Михаил Кликин - Идеальный враг
4
Ему снился сон, будто он вернулся домой. Мама и Ната встретили его на пороге. Каким-то образом он знал, что через несколько минут появится Тина. Он представлял ее удивленное лицо, когда она увидит его, и улыбался.
Улыбался во сне…
Но он так и не дождался любимую. Так и не увидел ее.
Его разбудил далекий вой сирены.
Он застонал и очнулся. Открыл глаза.
По стенам прыгали тени, моргал электрический свет. Встревоженно гудели голоса, старшие отрядов криком поднимали людей, гнали их на улицу.
– Проснулся? – наклонился к нему Гнутый. – Вставай! Что-то случилось!
– Сколько я спал? – нахмурился Павел, пытаясь включиться в реальность.
– Долго!
– Сейчас утро? Вечер?
– Еще день.
– А почему сирена?
– Не знаю…
Бригадир Дизель возник рядом с ними, закричал:
– Быстро, быстро! Сколько раз я должен повторять?
– А что случилось, бригадир? – спросил Рыжий, зашнуровывая ботинки.
– Там узнаешь!..
Павел сел на кровати, спустил ноги на пол. Попытался вспомнить, как он очутился в бараке. Не смог. Он помнил лишь столовую. Помнил, как закружился потолок, как уплыл из-под ног пол, как закачались стены, и кто-то поддержал его, подхватил.
– Давай, одевайся, – Гнутый уже был готов идти. Шайтан и Рыжий заканчивали обуваться. Маркс и Грек, оглядываясь на товарищей, торопя их жестами, шагали к выходу вслед за ругающимся бригадиром.
– Это вы меня сюда перетащили? – спросил Павел, пытаясь залезть в штаны.
– Да.
– Никто не мешал?
– Нет.
– Как Клоп?
– По уши в дерьме.
– Как мы?
– Нормально.
– Мои вещи?
– Бумаги под подушкой. И возьми это, – Гнутый разжал кулак. Павел протянул руку. Теплая медная монетка упала ему в ладонь.
– Спасибо, – сказал Павел.
Гнутый кивнул:
– Пожалуйста…
Барак они покинули последними: толкнули тугую дверь, взлетели по металлической лестнице, выбежали на улицу. Увидели, что весь лагерь уже стоит на плацу. Через несколько минут и они заняли свои места в строю. Бригадир покосился на них, погрозил кулаком. Гнутый, извиняясь, пожал плечами.
Сирена умолкла. Несколько мгновений было тихо. А потом громкоговорители, установленные на сторожевых вышках, рявкнули так, что в ушах зазвенело:
– Смирно!
Штрафники подобрались, вскинули головы, скашивая глаза в сторону далеких ворот. Оттуда шли какие-то люди. Охранников можно было опознать по черной форме с ярко-красными нашивками. Фигура начальника лагеря тоже была узнаваема: тучный и неповоротливый, он ходил, широко расставляя ноги, переваливаясь, словно гусь. А вот гражданские редко посещали Черную Зону.
Что им здесь было надо?
– Будут отбирать людей, – негромко сказал сосед справа, словно отвечая на мысленный вопрос Павла.
– Куда отбирать? – спросил Гнутый.
– Мне не докладывали…
Бригадир, услышав шум, обернулся, скорчил зверскую физиономию. Гнутый заискивающе улыбнулся ему, чуть пожал плечами, словно говоря: «а я что? я ничего…»
Гости – или хозяева? – приближались. Впереди шли десять охранников, вооруженных скорострельными пулеметами «Скорпион», имеющими встроенную систему блокировки. Система эта умела опознавать хозяина оружия. Когда оружие оказывалось в руках незнакомого человека, то спусковой механизм автоматически запирался, и, если через несколько минут не был введен код разблокировки, то пулемет попросту взрывался.
Рядом с охранниками вышагивал отдувающийся начальник лагеря. За ним шел его заместитель, маленький очкастый человечек, плешивый и кривоногий, прозываемый среди штрафников Пауком. Поговаривали, что жалкая внешность его обманчива. Вернувшиеся из карцера заключенные рассказывали, что рука у этого очкарика тяжелая, а удар хлесткий. Ходили слухи, что, увлекшись, он не раз забивал заключенных до смерти.
За спинами охранников держались незнакомцы. Их было трое. Один – длинноволосый, с непокрытой головой, в длинном черном плаще, наброшенном на плечи. Второй – обритый наголо, легко, почти по-пляжному одетый. И третий – в дымчатых очках, в строгом сером костюме с белым круглым шевроном на рукаве.
Павел насторожился.
Слишком часто стали ему встречаться эти загадочные люди в сером.
Что на этот раз им надо? Неужели и здесь, на Черной Зоне, есть люди, которые людьми не являются?
А впрочем, в охраняемом неприступном лагере им самое место.
И здесь, действительно, множество странных людей…
Снова вернулись старые страхи, о которых Павел последние дни даже не вспоминал. Представилось, что добрая половина заключенных здесь – нелюди. И новым смыслом наполнилась фраза, оброненная соседом:
«Будут отбирать людей…»
Охранники разошлись, выстроились в линию шагах в десяти от строя заключенных, нацелили автоматы на штрафников. Остановившийся Паук развернул папку, согнутым указательным пальцем поправил старомодные очки. Начальник лагеря вытер со лба пот, вздохнул тяжело, хмуро оглядел своих подопечных, спросил устало:
– Ну что, все на месте?
И старшие отрядов, поочередно на три шага выступая из общего строя, вытягиваясь под взглядами начальства и дулами автоматов, стали четко докладывать:
– В первом отряде незаконно отсутствующих нет! Старший отряда, заключенный номер тридцать шесть Ян Хельвиг!
– Во втором отряде незаконно отсутствующих нет! Старший отряда…
Выслушав доклады, начальник снова вздохнул:
– Хорошо… – Он, словно в шпаргалку, заглянул в папку, которую держал в руках его заместитель Паук. – У меня для вас добрая новость, друзья… – Начальник всегда называл заключенных «друзьями», даже когда посылал их на смерть. И все новости у него всегда оказывались добрыми. – Для выполнения особой задачи нам, – он мотнул головой в сторону одетой в гражданское троицы, – требуются смелые крепкие бойцы. Такие, как вы. Должен предупредить, что дело предстоит трудное. Но оно того стоит, поверьте мне. Тем из вас, кто покажет себя хорошо в бою, будут значительно сокращены сроки заключения. Особенно отличившиеся будут амнистированы и выйдут на свободу…
Павел вытянул шею, ловя каждое слово начальника, локтем толкнул отвлекшегося Гнутого, сказал ему:
– Слушай!
-.. А теперь я зачитаю список людей, которых мы отобрали, – объявил начальник, и забрал у очкастого заместителя папку. – Заключенный номер сто двенадцать Геллер!
– Я! – откликнулся кто-то в первом отряде.
– Заключенный номер шестьдесят пять Ферн.
– Я!
– Заключенный номер двести одиннадцать Фишер.
– Я! – отозвался толстяк Че…
Павел напряженно вслушивался в выкликаемые фамилии. Он боялся, что пропустит свою, ведь начальник мог невнятно произнести непривычную для него русскую фамилию, а номер свой Павел постоянно путал – у него всегда были проблемы с запоминанием чисел.
– … Мартин!
– Я!
– Заключенный номер триста девятнадцать…
Павел молил Бога, чтобы сейчас назвали его. Он знал, что это его шанс, быть может единственный, быть может последний. Он провел в лагере совсем немного времени, но уже не раз слышал от других заключенных о случаях, когда штрафников освобождали за проявленный в бою героизм.
«…будут значительно сокращены сроки заключения… будут амнистированы и выйдут на свободу…»
С другой стороны, он боялся. Он понимал, что задание, которое им предстоит выполнять, не обычная операция по зачистке местности. Быть может их пошлют в ад, в самое настоящее пекло.
Но он верил, что выживет.
Ведь у него была любимая девушка, сестра и мама. Он обещал им вернуться. Он только начал жить, и еще так много надо было сделать.
Он не мог умереть. Для этого он был слишком молод.
– Заключенный номер двести тридцать восемь Голованов.
– Я! – звонким голосом выкрикнул Павел, чувствуя, как срывается с места сердце.
– Заключенный номер двести тридцать девять Ягич.
– Я! – откликнулся Гнутый.
А потом на свою фамилию отозвался Шайтан. И Грек. И Рыжий. И Маркс.
И Дизель. И Черный Феликс.
Их всех отобрали.
Им всем дали шанс.
А имена и номера все звучали.
Для выполнения неизвестной боевой задачи требовались смелые крепкие бойцы.
Много бойцов.
Много…
5
Им дали на сборы один вечер и одну ночь.
Начальник объявил, что утром за ними придут. И так и не сказал, что же за дело им предстоит. Незнакомцы, одетые в гражданское, не проронили ни слова. Они просто рассматривали заключенных и слушали их голоса. Потом, вернувшись в бараки, штрафники еще долго обсуждали, кто были эти необычные посетители, и что им было нужно.
Тогда-то Павел и рассказал о серых людях с белыми кругами на рукавах. О том, как они вели себя, допрашивая его, как держались, о странных вопросах, что они задавали:
– …они представились как доктор Смит и агент Смит…
Заключенные внимательно слушали Павла, недоверчиво покачивали головами.
