволов обещал подкинуть. Выезжать станут из города по одному, по два, на север, скучкуются после, на западе, примерно в районе между шпалопропиточным и мясокомбинатом.
— Вот оно как! Сведения верные?
— Вернее не бывает.
— Откуда дровишки?
— Из лесу вестимо. Хороший человечек у меня теперь имеется.
— Кто он, само собой, не скажешь.
— Я вас познакомлю, когда людей на Евграфа дашь.
— Ну, если только кого из дружинников, кто добровольно. Или вон сына полка Ваську Буздыкина. Горит желанием с тобой поговорить, барбос. Два дня своего сержанта упрашивал, чтобы позвонить разрешил.
— Понятно, Ванька Жуков, письмо на деревню дедушке Константин-Макарычу. Милый дедушка, забери ты меня отсюда Христа ради…
— Не совсем, этот покруче будет. Сегодня с утра БТР угнал, к тебе в Царское намылился. Но за КПП не выехал. У меня с этим строго. Сейчас на губе сидит.
— Сколько сидеть салажонку?
— Трое суток.
— Свидания разрешены?
— На гауптвахте не положено. Но в виде исключения, потому как он твой крестник, сходи проведай арестанта. Можешь его и насовсем забрать, если завтра Марфуткину ферму прикроешь.
— Не вопрос, прикрою. Я же тебе сразу обещал. С рассвета и до заката я в твоем распоряжении. А Ваську-то я, пожалуй, возьму. Он мне в блокгаузе пригодиться. Работы и службы там хватает.
— Тогда милости прошу в сад, перекусим, чем Бог послал. Наталья уже нас поди заждалась. А потом пойдем твоего Ваську условно-досрочно освобождать.
Федор Хатежин был не совсем прав насчет строгости, порядка и дисциплины в своем гарнизоне. Васька Буздыкин на гауптвахте не сидел, а в одиночку занимался на плацу строевой подготовкой под присмотром здоровенного сержанта. Хатежин освободил сержанта от педагогической повинности, отнял у Васьки карабин Симонова без магазина, а сразу приунывшего юного бойца-спасателя отправил в казарму за сидором с пожитками. На выход с вещами.
— Меня куда сейчас, Федор Михайлович? В ментовку или к бабке в деревню?
— Узнаешь. Пять минут в твоем распоряжении. Кругом, арш!
— Не сбежит?
— Если он тебя, Кир-Валерич, увидел, то нет. Будет здесь как штык, через пять минут, даже раньше.
Васька прибежал через три минуты и доложил по всей форме о прибытии.
— Василий Буздыкин, поступаешь в распоряжение старшего сержанта Дербанова до первого сентября. А там мы с ним решим, куда тебя девать. Все понял?
— Так точно. В распоряжение старшего сержанта Дербанова до конца летних каникул.
— Эй ты, каникуляр, у штаба стоит мой "лендровер". Сидеть смирно и ждать меня до упора. Леон, проводи товарища.
— В строгости держать собираешься?
— А то. Ему курс молодого бойца надо пройти. Или ты его уже всему научил?
— Нет, только начал.
— Лады, а я продолжу. Но продолжай и ты, коль начал, выдавай, военную тайну, генерал. Говоришь, основное действо, по твоим прикидкам, состоится вдалеке от Марфуткиной фермы. Так?
— Если верить некоторым данным, то вполне вероятно. Предположительно противник выдвигается с юго-запада от Вересков и дальше на север к Жердяжьему.
— Вот что, Федор свет Михалыч, если я понадоблюсь, поднимай меня по тревоге в любое время дня и ночи.
— С Дарь-Николавной?
— Можно и с ней.
— Понял, принято. Аккуратней там, Дербан. Сам знаешь.
— Знаю, что я ничего не знаю, и даже об этом не могу знать, ваше превосходительство.
* * *
В машине Кирилл пресек Васькины попытки завязать разговор, потом на него долго и мрачно смотрел, выкурил сигарету, нехорошо выругался и процедил сквозь зубы:
— Едем на стрельбище, покажешь, чему тебя хатежинские научили.
Курс молодого бойца начался. Сержант Дербанов приступил к исполнению своих обязанностей отца-командира, а рядовой необученный Василий Буздыкин еще не знал и даже не догадывался, что его ожидает. Васькину стрельбу Кирилл забраковал сразу. На его взгляд, малец с огнестрельным оружием всяких типоразмеров обращался как постсоветский лох с набором ножей и вилок-ложек в ресторане заграничного пятизвездочного отеля. Сожрать что-то там сможет и голодным не уйдет, если наглости хватит, но удовольствия точно никакого не получит и расслабиться не сумеет, потому как козел и не умеет себя вести в приличном обществе. Ресторанную науку, по правде говоря, Кирилл Дербанов сам недолюбливал, но как выглядят нож-вилка для рыбы знал и ложкой для салата суп не сёрбал. Но, если он мог кому-нибудь простить неумение пользоваться вилкой для разделки омара-лобстера, то неспособность нажимать на спусковой крючок нежно, плавно, уверенно и бестрепетно он считал сродни умственной отсталости. А нежелание учиться прицельному огню — моральным уродством. С Васькой, по мнению Кирилла, дело обстояло совсем худо: его подопечный как полугодовалый щенок боялся очередей над ухом, с опаской держал в руках ручную гранату без запала и немножко сделал под себя, когда Кирилл бросил имитационный взрывпакет позади Васьки, изготовившегося к стрельбе лежа.
— Слушай меня, охламон. И мотай на ус. Ты сейчас можешь вернуться к хатежинским, генерал возьмет. Или бежать в деревню, в глушь, в курятник, к бабке. Или еще куда-нибудь. Но если остаешься со мной, то выбора больше не будет. Пока я не отпущу, неважно в каком виде, живым или мертвым. Я для тебя с этого дня не сосед по дому, и не глупый царь и не языческий бог, и не тупой воинский начальник. Я — дальше, выше, сильнее. И намного круче, чем ты думаешь, салага. Решай, три минуты на размышление. Время пошло.
Васька согласился. А Кирилл не стал спрашивать почему.
— Ты — рядовой необученный. До первого числа у тебя учебка. Не умеешь — научим, не хочешь — заставлять не будем, пойдешь в распыл. У тебя конец детства, сынок. Не передумал? Тогда в машину, твое место в заду! И портки ссаные сменить! На заднем сидении твой камуфляж.
— Леон, Васька меня боится?
— Нет, Кирилл, он тебя уважает и любит, я тоже тебя люблю. Можно мне этому Ваське помогать?
— Можно, только жалеть его не стоит. Цыплят по осени считают. И щенков летнего помета, наверное, тоже.
* * *
Дома Кирилл распорядился Васькиной судьбой.
