Андрей Белянин - Дочь Белого Волка
Магический Брисингамен, защита женщин, плата за любовь, солнце и металл королей, просто рассыпался на кольца, упавшие на землю и разлетевшиеся тысячами тёплых искр. Порыв ветра унёс их в ночь, куда-то к ледяным вершинам Граней. Всё верно. Мы брали его на время. Богиня лишь забрала то, что принадлежит ей по праву…
— Пойдём домой? — тихо предложил я. — Нам всем надо выспаться и отдохнуть.
— Но как же…
— Я помню, что Дана с подругами ушли на охоту и в наших краях разгуливает некто, убивающий драконов из огнестрельного оружия. Мы успеем. Эд, сможешь подкорректировать время, чтобы мы вернулись сюда завтра до полудня?
— Даже если в твоём мире вы зависнете на пару суток? — сделал вид, что глубоко задумался, северный бог. — Ой, да легко! Что может быть проще игр со временем для того, кто рождён бессмертным…
Я обернулся к Серому Брату, смирно сидящему у колодца.
— Дай пять, старина!
Вожак стаи полярных волков, не задумываясь, протянул мне лапу в ответ. Правильно, чего выделываться-то, никто из его подчинённых не видит. Проводив его до ворот, я ещё раз напомнил об оплате за участие в военной операции. Седой волк пренебрежительно махнул хвостом, ему это было уже неинтересно…
— Па, — опомнилась Хельга, — а твой волчик случайно ничего не знает про мою обезьянку?
— Не спросил, — честно признался я, обнял её за плечи, подмигнул Эду и, развернувшись, крикнул: — Седрик, присмотри тут за всем до моего возвращения!
Ответом послужил беспечный храп старого крестоносца откуда-то из дозорных башенок на стене. Ну и ладно, разберёмся потом, а сейчас домой…
Мы вернулись утомлённые, потные, пыльные, но вполне довольные собой.
Подводя итоги, можно смело признать, что половина моих планов вполне себе выдержала столкновение с реальностью. Возвращения перелётных викингов можно долго не опасаться, а уж волки-призраки вообще носу не высунут из-за Граней, им теперь и фыркать в нашу сторону рискованно. Хотя, конечно, за капитаном Хрюком остался неоплаченный должок, и того же Десигуаля ему придётся вернуть с процентами, я прослежу.
За Дану с подружками как-то особенно волноваться не приходилось, но присутствие на моей земле Фрола было очень неприятно. Если он пришёл сюда ради выполнения своего «заказа», то это нарушает все писаные и неписаные параграфы устава граничаров. Он не прошёл через мой гобелен, значит, его пустил кто-то с соседней заставы или, что ещё хуже, тот, кто стоит за Белой Дамой. В любом случае это моя головная боль, и надеяться на Комитет даже опасно…
Поглядев на часы, я отправил Хельгу спать, а дядю Эдика засунул в душ. При всей его любви к хождению по дому в голом виде душ или ванну он частенько принимал полностью одетым. Причём не из желания одновременно заняться стиркой. Нет, просто ему казалось, что за ним подглядывают речные сильфиды, прячущиеся в струйках горячей воды. Эд их искренне стеснялся, какие-то комплексы из детства, вроде как они его где-то пощекотали и за что-то обхихикали. Точнее сказать не могу, он сам ограничивался стыдливыми полунамёками.
Хельга уснула прямо в компьютерном кресле после получаса обмена с подружками своими новыми «любовными» приключениями. Я перенёс её на кровать и укрыл тонким одеялом, краем глаза отметив на экране, что «мальчик был ничего, симпатичный, но дурак». Грамматика и орфография автора сохранены. Нет, надо срочно что-то делать с нашей системой образования…
Бывший бог заявился ко мне на кухню, тряся мокрыми волосами, как охотничья собака после дождя. Сел напротив, молча намазал майонезом тульский пряник, откусил большой кусок и, даже не прожевав толком, сразу поставил вопрос ребром:
— Ставр, тебе нельзя жениться. Я против.
— Почему? — смутился я, хотя рано или поздно этот разговор всё равно должен был бы состояться.
— Потому что!
— Весомый аргумент. Практически пуленепробиваемый, — согласился я.
— У тебя дочь, дубина! В смысле дубина ты, а дочь у тебя умница, красавица и прелесть.
— Я в курсе. Это же моя дочь, не забыл?
— Она моя племянница, — не слишком повышая голос, чтобы не разбудить Хельгу, прошипел он. — Мы так хорошо живём втроём, вместе.
— Раздельно.
— Я знаю, я не сумасшедший!
— Уверен?
— Ставр, я не хочу, чтобы ты приводил в дом постороннюю женщину!
— Ну не такая она и посторонняя, — вяло протестовал я. — В принципе они уже не раз друг друга видели. И ничего…
— Ничего?! — демонстративно вырвав клок волос у себя на голове, взвился бог со справкой. — Кто из нас псих?! Ставр, да она её ненавидит!
— Дану?
— Леди Мелиссу!!!
— А-а-а, — протянул я, чувствуя себя полным идиотом. — Эд?
— Что?
— Если я дам тебе чупа-чупс, разрешу макать его в кетчуп и тихо включу телевизор, ты уберёшься к себе в комнату?
Он подумал, показал мне два пальца и подчёркнуто важно кивнул. Я честно достал ему из шкафчика два чупа-чупса. Дядя Эдик бесшумно, по стеночке, ушёл к себе.
Мне почему-то стало неуютно в собственном доме. Я отпустил небезразличную мне женщину с тремя юными подругами в замок одного из своих самых злобных и мерзких соседей. К тому же, возможно, тайного колдуна, посредством тёмных ритуалов напускающего настоящих вампиров на мой замок Кость. Зачем я её послушал? Нужно было настоять на своём, дать ей в охрану десяток наёмников, они её знают и, если что…
— Просто ты знал, что в случае нападения летающего флота викингов или волков-призраков на счету будет каждый человек, — тихо и подло сознался я. — Для тебя был более важен твой замок, твои люди, твоя дочь, твой привычный и устоявшийся образ жизни. И знаешь, если они не вернутся утром, то их гибель будет только на твоей совести. Потому что ты — сюзерен. И ты мужчина. Нет?
Потом я вдруг уснул. Да, там, где и сидел, прямо на угловом кухонном диванчике. Меня просто срубило, и это было милосердием. Никаких сновидений, ни хороших, ни плохих, уютный тихий провал в никуда и мягкое выныривание, потому что солнце щекочет ресницы, а аромат яичницы и свежего кофе — обоняние. Я улыбнулся, продрал глаза и… чуть было не подпрыгнул — на моей кухне хозяйничал Капитан!
Мой старый шеф ловко помешивал кофе в медной турке на газовой плите, не давая коричневой пенке вспучиться и убежать. Поверх строгого костюма-тройки он подпоясался Хельгиным фартуком в бело-голубую гжель и мурлыкал себе под нос какой-то очередной гимн языческой богине Сва, призывая её в свидетельницы своей славы.
