Николай Побережник - Рухнувшие надежды
— Эмм… а бензин?
— А… — спохватилась молодая, — так то все в «военторге», что на станции. Там военные и топливом торгуют и всем своим прочим.
— Это в пакгаузе?
— Где? А! Да, тудой в склад надо иди.
— Ну спасибо девочки… и еще, где можно шлюпку продать?
Они переглянулись, как то сосредоточились и та, что постарше спросила:
— А сколь хотишь за шлюпку?
— Ну в Лесном я такую же чеченам за 150 продал.
— А дешевле?
— А смысл?
— А может… поменяете? Нам очень надо, — почти умоляюще спросила переменившаяся в лице старшая.
— А сколько вы можете за нее заплатить? Ну, или на что хотите поменять?
— У нас есть только 45 золотом. А поменять… А вы к нам вечером заходите домой, от отца хозяйство большое осталось, может, и выберете чего.
Младшая тихонько присела в углу и только переводила взгляд то на меня, то на родственницу, ее подбородок уже подрагивал. А меня как-то этот разговор насторожил. Непонятное что-то с ними, и я решил взять небольшой там аут для выяснения ситуации и последующего ее обдумывания.
— Давайте так, пока ничего обещать не буду. Я живу можно сказать в общине, и эта шлюпка коллективная собственность, мои друзья тоже здесь, в Лунево. Мы посоветуемся, зайдем к вам домой посмотрим, что вы можете предложить на обмен, и потом решим. Такой вариант устроит? — выпалил я на скороговорке, что бы сбить возможную истерику, младшей.
— Хорошо, — выдохнула старшая, — Горная 11, запомните?
— Это где? — спросил я и положил на стойку план поселка.
— Вот тут, в ДОСах, второй переулок от Советской, — поставила она на карандашом жирную точку на плане, — как фонари по улицам включат, мы уже дома будем через десять минут.
— Ладно девчонки, пойду я дел еще много, до вечера.
— До вечера, — ответили они хором, буквально сверля меня глазами.
Выходя из здания, в небольшом тамбуре я столкнулся с двумя явными местными «братками», которые даже увидев меня, шли не сбавляя хода. И естественно мы ощутимо столкнулись плечами с тем, кто шел первым.
— Ты что мля, берегов не видишь ушлепок? — схватив меня за рукав, сразу выпалил тот, что шел первым, а второй как бы привычно заслонил остававшееся проход в узком тамбуре.
На вид обоим было не больше 25 но ребята крепкие, резкие, я реально оценивал ситуацию и в этом тесном тамбуре они меня просто превратят в котлету своими кулачищами размером с литровую пивную кружку. И… Я позволил себя ударить, другого варианта не было вырваться на оперативный простор. Он метил в нос, но успев подставить лобную кость под его колотушку я с грохотом влетел обратно в помещение, снеся с петель одну из створок двери. В голове стоял дикий звон, но падая на спину я успел сообразить и сгруппироваться. Один из лысых, одевая на руку кастет, не торопясь направлялся ко мне. Шансов против них у меня никаких, кроме как стрелять, а стрелять не хочется, ох как не хочется, и пришлось принимать наверное единственное правильное решение, запустив стоявшее у стойки старое эмалированное ведро в окно, которое высадив стекло, громыхая вылетело на площадку перед домом. Затормозив на несколько секунд, братки обдумывали этот мой непонятный «тактический ход», и потом снова направились ко мне.
— Это ваше? — спросил появившийся позади братков Алексей держа в руках ведро, и затем разжал кисть, ведро полетело вниз, и браток провожая ведро взглядом тут же получил прямой в нос, чуть ли не перевернувший его в воздухе. Следом за Алексеем в помещение влетел Иваныч держа в руках пистолет. Второй браток уже не обращал на меня никакого внимания, и я кувыркнулся ему под ноги, сбив его на пол.
Сидя за столом, отпивая из большой кружки холодный квас, я второй рукой держал ПМ, приложив холодный металл к наливающейся шишке на лбу.
— Так а кто говорите вас ударил? — интересовался сидящий напротив капитан в нормальной такой милицейской форме из прошлой жизни, и записывал все в толстую тетрадь.
— Этот, — указал я на одного из лежащих на полу и связанных братков.
— Подтверждаете? — спросил он у родственниц.
Те активно закивали, выглядывая из-за стойки, явно боясь посмотреть в сторону дебоширов.
— Понятно, идите сюда, читаем протокол и расписываемся. Теперь вы трое, — это уже к нам.
Мы все по очереди расписались.
— Вы уж извините, за такое «гостеприимство», — обратился капитан ко мне, убирая тетрадь в планшет, — можете подать на них заявление в городской суд, показания свидетелей у меня есть, часть штрафа взысканная с них, в этом случае будет выплачена городом вам. А пока они 15 суток уголек на котельной покидают.
— Хрен с ним со штрафом, — влез Иваныч, — в следующий раз я их просто пристрелю, земля чище будет.
— Ну это вам решать, — улыбнулся капитан и обратился у же к браткам, — слышали придурки? В следующий раз вас просто пристрелят. Поднимаетесь и топайте к выходу, там вас уже конвойные заждались.
Постанывая, арестанты поднялись, и со связанными сзади руками вышли на улицу, где их бесцеремонно подталкивая, повели куда-то два дружинника с красными повязками на рукавах. Капитан вышел следом.
— Просто замечательно начался день, — присел рядом Иваныч и закурил, — девчата, а плесните мне тоже кваску, пожалуйста.
Младшая засуетилась, за стойкой зазвенела посуда, забулькало, и через несколько секунд она выплыла из-за стойки с двумя кружками и протянула их Алексею и Иванычу.
— Спасибо дочка, — поблагодарил Иваныч и залпом осушил кружку, холодный квас возымел свой эффект, «шибанув в нос» и Иваныч зажмурился, — ох! Хорошо. Ну… теперь рассказывайте, чего уж торопиться.
Они были сестры, Маша — старшая и Дарья. До волны так и работали здесь, на почте, мать умерла при родах Дарьи, и отец воспитывал их сам. После волны, отец погиб защищая свой дом от толпы голодных выживших что приходили в город и сбивались в банды, его просто забили на смерть, сестры неделю прятались на чердаке, пока военные не навели сносный порядок. Потом друг их отца пристроил сестер работать на рынке и вести учет сборов от торговли. А рынок «отошел» одному из каких-то местных авторитетных мужиков. Девушки так сказать «мед с молоком», и за ними не преминули ухаживать братки разного уровня и «веса». А потом, хозяин рынка сменился, по причине внезапной и «загадочной» смерти, на другого не менее авторитетного местного мужика. И все бы ничего, но один из слишком умных бандюков воспылал страстной любовью к девчонкам, причем к обоим и подставил их перед хозяином устроив приличную недостачу по выручке, а затем как «спаситель» внес недостающую сумму в кассу. Но кто-то среди братвы по пьянке проговорился про этот финт и «умник» был наказан… насмерть. И опять вроде все начало налаживаться, только вот у этого «умника» была куча родственников в Лунево, и так как авторитетному человеку предъявлять претензии за родственника они посчитали за моветон при современных раскладах, то ничего не оставалось делать, как начать портить жизнь сестрам. Поджечь их дом было уже две попытки, и куча прочих существенных неприятностей на гране риска для жизни.
