"Фантастика 2024-84". Компиляция. Книги 1-13 (СИ) - Мзареулов Константин

Под ударами танков, враг побежал просто мгновенно. Мы подходили к месту назначения вполне спокойно, так, пригибались немного. Скоро прибудут саперы, заминируют «Молочный» дом и территорию рядом, сплошняком, нефиг оставлять немчуре «опорник».

Приданные нашему батальону танкисты ушли вперед к железной дороге, там стоят немецкие танки, поэтому ребятам дан приказ атаковать. Мы выбили остатки обороняющихся и поняли, почему сопротивление было слабым. Пулеметов у немцев было три штуки, но вот патронов… Трофеи были очень грустными, до неприличия. Похоже, проблемка нарисовалась в знаменитом орднунге. Через два часа три наших роты закончили зачистку прилегающих домов и получили жесткий приказ: стоять насмерть. Прошло буквально около часа, когда на площадь выползли два КВ и одна «тридцатьчетверка», все, что осталось после атаки. А вслед за ними появились больше десятка машин противника. Началось избиение младенцев. Наши танкисты, не успевая толком развернуться, получали снаряды в корму. КВ все-таки развернулись, броня у них все же посерьезнее, а вот «три-четыре» спалили мгновенно, из танка никто не вылез. Ротный поднял нас в атаку, едва немецкие панцеры вылезли на площадь. Атакуя гранатами и бутылками с КС, удалось сжечь пару машин. Немцы стали расползаться, не давая возможности к ним подойти, и непрерывно обстреливали наши КВэшки. Кто-то начал кидать гранаты с дымом, пытаясь укрыть оставшиеся в живых наши танки. Немцы тормознули, дожидаясь пехоту, а ту мы вполне успешно отсекали. Полетели мины, ударили орудия. Мой взвод как всегда был самым «счастливым» и находился именно в «Молочном», блин, я словно чувствовал, что в нем окажусь. Стен уже почти не было, укрыться просто негде, простреливается каждый метр. Слева кто-то вскрикнул, как-то даже жалобно, поворачиваю голову, парню осколком срезало полруки, смотрит на нее, лежащую на кирпичах, и стонет. Взрыв, грохот, огонь. Опять вскрик, уже не оборачиваюсь, понимаю, кому-то еще прилетело. Мат и проклятья сзади справа. Боец, лежа на спине, матерится и пытается зажать перебитую ногу. Тут же рядом с ним валится еще один, полголовы снесло. Сверху при каждом попадании мины или снаряда падают какие-то балки, куски стен и просто битый кирпич, получаю свой кирпичик в каску. В голове звон, но силы еще есть, пока не выдохся. А немцы-то лезут сюда, ой как им хочется занять домик… Кидаем гранаты с дымом, последние, кстати. Вывалившись на улицу со стороны площади, попадаем под огонь между домами. Обернуться не успеваю, как что-то долбит в спину, чуть ниже лопатки. Ноги подкашиваются… Мысли в голову лезут одна хуже другой. Через секунду осознаю, что вроде не умер, боль в спине есть, но не внутри, а как будто поленом дали вдоль хребта. Оглядываясь по сторонам, вижу и то «полено». Приличный кусок стены, размером с ведро, лежит рядом со мной. Эх, меня что же, этой дурой приложило? А если бы в голову… Пытаюсь перевернуться, получается, но с трудом. Приподнимаюсь на ногу и слышу:

– Куда, лежи, немцы! – Разворачиваюсь в направлении врага и целюсь. Автомат протарахтел короткой, патрона три-четыре очередью и заткнулся. Выбиваю диск, а запасной-то уже тю-тю, отстрелял я его еще в доме. Черт, спрятаться некуда вообще. Пока в меня не стреляют, замечаю, что наши ребята еще отстреливаются, находясь где-то поблизости. Автомат на землю, магазин в левую, правая рука лезет в карман в поисках патронов. Набил едва ли половину диска, когда между домами показались солдаты противника. Втыкаю диск, дергаю затвор. Поймав в прицел бегущего первым невысокого фашиста, давлю на крючок. Треск очереди, противник падает, остальные залегают и открывают ответный огонь. Фонтанчики встают в метре впереди меня. До противника буквально десяток-полтора шагов. Кто-то рядом кричит:

– Ложись! – Что за дурацкое предложение, и так все лежат? – Взрыв, свист осколков. Среди врагов паника и крики раненых. Стреляю, стреляю, стреляю, всё, кончились патроны. А больше ведь не успею снарядить. Выхватываю гранату и пистолет из кармана штанов. «Фенька» приятно холодит руку, кольцо долой, размахиваюсь и зашвыриваю ребристый подарок куда-то в сторону немцев, бахает взрыв, осколки щелкают по зданиям вокруг, некоторые находят свою жертву, другие утыкаются в кучи битого кирпича. Выставив руку с пистолетом перед собой, ищу врага, а чего, кончились, что ли? Только сейчас замечаю, что вокруг земля трясется и грохот появился. Оборачиваюсь… Мама дорогая! На меня ползет КВ, блин, а ведь меня из него не видно… Механ там просто правит в просвет между домами.

«Он сейчас меня намотает на свои лапти, даже не почувствовав», – мелькает мысль.

Рывок, кто-то, схватив меня за ватник на спине, рывком оттаскивает в сторону. Успеваю заметить, как ППШ попадает аккурат под гусянку. Ругаюсь, матерясь как сапожник. Вспомнив, что кому-то должен целую жизнь, оборачиваюсь. Рядом лежит и еле дышит щупленький паренек. Лицо в крови, но вроде живой.

– Эй, ты кто? – Молчание. – Спасибо, братка. Ты живой? – Вместо ответа у парня закрываются глаза. Нависаю над ним, заглядывая в лицо. Черт, ближе к виску рваная рана, размером с олимпийский рубль. Кажется, даже вижу, как что-то пульсирует там.

– Эй, брат, не умирай давай, ты мне жизнь спас. – Стрельбы над головой уже нет, КВ подавил остатки преследовавшей нас пехоты и ушел дальше. Встаю и, потянув за руку, поднимаю и взваливаю на себя бойца. Я огляделся, хотя и темно, парнишка маленький и весит соответственно. Начинаю движение, сил пока хватает, упрямо иду вперед. Метров за пятьдесят до траншеи навстречу поднимаются пара бойцов и бегут, пригибаясь ко мне. Приняв у меня раненого, устремляются обратно. Дальше уже легче, падаю в окоп и… подняться уже не могу. Сердце того и гляди выскочит из груди. Как я устал!!! В чувство прихожу от толчка в спину и задницу. Сверху летят комья земли, слава богу, не в меня. Эхо очень большого взрыва прокатывается по площади и тает где-то в районе реки.

«Так это наши дом рванули, вот что это было!» – приходит мысль.

Как в книгах того времени писатели с легкостью описывают бой целого полка или хотя бы батальона? Да чушь собачья! Как можно описать такое? Я себя-то не помню, если подумать, а тут действия сразу нескольких солдат нарисовать!

Сколько просидел в траншее, не помню, но побрел в сторону своих, когда уже светало. Черт возьми, вот это замес! Как выжил? Не представляю. Воспоминания об атаке пролетают вихрем, кажется, что это вообще было во сне. Страшно, черт, как же страшно-то… Плюнуть в лицо тому, кто говорит на войне, что ему не страшно. Страх сковывает движения, лишает воздуха, из ног уходит твердость. Сейчас такой отходняк, что не могу фляжку открыть, руки трясутся.

– Давай помогу, – кто-то берет из моих рук фляжку, скорее, выхватывает, ибо трясущиеся пальцы судорожно пытались ее удержать. – Держи, спокойней, спокойней. – Горлышко прижимается к губам, и чувствую, как в рот течет живительная влага. Соленый привкус крови из разбитых губ, уходит, смываемый водой.

– Ну-ка, вот этого давай! – Мне снова подносят фляжку и, хоть и почуял запах, но не отстранился. Один глоток, второй, чуть не подавившись, отстраняюсь и пытаюсь поймать ртом воздух.

«Спиртяга, чистоган!» – В голове начинает тихонько шуметь и тут же накатывает волна расслабления. Просто сползаю по стене, у которой сидел, и валюсь на бок.

– Эй, сержант, ты чего? – слышу, словно в трубе. – Давайте его сюда, на кровать.

«Какая в дупу кровать, где, здесь?» – В голове нарастает шум, и веки падают словно железные.

Тишина. Волшебные ощущения. Просто лежу с закрытыми глазами, нет, не желаю их открывать, пошло все… Полумрак, свет от горящей коптилки, сделанной из гильзы сорокапятимиллиметрового снаряда, немного освещает подвальное помещение.

«О, да это же КП ротного, а сам он где?» – Поворачиваю голову, там, в углу за ширмой, сейчас откинутой, спит за столом политрук, положив голову на руки. Больше никого не вижу.

«Как же тихо-то! Что, война кончилась?» – слышу шаги и поворачиваю голову в другую сторону, там где-то вход в это помещение.