Николай Берг - Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов
– Из чистого гуманизма?
– Да при чем здесь гуманизм? – искренне удивляется начальница некролаборатории.
– Тогда что?
– Чистая наука. Такое чудо попало в руки, уникальный объект для исследований, да еще в придачу с медобразованием в прошлом. Между прочим, это его тоже поддерживает – он ощущает себя работающим медиком. Иногда. Но при этом он еще и морф. Да мы и десятой части не получили еще от сотрудничества, потому терять его…
– Тогда я вообще ничего не понимаю.
– Именно. Ладно, серьезный разговор будет завтра. Я хотела, чтобы вы были в курсе того, что я об этом думаю. Нам эта операция необходима. Считайте, что вы второй раз лезете меня выручать, чтобы получить еще более важные данные. То есть полезете, если согласитесь.
– Однако…
– Да, как-то так.
Мокрая и злая Ирка вылезла из оказавшейся достаточно глубокой лужи. Помогла выбраться собачонке, которая в мокром виде оказалась совсем жалкой и тощей. Выругалась и попробовала вытянуть мотоцикл. Не получилось. Поставила его вертикально, но сдвинуть с места опять не вышло. Плюнула с досады, полезла разбираться, щупая руками под водой. Под ногами пружинило, ерзало, и Ирина поняла уже, что случилось – справа-слева была болотистая низина с остовами давно загнувшихся от мокроты елочек. Дорога, разумеется, тут была все время размокшая. Даже лесовозы, видно, застревали, обочины тоже были раздрызганы. Накидали в эту ямину всяких сучьев и веток. Вот и потревожил эту подводную свалку мотоцикл, напоролся своими важными агрегатами на торчащий сук, и все – так на суке и застрял, как бабочка на булавке.
А дернулось и зашевелилось – это как раз вся эта гать потревожилась. Ирина, будучи все равно уже мокрой и грязной, поводила под мутной водой руками… Да, наехала на одну ветку, та двинула как рычагом другую, поднявшую злосчастный сук навстречу мотоциклу.
Напоролась, как медведь на рогатину. Стянула раненый мотоцикл с сука, выкатила на сухое место. От мотоцикла еще шел пар, торчали куски грязной коры, и что-то подтекало снизу, оставляя лужицы с радужными разводами. Тоскливо осмотрела мотоцикл и ясно поняла – машина накрылась. Полностью. И застряла она не пойми где.
Стало очень страшно. Ириха вслух обругала себя всяко, добавила самолетику, пожелала всякого летунам чертовым, а заодно и так, безотносительно высказалась. Стало легче, но очень ненамного.
Ноги как-то неприятно мелко дрожали. Как тершаяся тут же промокшая Сюка. Ирка села, не выбирая куда, и постаралась взять себя в руки.
Если она что и знала точно, так это то, что нельзя паниковать. Паника – гибель. Потому необходимо собраться с мыслями и успокоиться. Мысли собираться не хотели категорически и первые пришедшие в голову были банально истерическими – заехала далеко, обратно пешком идти дня два надо в лучшем случае. Дорога неизвестно где, да и черта лысого пройдешь – тут в лесу если кто попадется, так уже отожравшиеся на лягушках и мышах резваки… От них на мотоцикле можно было удрать, но мотоцикл вот стоит, обтекает.
Спохватилась, достала ружье, обтерла от воды. Полезла заменять возможно промокшие патроны и выругалась – когда брала патроны, постаралась забрать те, которые Витя засунул подале. Теперь поняла почему – картонные гильзы на глазах разбухли. Итого остались у нее только те, пластиковые, которые были в ружье. Остальные можно смело выкинуть. Вовремя остановилась – выкинуть всегда успеет. А вот тот же порох, глядишь, и пригодится. Решила быстро провести инвентаризацию того, что у нее есть. Начала с оружия. Автомат-коротышка почти и не намок, поставила его поближе. Вышелкнула из пистолета обойму, положила сушиться, обтерев каждый патрончик. Ружье отложила в сторонку пока.
Нож и топорик воды не боялись, а вот одежонку надо было просушить быстро, нельзя ходить в мокром, простынешь даже на жаре. Развесила одежку по кустам, проверила харчи, подмокшими лепешками и сахаром тут же перекусила, покормив и собачонку. Как на грех начался довольно сильный дождик, пришлось выбираться из низинки и устраиваться под раскидистой елкой. Вот и устроилась, сделав навес из старой офицерской плащ-палатки, распалив маленький, но жаркий костерочек и пристроив выжатую одежонку и берцы так, чтоб сохли, а не горели.
Штаны и куртку пришлось под дождем замыть в ближайшей луже, чтоб снять налипшую при падении в чертову лужу грязь. Дождь припустил посильнее, пришлось забираться под елку.
В сухости и уютности даже вздремнула наконец и успокоилась. В конце концов, с лесом она знакома, еда-вода есть, одета хорошо, ну а резваки… Она не безоружна, может за себя постоять. Другое дело – куда идти? То ли пешком обратно, то ли все же добраться до Московского шоссе. По всему получалось, что она совсем уже рядом с ним, где-то тут оно.
Прикинула по времени. Обратно пешком до темноты не успеет точно. Обратный путь теперь до-о-о-олгий. На шоссе… На шоссе, пожалуй, сумеет выбраться. Если не встретит ничего этакого – от речушки до зомби. А вот что дальше на шоссе делать? Это раньше машины перли в обе стороны круглосуточно, и шум транспорта она бы уже точно услышала. Теперь-то на шоссе ее никто не ждет. А если ждет, то ну его на фиг, ждущего. Видывала уже таких, ну их к черту, зубастых.
Дождь все так же шелестел по деревьям, капли шлепались на навес из плащ-палатки, стекали оттуда стеклянными струйками. Похолодало. Немного поприкидовав варианты, Ирина решительно взялась за обустройство ночлега. Сгребла слой пахучей старой сухой хвои, чтоб улечься не на голую землю и не замерзнуть. Разложила на хвое сумки так, чтоб ноги засунуть в одну из них. Пожалела, что не взяла с собой спальник. Придется просыпаться, огонек поддерживать. Напялила на себя подсохшую одежонку, почесала за ухом утомившуюся от впечатлений собачонку и, собрав в корзинку нарубленных топориком сухих веток, расположилась на ночлег. Тепло от костерка отражалось от ветвей елки, экранировалось плащ-палаткой, и, в общем, несмотря на шуршавший еще сильнее дождь, было тепло и сухо. Даже собачонка согрелась и задремала, подрагивая во сне. Вкусно и уютно пахло дымком. Ирина уложила автомат так, чтоб, если что, моментом схватить его. Накрылась как одеялом скатеркой (которая была вообще-то куском старого брезента), и стала хозяйка дремать тоже. Назавтра нужно быть свежей и отдохнувшей. Если на дороге мертвяков много, что ж, придется идти обратно, как приехала. Долго, нудно, но ничего, бывало и хуже. Если мертвяков мало, можно поискать себе какой-нибудь транспорт. Почему-то Ирине вспомнился элегантный «форд» ее шефа с прошлой работы – с двумя пижонскими велосипедами на крыше в пижонском же багажнике. Конечно, она понимала, что это ей уже сон снится, но она видела, что выходит на пустое шоссе, и ближайшая машина – как раз серебристый «форд» шефа с ухоженными вседорожными великами… Один красный, а другой желтый… И шины такие зубастые… Вездеходные.
Добравшись домой, вижу странное – в гостях майор Брысь, чаек пьет в компании Нади.
– Завтра у нас будет парко-хозяйственный день. Потому вы со своим пациентом разбирайтесь. Вечером устроим небольшой сабантуйчик – Надя дала добро устроить праздник на вашей фатере. Пациента тоже пригласите, он ведь послезавтра с конвоем в Тверь покатит?
– Я не в курсе.
– А, ну это ясно же – тверяки послезавтра убывают, значит, и ваш американец тоже.
– И что за интерес в пациенте?
– Ильяс просил. Он еще одного из своих клиентов приведет, тот тоже с тверяками поедет. Тоже по торговым делам. Ну а нам-то лишняя пара ртов… Не разорят ведь?
– Ну смотря как жрать будут. Если в три горла…
– А если и в три?
– Да не разорят, конечно. Только готовить сколько придется…
– А все со своим будут приходить. Давно забытый междусобойчик получится. Ну и жены помогут, Ильясова в том числе.
– Да я не против.
– И хорошо. Ну пойдем, проводите.
Это немного странно, раньше мне прогуливаться с майором не доводилось. Держалась некая дистанция. Ладно, почему бы не прогуляться в кои-то веки…
– Ночью дождь будет, пожалуй, – поглядев на небо, сказал мой командир, когда мы вышли во двор.
– Прямо разговор двух самураев получится, если я добавлю что-нибудь этакое про цветущую сакуру или полнолуние, – фыркнул я.
– Да, похоже… Получен приказ для нашей группы. Завтра готовимся, отдыхаем перед выездом. Послезавтра тренаж в приближенных к боевым условиям. А вот потом нам придется изрядно раскорячиться. Так что за завтрашний день вам надлежит подготовить все для медицинского обеспечения. Я проконтролирую.
– После исполнения – контроль за исполнением? – вспоминается мне чеканная бушковская фраза.
– Разумеется, как иначе? – удивился Брысь. Только до исполнения еще плясать и плясать. Задача мало того что непростая, так еще и с подкладкой и вариациями. И последствиями.
– Ну у Нади все готово, – несколько легкомысленно ответил я ему.
