Андрей Щупов - Дитя Плазмы. (Сборник)
— Просьбу? — Кэттл фыркнул. — Хороша просьба!
— Я что-то не соображу… Майором? Его? — Сидней окончательно упал духом. — Он что, собирается вернуться в армию?.. Кэттл! Вы понимаете, что это значит?
Кэттл с шумом набрал полную грудь воздуха, но не рявкнул, как я того ожидал, а спросил звенящим голосом:
— Теперь все?
— Теперь все, — Ро кокетливо изогнулась, поправляя на плече сумочку. Более высиживать здесь было нечего, и мы поднялись. Я сгреб свой дневник, Ро небрежным движением одернула юбочку. Сидней поднял на меня горемычный взор.
— Капрал, неужели вы возьмете ее с собой? Такую вот…
Хотя он и назвал меня капралом и не пыхтел подобно Кэттлу, он явно не разобрался в ситуации.
— А что в этом плохого, Сид? Не станете же вы отбирать ее у меня? И кроме того, на архипелаге поощряют, когда старшие офицеры заводят жен.
— Но ведь она не человек, поймите! Она всего-навсего биологическая модель, некое подобие ваших мыслей и желаний, облеченное в человеческую оболочку. Это придаток к вашему «я» и только!
— Помолчите, Сидней! — Кэттл недовольно выпятил нижнюю губу. — Неужели вы не видите, что его этот придаток вполне устраивает?
— Вы совершенно правы, — я небрежно кивнул. — Вполне устраивает, как, впрочем, и тот факт, что вы аккуратно исполните все наши условия. Полагаю, нас здесь ничто уже не держит?
— Ничто и никто! — отчетливо произнес Кэттл. По крайней мере он было краток. Из таких тоже получаются неплохие сержанты.
* * *Когда мы вышли на улицу, Ро приобняла меня за талию.
— Теперь мы будем командовать батальоном. Правда, милый?
— Мы?.. Ты произнесла «мы»? — я пребольно ущипнул ее за локоть.
— Я хотела сказать «ты», милый, — поспешила поправиться она.
— Милый… — Я смерил ее пронизывающим взглядом будущего майора и чеканным шагом двинулся в сторону стоянки автобусов.
Цокая на каблучках, она поспешила следом.
ВАШЕ СЛОВО, МСЬЕ КОМИССАР!
Картинка была невеселой. Три ствола глядели ему в грудь, и в короткое мгновение комиссар успел прокрутить в голове не менее трех-четырех возможных вариантов поведения, отвергнув все, кроме одного-единственного. Вспотев от мысленного спурта, он заставил себя успокоиться и отнял руку от прячущейся под мышкой кобуры.
— Кажется, настала пора потолковать по душам, а? — жирная физиономия Байяра стала еще шире от плотоядной улыбки. — Ты ведь за этим сюда притащился, верно, коп?.. Вилли, забери у него пушку. Малыш немного нервничает, а когда на ремне такая заманчивая игрушка, душевный разговор навряд ли получится.
Монг даже не попытался воспротивиться, когда один из горилл Байяра, огладив его потными ручищами, достал из кобуры «Полицейский-Специальный» 38-го калибра и осторожно передал шефу.
— Неважная пукалка, — Байяр брезгливо подцепил оружие двумя пальцами и, покрутив перед внушительным, в багровых прожилках носом, кинул в корзину для мусора. Комиссар порывисто вздохнул. Он был один против четверых в этом кабинете, а потому приходилось терпеть. И эти издевательские интонации, и хмыканье горилл, и мусорную корзину. Впрочем, за пределами кабинета пространство и люди также принадлежали этому мерзавцу. Монг ни секунды не забывал, каким непростым образом ему удалось прокрасться на остров. Инкогнито, защищенное одной лишь хрупкой оболочкой наспех сработанной легенды, вполне годящейся, чтобы передвигаться по территории Байяра, но совершенно непригодной для сколь-нибудь тщательного опробирования. Первый же признавший его свидетель по сути обратил легенду в прах, о чем и предупреждали комиссара более осторожные коллеги. Увы, он действительно влип по уши. В этой микроимперии зла не было ни интерпола, ни иных властных служб, способных оказать ему какое-либо содействие. Остров, затерявшийся в океане, целиком и полностью принадлежал подпольному миллиардеру Байяру — принадлежал до последнего камушка, до последней песчинки. Полагаться таким образом приходилось на себя — и только на самого себя.
— Вынужден все-таки признать, что вы мужчина, мсье комиссар! — Байяр снисходительно качнул головой. — Возможно, именно по этой причине я и не убрал вас сразу. Герои из кинобоевиков — в жизни почти не встречаются. Нет резона сходить с экрана в жизнь. Там, на сахарном полотне, оно, понятно, и уютней и безопасней. А вы вот осмелились. Удивительно! — Байяр пожал жирными плечами. — Пожалуй, вы даже заслуживаете того, чтобы перед смертью кое на что вам раскрыли глаза. Да, да! Скучно уходить с бала, так не узнав, кто же и кого подцепил на разудалых танцульках. А всем нам так хочется заглянуть хотя бы на пару страниц вперед! А то и в самый конец книги… Вы ведь в сущности не знаете обо мне ничего. Могу себе представить, до чего обидно умирать в подобном неведении.
— Ошибаетесь! Того, что я знаю, с лихвой хватит на то, чтобы отправить вас на электрический стул, — боковым зрением Монг следил за телохранителями мафиози. — Этот самый стул вы, ой, как, заслужили! Уже лет пять, как тому назад.
— Фи!.. Какие гадости вы говорите! Еще упомяните газовую камеру с виселицей… Нашли чем гордиться, — Байяр закурил. — Казнь, обращенная в ритуал, — еще большая дикость, нежели любая свирепая выходка моих ребят.
— И все-таки рано или поздно вам суждено быть поджаренным, помяните мое пророчество.
— Это не пророчество, — всего-навсего пожелание. Но, увы, не всем нашим желаниям суждено сбываться. Да, господин комиссар, не всем, — Байяр закряхтел, устраивая поудобнее в старинном кресле свою обширную задницу, со вздохом постучал ногтем по полированной крышке стола. — Зря вы так. Чего теперь злиться? Все игры заканчиваются чьим-то проигрышом. На этот раз не повезло вам — только и всего.
— Эх, будь моя воля!..
Мафиозо внимательно взглянул в лицо Монгу.
— Мда… Вероятно, все-таки стоит надеть на вас наручники. Аккуратнее, Вилли, без грубостей… Нет, нет, комиссар! Я не боюсь вас, не заблуждайтесь. Просто не хочу, чтобы вы ненароком попортили мою мебель. Все эти столы, стулья и шкафчики достались мне весьма недешево. Перед вами чистейший антиквариат, а кроме того я привыкаю к вещам. Честное слово, будет просто обидно, если вы что-нибудь хряпнете об пол или хотя бы поцарапаете.
Стиснув зубы, Монг позволил застегнуть на запястьях стальные наручники. Поскольку стоять перед этим сбродом было глупо, он оттолкнул плечом ухмыляющегося Вилли и, не спрашивая разрешения, присел в одно из антикварных кресел.
— Итак, — вопросил он, — вы собирались приоткрыть мне глаза на ваши преступления? Я не против.
— Что именно вас интересует, мсье комиссар? — любезно осведомился Байяр.
— Ваша причастность к последним похищениям людей. Где они и что с ними?
— Весьма деликатно с вашей стороны называть это похищением, но… Буду откровенен, я не похищал этих бедолаг.
— Тем не менее они пропали.
— Скажем так, исчезли.
— Значит, вы все же расправились с ними?
— Вы считаете, я подослал к ним киллеров? — личико Байяра смешливо сморщилось. — За кого же вы меня принимаете? Чтобы я — да на старости лет пускал кому-то кровь!
— Но все-таки вы помогли им исчезнуть? — Монг ощутил закипающее раздражение. Разговор напоминал некое шоу, где роль кошки и конферансье отводилась Байяру, ему же предоставляли роль попискивающего мышонка.
— Верно, помог, — Байяр сожалеюще развел руками. — У меня не оставалось выбора, мсье Монг. Эти парни провинились дважды — во-первых, отличившись чрезмерным любопытством, а во-вторых, намереваясь пренебречь таким святым правилом, как обет молчания.
— Они узнали, что на вашем острове незаконно добывается уран?
— Точно! Более того — тот же Кони умудрился пронюхать о моих последних поставках на Ближний Восток и отчего-то взбунтовался. Восточному террору давно уже мало взрывчатки с ипритом. Кое-чем я им помог, и вот этот прохвост за моей спиной начал вдруг крутить шашни с интерполом и даже попытался организовать встречу с прессой. Как я должен был, по вашему, реагировать?
— Во всяком случае вы не растерялись и отреагировали должным образом. Кони пропал, как и все те, что пропали задолго до него… — Впервые в голосе Монга прозвучало некоторое замешательство. — Надо признать, дельце это вы прокрутили блестяще.
— Интересуетесь подробностями?
— Ммм… Было бы, признаться, любопытно понять, каким образом вы его выкрали.
Исчезновение Кони в самом деле представлялось совершенно необъяснимым. Носителя мафиозных тайн стерегли денно и нощно несколько десятков людей. Детективы вились вокруг гостиницы, в которой он жил, а возле дверей номера бдительно прохаживались вооруженные автоматами полисмены. На Байяра готовилась настоящая облава, и козырной картой для следственных органов был этот самый Кони. И все-таки средь бела дня, практически на глазах у всех он пропал. Растворился в воздухе, как и предыдущие жертвы Байяра. Ни трупа, ни крови, никаких других следов. Все в точности повторяло прежние истории: пустующая комната, неубранная постель, поднос с чашкой недопитого чая или кофе.
