Юрий Брайдер - Особый отдел
— Бурак, конечно, догадался, что имеет дело с сумасшедшими. Это и стоило ему жизни, — закончил Цимбаларь.
— А что они так с новым премьером носятся? — задумчиво произнёс Кондаков. — Двойников убирают… Не иначе какие-то виды на него имеют.
— Берия! — косясь на Башилова, произнёс Цимбаларь. — Как-никак свой человек.
— Видите, какая плодотворная у нас получилась встреча, — не обращая внимания на эту шпильку, произнёс тамада. — Все проблемы разрешились, всё стало на свои места. В служебном кабинете такого результата вряд ли добьёшься. Предлагаю выпить на посошок и тихо-мирно разойтись. По здешнему обычаю, каждый наливает себе сам.
Людочка ограничилась глотком шампанского, зато Кондаков набухал полный фужер водки.
— Ты ведь не пьёшь, — шепнул ему на ухо Цимбаларь.
— Конечно, не пью! Но здесь же халява…
Глава 16
ПЛЯСКА НА ГРОБЕ ЕХИДНЫ
Пока охрана Башилова, готовя его выход из ресторана, проверяла и перепроверяла всё вокруг, вплоть до содержимого мусорных урн, троица из особого отдела вышла освежиться на крыльцо. Впрочем, «освежиться» — это было сильно сказано. Цимбаларь и пустившийся во все тяжкие Кондаков дымили сигаретами, а Людочка подновляла макияж, чьи изысканные ароматы экологию окружающей среды, надо полагать, тоже не улучшали.
— Нужно ехать в Ряжск, — сказал Кондаков, выпуская струю дыма в сторону мошки, случайно усевшейся на рукав его пиджака. — Город маленький, все люди на виду. Там этих маньяков и повяжем.
— Не надо никуда ехать, — Цимбаларь скривился, как от зубной боли. — Они нас специально на периферию выманивают, чтобы здесь свободу рук обеспечить.
— Полагаешь, что Камзоловы вернутся в Москву?
— Обязательно, если уже не вернулись. Пока они всех побочных Берий не пришьют, не успокоятся… Надо бы с Ваней переговорить. Может, он что-либо стоящее разнюхал. — Цимбаларь охлопал свои карманы и с досадой произнёс: — Мобильник в старой куртке оставил!
— Что за проблема? — удивился Кондаков. — Одолжи у кого-нибудь.
— На фиг мне чужой! Я ведь Ванькин номер наизусть не помню. Он в памяти моего мобильника хранится.
— На свою память надо полагаться, а не на мобильник! Так и собственное имя скоро забудешь.
Их перепалку прервало появление Башилова. Охранник, шагавший в авангарде, держал перед собой генератор радиопомех, похожий на дырявую сковородку. Ещё двое охранников прикрывали Башилова по бокам и столько же страховали сзади. У всех на груди имелась эмблема в виде слова «Виссарионыч», окружавшего, словно лимбом, чёрную курительную трубку, которую несведущие люди принимали за трубку Шерлока Холмса.
От ресторана до услужливо распахнутой дверцы лимузина было всего ничего — восемь ступенек вниз и десять шагов по прямой. Преодолеть это расстояние предполагалось в предельно короткий срок, но изрядно выпивший и переевший Башилов едва переставлял ноги.
Закончив подкрашивать губки, Людочка сказала:
— Чувствую, что-то сейчас случится.
И будто в воду смотрела, чертовка!
Едва только Башилов, помахав напоследок новым друзьям, ступил с лестницы на тротуар, как из-за ближайшего угла стремительно вылетела девчонка на роликовых коньках. Её голова была повязана алой косынкой, что создавало визуальный эффект несущейся шаровой молнии.
Ловко увернувшись от охранников, она врезалась в Башилова. Тот крякнул, однако на ногах устоял. Двое «Виссарионычей» вцепились в девчонку, а трое попытались запихнуть клиента в машину.
— Сорвите одежду! — заорал Цимбаларь. — Всю! Да не с девки, а с шефа!
Но было уже поздно. На противоположной стороне улицы раздался резкий хлопок, и облако дыма обозначило фигуру сухопарого старика, как бы указывающего тростью на ресторанный фасад.
В воздухе что-то просвистело, растрепав запоздавшим вихрем причёску Людочки. Не успел Цимбаларь, рявкнувший «Ложись!», закрыть рот, как старик, так и не сдвинувшийся с места, вновь окутался облаком, на этот раз кровавым. Трость отлетела в сторону, а на тротуар навзничь рухнул обезглавленный труп.
Машина с Башиловым, оставшимся в одних трусах, унеслась прочь. В руках охранников дикой кошкой извивалась «конькобежка».
— Отпустите, пидоры! — орала она дурным голосом. — Вы мне яйца прищемили!
— Ваня! — воскликнула Людочка. — Это же Ваня!
Ради такого случая вновь воссоединившаяся компания вернулась в ресторан. Поскольку зал «Близнецы» был уже занят, пристроились в «Стрельце», где гуляли молодые офицеры, отбывавшие в дальние гарнизоны.
— Вам как рассказывать? — хлопнув рюмку коньяка, осведомился Ваня. — По порядку или только самое существенное?
— Конечно, по порядку, — сказал Кондаков.
— Давай самое существенное, — потребовал Цимбаларь.
— А я на твоём месте вообще не стала бы распинаться перед этими балбесами, — посоветовала Людочка. — Пётр Фомич, прости, я ведь и себя имею в виду.
— Вижу, что согласия между вами, как всегда нет, — вздохнул Ваня. — Ладно, буду рассказывать, как бог на душу положит… Когда мы виделись в последний раз? Дней пять назад, говорите? Похоже на то… Расставшись с вами, я сразу отправился на поиски этой самой «Революционной армии». Выяснилось, что тусуются они сразу в трёх разных точках. Пивная на Варшавке, подвал в Люблине и стадиончик в Сокольниках. Я почти всё время там и околачивался. Сочувствующим прикидывался. Меня даже обещали в «Красные дьяволята» принять. Это у них детская секция так называется. Вроде прежних октябрят, только с бейсбольными битами и зажигательными бутылками… Оказалось, что Лайку, то есть Лайлак Камзолову в этих кругах прекрасно знают. Но ещё большей известностью пользуется её покойная мамаша, оказавшаяся чуть ли не основательницей всей этой банды, я хотел сказать, «Новой революционной армии». И кондрашка её хватила не где-нибудь на кухне, а на одном из митингов, когда началась потасовка с милицией. По слухам, ещё та была оторва. Даром что с принципами. Лайка в неё уродилась.
— Это моя вина, что биография Камзоловой не была тщательно проверена, — сказала Людочка. — Как-то я её упустила… Наверное, торопилась…
— Каждый из нас в чём-то виноват. Но успешное завершение дела списывает прежние ошибки, — успокоил её Ваня. — Короче, я свою ненаглядную всё-таки дождался. Хмурая явилась, как похмельный матрос. С приятелями недолго побазарила, и те ей одолжили роликовые коньки со всей сопутствующей амуницией. Я исподтишка за этими хлопотами наблюдал и догадался, что планируется атака с ходу. Совсем обнаглели отморозки!
— Что же ты нам сразу не позвонил? — с упрёком произнёс Цимбаларь.
— А какой смысл? Мы ведь не за Лайкой охотились, а за старичком-боровичком. Надеяться на то, что она его выдаст, не приходилось… После того как Лайка с малолетними «революционерами» распрощалась, я её целый день, как козу, пас. Из сил выбился. Она же всё время на роликах. А я где бегом, где на попутках. Пришлось и мне такими же обзавестись.
— И когда ты только успел эти ролики освоить? — удивилась Людочка.
— По крайней мере, не вчера. Нужда, как говорится, соловьём петь заставит. Короче, выследил я местечко, где их папаша скрывается. Обыкновенная съёмная квартира, причём на первом этаже. Я уже заранее прикинул, что самое слабое звено в этой злодейской компашке — именно Камзолов. У него в глазах вечный страх таился, как у побитого пса. Случайный человек. Жертва обстоятельств… Едва лишь Лайка по своим делам куда-то отвалила, я в форточку — шась! Это, кстати, мой коронный номер. Камзолов аж затрясся. Зелёный стал, за сердце хватается. Так и так, говорю, большой тебе привет от утопленника. А заодно и от моего дружка, который сейчас за дверями с кастетом стоит. Думали, что пришили нас? Как бы не так! Мы бессмертные. Нас не задушишь, не убьёшь… У этого обормота челюсть только потому не отвисла, что гипсовой повязкой была зафиксирована.
— Как же он говорил? — полюбопытствовала Людочка.
— С трудом, но довольно внятно. Лишь слово «раскаиваюсь» не давалось. Пришлось для острастки несколько раз ремнём перетянуть. Защищаться он не мог, морду руками прикрывал… Потом я ему обрисовал ситуацию, причём на полном серьёзе. Говорю, что мы из крутой конторы и второй раз тебя не упустим. Петля вот-вот затянется. И будет тебе с дедушкой высшая мера даже на суде присяжных, а дочка минимум двадцатку схлопочет, хоть она и малолетка. По такой статье ответственность наступает с шестнадцати лет, и до этого момента её специально в следственном изоляторе придержат. Намекаю, что выход один — сдать дедушку со всеми потрохами, можно и дохлого. Тогда за сотрудничество со следствием можно вообще избежать уголовного преследования.
— И он согласился?
— Как миленький! А куда ему было деваться? Они на днях в провинции попа ликвидировали и еле ноги оттуда унесли. Даже машину пришлось уничтожить, а Камзолов ею так дорожил. Рассказал, что старик новое преступление задумал — какого-то жирного сазана завалить. А поскольку тот без охраны даже на бабу не ложится, придётся идти на крайний риск. Как я понял, старик решил повторить подвиг Гастелло — уничтожить врага ценой собственной жизни. И роль главного камикадзе отводилась Лайке. За пару секунд до выстрела она должна была воткнуть радиомаяк в одежду жертвы. Желательно поближе к голове или сердцу, чтобы наверняка. Вопрос о путях собственного спасения даже не обсуждался. Дескать, попытайся воспользоваться паникой…
![Игорь Дравин - Твари погани[СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)