Николас ван Палланд - Наковальня
Он бежал.
Спустя три дня у Габриела случился тяжелый сердечный приступ. Врач довольно едко заметил, что если бы не племенные ограничения, то врожденный порок, который и привел к инфаркту, можно было легко обнаружить и вылечить еще при рождении. Однако теперь Габриелу придется довольствоваться мемпласовым сердцем. Возможно, он даже выиграет на этой сделке, если, конечно, переживет эту ночь.
Певица замолчала. Уэстлейк все еще ждал. И неожиданно для себя Габриел ответил:
— Я пришел сюда умереть.
— Быть посему, — промолвил Уэстлейк, спокойно зачерпнул горсть песка с земли и бросил Габриелу в глаза.
Землянин с криком схватился за глаза и услышал голос Уэстлейка, шепчущий:
— Сон жизни.
Эти слова отозвались странным эхом, и боль в глазах Габриела внезапно утихла, и землянин понял.
— Нет! — закричал он. — Нет! Еще нет!
Он заставил свои глаза открыться и был ослеплен ярким светом. Смазанные лица зарябили, сгустились. Уэстлейк, смеющийся на фоне закатного солнца, Изадора, разговаривающая с ним губами, которые превратились в губы Пелема Лила, зубы, щелкающие как медвежий капкан, рука Часовщика, тянущаяся к его глазам.
Боже, он умирает! Он должен проснуться. «Проснись! — закричал себе Габриел. — Все это не реально!»
Он еще слышал пение в долине, но поющий голос был голосом техника Миа, и она говорила:
— Отключение! Код белый!
— Это не настоящее! — закричал Габриел, пытаясь отбиться, но его конечности не слушались.
А затем… а затем он лежал на спине в комнате Действительности, с ее пастельными стенами и мягко загибающимся потолком. Его тело все еще было парализовано. Техник Миа склонилась над ним, озабоченно всматриваясь в его глаза.
— Как вы себя чувствуете? Вы узнаете меня?
Рядом с ее лицом появилось еще одно, и Габриел задохнулся:
— Нет, подождите, это неправда. Пелем Лил самодовольно ухмыльнулся:
— О, никакой ошибки, мистер Кайли. Это — реальный мир.
РАЗГОВОР
— Дело закончено.
— Какое именно?
— Не задавай идиотских вопросов. Мы совершили продажу и вступили во владение.
— Ясно. А как насчет… другого дела? Мы только что взяли его!
— Теперь даже он ничего не сможет сделать. Возможно, было бы лучше просто отрезать концы. Все это, того и гляди, вырвется наружу.
— Ты беспокоишься о журналистах? Это просто фоновый шум.
— Это громкий фоновый шум. Лязганье мечей будит соседей, а нам это сейчас ни к чему. Остальное больше не имеет значения.
— И какова была сделка?
— То, что они просили.
— Значит, ты пошел на это.
— Это была законная продажа.
— Я знаю… но я думала, мы хотим подождать, пока не будем совершенно готовы.
— Давай посмотрим на это трезво. Если бы не Кайли, у нас было бы время сделать это с немного меньшей суетой и более изящно. Однако мы обсудили этот случай, и все, возможно, обернется в нашу пользу. Последняя контрабандная партия уже на месте; к завтрашнему дню ничто больше не будет иметь значения.
— Я не спорю, уже пора.
— Хорошо, мне надо поговорить с тобой сегодня вечером. Надо кое-что обсудить.
— Я приду.
ТИСКИ
Максимальная. Безопасность.
Чья безопасность? Это вопрос спорный. Девять квадратных метров пола. Мягкого. Мягкого не как подушка, а мягкого, как живот. Стены подобны полу. Потолок подобен стенам. Мягкий, как живот, и непроницаемый. Ни один заключенный не сможет вышибить себе мозги в приступе отчаяния. Нет ни окон, ни мебели, ни видимой двери, единственный источник света — неясное свечение в потолке. Металлические обручи на запястьях и лодыжках. И тишина, абсолютная тишина. Никакой пульсации звука, чтобы отмечать ход времени.
Максимальная безопасность.
Габриел стоял на коленях на полу, сжимая голову в ладонях. Кончики пальцев вонзались в череп.
ВЫПУСТИТЕ-МЕНЯ-ВЫПУСТИТЕ-МЕНЯ-ВЫПУСТИТЕ-МЕНЯ-ВЫПУСТИТЕ-МЕНЯ-ВЫПУСТИТЕ-МЕНЯ-ВЫПУСТИТЕ-МЕНЯ…
Он сделает что угодно, лишь бы выйти отсюда. Что угодно, лишь бы выйти. «Нет!» Габриел не даст себя сломать. Если только… сколько времени прошло?
«Что угодно».
Возникло движение воздуха, и освещенность на его закрытых веках изменилась. Отпустив череп, Габриел сжал руки в кулаки и посмотрел вверх. В одной из стен образовалось отверстие, через которое сиял свет. Оттуда же доносился шорох движения.
«Выпустите меня».
Габриел встал, покачиваясь на мягком полу. Заслоняя глаза, он заковылял по коридору света, шагнул в отверстие. Снова шуточки власти: отверстие располагалось настолько низко, чтобы заключенный выходил к приспешникам власти, ждущим в соседней комнате, склонив голову.
Пелем Лил сидел за столиком, перед ним стоял пустой стул.
Комната была восьмиугольной, в четырех углах стояли цурзовские роботы. Четыре пальца нацелились на Габриела, едва он вошел. Землянин сел на пустой стул, все еще щурясь от непривычной яркости. Уголовная эргономика: стол был как раз такой ширины, чтобы Габриел не мог дотянуться до Лила, не поднимаясь на ноги.
Некоторое время Лил молча рассматривал его.
«Расскажи ему все, что он хочет знать, — нашептывал голос внутри Габриела. — Все, что он хочет, все, что он хочет!» Но Организация не верит правде, Организации нужна ложь. Однако Организация имеет средства распознать ложь и будет отвергать ее, требуя другую. Правда ничем не поможет… Суд может отклонить результаты мозгового зондирования как не имеющие законной силы. Правда будет считаться ложью, ложь будет считаться правдой.
А все этот Пелем Лил. В Габриеле вновь пробудилась ярость, и он лелеял ее, чувствуя, как она растет.
— Какое знакомое зрелище, мистер Кайли, — вкрадчиво проговорил Лил.
Габриел дернулся, но тут же взял себя в руки. Губы Лила разошлись, обнажая белые-белые зубы.
— Ах, пожалуйста, мистер Кайли, сделайте это. Усугубите тяжесть своего положения, ускорьте колеса правосудия.
Помня о роботах, не сводящих с него пальцев, Габриел сдержал гнев.
Лил казался разочарованным.
— Нет? Что ж, ладно. Ваш визит в Действительность? Это была топорная работа. Серьезная недооценка с вашей стороны. И у нас по-прежнему остается пропасть, мистер Кайли, между вашими желаниями и моими нуждами. Не хотите перекинуть мост через эту пропасть?
Молчание.
— Нет? О Господи. Вы прилетели в Кьяру, мистер Кайли, меньше недели назад. Ваше имя… возможно, это ваше имя. Объявленные вами причины находиться здесь… становятся все более маловероятными к этому моменту. Ваши действия… — Лид раскинул руки. — Ну-с… вот что мы имеем: одно убийство… предполагаемое, конечно, — он извинительно улыбнулся, — один предполагаемый побег из центра задержания ЦУРЗ, совершенный предположительно с помощью двух предполагаемых бегунов по крышам и который предположительно видели… так, давайте посмотрим… два, четыре, шестнадцать, двадцать… сорок три предполагаемых свидетеля. Ну, обвинение в побеге само по себе разбивается на несколько дюжин отдельных обвинений… гм… предполагаемое нападение на свидетелей, предполагаемый ущерб частной собственности, предполагаемая кража подвесного такси и так далее. Затем, ах да, предполагаемое соучастие в предполагаемом нападении на офицера полиции…
— Предполагаемого офицера полиции, — пробормотал Габриел.
— Ах нет, это доказано и зарегистрировано, — с сожалением возразил Лил. — Ну и далее мы приходим к, увы, еще одному побегу, за которым следует сопротивление аресту, ущерб частной собственности, еще ущерб частной собственности, снова ущерб, нападение на полицейские ИИ-устройства, еще одно убийство, кража подвесно… и так до бесконечности — или до тошноты. — Лил защелкал ногтями по огнеупорной пластмассе стола. Казалось, он оценивает Габриела. Его манеры стали грубыми. — Вы, мистер Кайли, профессионал. Вас послали сюда — я не знаю кто. Вы с Земли, поэтому нас ждут трудности с проверкой. Но я узнаю. Вы профессионал, и с вами будут обращаться как с профессионалом. Мы обратились в Верховный Суд за разрешением на психозондирующую экспертизу. И, учитывая все обстоятельства, в этот раз, я думаю, у нас приличные шансы получить его. Вероятно, в ближайшие семьдесят два часа.
— Раз вы все равно будете меня зондировать, к чему весь этот разговор?
— Убедите меня, мистер Кайли. Убедите меня не зондировать.
— Я не могу убедить вас. Ничто вас не убедит, потому что для этого вы должны быть умным, а вы слишком слепы, и слишком грязны, и слишком жаждете того, чего жаждете, чтобы позволить какому-то там уму встать у вас на пути.
Лил встал.
— Я оставляю вам брошюру об исправительном центре Приюта, где, если вам повезет, вы проведете остаток своей естественной жизни. Там подробно описаны все реабилитационные возможности центра, включая… ну, прочтете сами, мистер Кайли.
