Дмитрий Лазарев - Антивирус Логинова
– Давай я тебе потом объясню все тонкости. Какое это сейчас имеет значение?
– Для меня – большое! – отрезала Хохлова.
– Меня отправило сюда руководство, – нехотя ответил Шестаков, – без особых объяснений и указаний. Назвали только гостиницу и этот номер. А я не привык обсуждать приказов. Но, увидев здесь тебя, понял, почему все было сделано именно так. Мне предоставили свободу в оценке ситуации и принятии решений. Я уже говорил, что считал тебя погибшей. Подозреваю, что магистры получили информацию непосредственно от Покровителя.
– Что еще за покровитель?
– Ну один из высокопоставленных анхоров. – Шестаков уже явно нервничал. – Алиса, сейчас не время для таких вопросов: Э-маг со своей криганкой могут вот-вот вернуться. Нам бы лучше…
– Вам бы лучше! – перебила его Алиса. – Я остаюсь здесь.
– Что?! – Шестаков не поверил своим ушам.
– Вы слышали. Я никуда с вами не пойду и не оставлю Игоря.
– Девочка, ты совершаешь большую ошибку!
– Возможно, но знать этого наверняка не может никто. А я твердо намерена пройти избранным путем до конца, и путь мой совпадает с тем, который выберет Игорь Логинов.
Инквизитор явно хотел еще что-то сказать, но лицо его вдруг перекосилось, словно он услышал или почувствовал нечто страшное.
– Прощай, Алиса, – глухо промолвил Шестаков. – Надеюсь, тебе не придется горько сожалеть об этом решении.
С этим словами он метнулся к окну, приложил ладонь к стеклу, отчего створка мгновенно и тихо распахнулась, вскочил на подоконник и спрыгнул. Алиса даже вскрикнуть не успела: как-никак ее номер находился на третьем этаже. Она немедленно подбежала к окну, ожидая увидеть его внизу, лежащего на земле и стонущего от боли, но ошиблась: инквизитор стремительным аллюром двигался в сторону автостоянки. Хохлова едва успела закрыть створку, как в дверь номера вновь постучали.
Алиса подошла к двери и, дождавшись, когда дыхание несколько успокоится, спросила:
– Кто там?
– Свои! – лаконично отозвался голос Марины.
Вне себя от радости, Хохлова распахнула дверь. На сей раз это были те, кого она ждала. Все трое выглядели довольно-таки потрепанными, но, главное, живыми. Не сдержавшись, Алиса бросилась на шею Игорю и, спрятав лицо у него на груди, проговорила:
– Боже, как я рада, что вы все вернулись! Никогда больше меня не оставляйте, ладно?
Эпилог
Норвегия. Берег Тронхеймс-фьорда в окрестностях Риссы. 17 ноября 2010 г.
Я стоял на вершине скалы, понемногу сбрасывая в атмосферу излишки отрицательной энергии. Несмотря на мою осторожность и аккуратность в этом деле, ветер с Атлантики, и без того неслабый, становился с каждой минутой все холоднее и злее. Одет я был не очень тепло, но не мерз: Э-магическая терморегуляция работала исправно. Все мое внимание было поглощено лежащим на ладони Осколком. Ледяной кусок металла с острыми краями едва заметно светился. Он словно гипнотизировал меня, и я не мог отвести от него взгляда. Его странное излучение ощущал даже мой Э-детектор, не слишком приспособленный для восприятия и идентификации магических энергий. И меня от этого охватывал какой-то внутренний дискомфорт. Можно себе представить, что чувствовала Моргана, куда более восприимчивая к подобным вещам. Интересно, если даже одна из девяти частей Ключа производит такой эффект, каково же действие цельного артефакта? Голова кругом!
Только сейчас я окончательно понял, что игры кончились, или, скорее, резко выросли ставки. Если мы хотим сохранить жизнь в окружающих нас мирах, тот, кого Ключ держит в заточении, никогда не должен вырваться на свободу.
Сзади послышались шаги, но ее приближение я почувствовал существенно раньше: расту, как-никак! Осколок быстро перекочевал в мой карман. Не то чтобы я ей не доверял, просто на всякий случай.
– Игорь…
– Доброе утро, Алиса.
– Доброе утро. Вы не слишком заняты?
– Так, чуть-чуть. Вы чего-то хотели?
– Поговорить.
– Это можно.
– Что значит – быть Э-магом?
Я слегка внутренне напрягся и внимательно посмотрел на нее.
– А от кого вы слышали этот термин?
– Вспомнила.
– Рад за вас. Вы вспомнили только это или еще что-нибудь?
– Орден почему-то охотится на вас.
– Да, действительно «почему-то». Вопрос скорее к вашим бывшим соратникам, а не ко мне. Я войны Ордену не объявлял.
– Вы ведь сражаетесь с этими кошмарными созданиями Пустоты, и они вроде тоже. Почему же конфронтация вместо сотрудничества?
Я пожал плечами:
– Они не доверяют мне и считают опасным.
– А вы опасны?
– Для врагов – да. Потому что эмоции – это действительно могучая Сила. А так как Орден не может меня контролировать, его пугает непредсказуемость ситуации. Отсюда желание устранить источник беспокойства, то есть меня. Так, для подстраховки.
– А Марина…
– Моргана, – поправил я. – Это ее настоящее имя. Думаю, уже нет смысла скрывать его от вас.
– Вы стали больше доверять мне?
– Дело не только и не столько в доверии. Просто вы сейчас подобны крайне истощенному человеку, которого большое количество пищи сразу может убить. В данном случае наилучшая тактика – постепенность. Ее я и стараюсь придерживаться.
– Ваша забота мне, конечно, очень приятна, но у меня столько вопросов!
– Хотелось бы мне иметь столько же ответов! Что же, могу вас понять, Алиса, ибо в свое время оказался в положении, отчасти похожем на ваше. Представьте: магия, высшие существа, иные миры, кромешники – и простой стажер в адвокатской конторе, ни бельмеса не смыслящий во всем этом. Позже я сказал спасибо тем, кто соблюдал в моем просвещении принцип постепенности. Надеюсь, так же поступите и вы.
– Намекаете, что ничего мне сейчас не расскажете? – собралась обидеться Хохлова.
– Насчет «ничего» вы погорячились. Кое-что вы уже готовы услышать. Но не ждите слишком многого.
– Знаете, у меня порой складывается впечатление, что вы строите между нами какую-то стену.
– Может быть, вы и правы. Поверьте, я делаю это не специально, но не исключено, что так мне и следует поступать.
– Зачем?!
– Непростой вопрос… Давайте лучше сменим тему. Вам ведь нужны ответы? Что же, спрашивайте. Если смогу, постараюсь вам их дать.
– Спасибо. – Алиса на несколько секунд задумалась, с чего бы начать. – Скажите, а у вас и Мари… Морганы один отец, но разные матери?
– Моргана не имеет никакого отношения ни к одному из моих родителей, хотя криганка Лилит – действительно ее мать.
– То есть она вам – не сестра? – Глаза Алисы стали какими-то тревожными.
– Нет.
– А кто?
– Дочь.
– Вы смеетесь надо мной? – Глаза Хохловой гневно сверкнули.
– Ничуть не бывало!
– Но она же выглядит немногим младше вас!
– Выглядит… Криги могут выглядеть как угодно. Но в случае Морганы все примерно так и есть. Время во Внешнем ободе, где живет ее раса, течет значительно быстрее, чем в нашем мире, так что за земной год она прожила там почти двадцать три.
– С ума сойти! – Алиса сжала руками свои плечи, словно ей вдруг стало холодно.
Впрочем, возможно, так оно и было, хотя ее куртка была не в пример теплее моей. Этот обдуваемый всеми ветрами норвежский утес был не самым подходящим местом для романтического свидания, в которое, помимо моей воли, постепенно превращалась наша встреча.
– А ее мать?
– Лилит? Это она пробудила во мне Силу, блокированную с рождения.
– И вы ее… все еще любите?
Я смотрел на вздрагивающую то ли от холода, то ли от внутреннего волнения молодую женщину и понимал, насколько важно ей услышать сейчас мой ответ. И хотя своим вопросом она вторглась в область глубоко личного, куда я вообще не предполагал кого-либо допускать, мне вдруг захотелось именно ей объяснить ту непростую ситуацию.
– Нет. И не думаю, что вообще когда-либо любил. Единственная наша ночь была вызвана помутнением рассудка с моей стороны и холодным расчетом – с ее. Между нами больше никогда и ничего не было и быть не может. Но я благодарен ей за то, что Моргана сейчас рядом со мной. Это дорогого стоит.
– Согласна…
– Я удовлетворил ваше любопытство?
– Это не любопытство! – вскинулась Алиса.
– Значит, это для вас важно?
– Да.
– Почему?
– Мне нужно объяснять? – Темные глаза Алисы пристально смотрели на меня. Она не отводила их в сторону, хотя, по моим ощущениям, это стоило ей немалых усилий.
– Пожалуй, нет.
– И… что вы скажете?
У постоянного тотального контроля над собственными эмоциями есть серьезный побочный эффект: чем дальше, тем сильнее становится искушение однажды отпустить вожжи. Я достаточно долго запрещал себе любить, находя для этого массу уважительных причин. А в этот момент вдруг почувствовал, что готов наплевать на все доводы разума и отдаться все более овладевающему мной чувству. Но все же я решил сделать последнюю попытку.
