Андрей Щупов - Оккупация
— Сначала проход по кругу… Что-то вроде парада-але. Потом какое-то время придется подождать, пока местные дилеры соберут с публики денежные суммы.
— Ничего, подождем. — Прогудел Потап, — нам спешить некуда.
— Это точно! — откликнулся Сергей. — Как пелось в одной хорошей песенке: в гости к Богу не бывает опозданий.
— Боишься? — Шматов глянул на него с кривой усмешкой.
— Честно говоря, трясет немного. — Миронов то и дело посматривал на дальний конец арены, на котором толпой прохаживались их будущие соперники.
— Ты не туда смотри, а на публику. — Посоветовал Потап. — Где ты еще видел такое разноцветье? Красное, белое, желтое — все вперемешку, словно на рынке каком.
— А это и есть рынок. Только торгуют здесь мясом, вроде нашего. — Виктор в сердцах плюнул себе под ноги. — Ненавижу!..
— Спокойнее, дружок, спокойнее! — Шматов предостерегающе коснулся его плеча. — Этак мы и до боя не дотянем. Вон как на твой плевок все вскинулись!
Он был прав. Соседи по бараку смотрели на Виктора зло и осуждающе. В самом деле, нельзя плевать на землю, которой, может быть, очень скоро придется впитывать в себя твою же собственную кровь…
Вновь что-то зычно выкрикнул начальник стражи, и колонна бойцов мерным шагом двинулась в обход арены. Кое-кто из дайков браво размахивал оружием, и каждое движение публика встречала приветственным ревом. Не прошло незамеченным и появление двух выряженных в рубашки и галстуки россиян. Впрочем, пока на них больше показывали пальцем, а то и просто смеялись, прикрывая рты платками или ладонями.
— Похоже, мы им нравимся, — озирая ряды гигантского цирка, проговорил Миронов. — Или наоборот?
— Главное, чтобы помидорами тухлыми не забросали.
— У них тут помидоры не растут, — поправил Шматова Виктор. — Все больше орехи.
— Тем более…
Обход арены шел своим чередом. Уже после седьмого круга Миронов стянул с ног тесноватые туфли и, связав их шнурками, повесил себе на шею. Парад-але успел изрядно их утомить. Солнце немилосердно пекло, и рубахи, некогда бывшие чистыми и белоснежными, покрылись темными пятнами пота. В этом смысле пестрый халат Виктора смотрелся более выигрышно.
— Пить хочется. — Пожаловался Сергей. — Когда же они закончат со своими ставками?
— Не спеши. Может, это последняя наша прогулка.
— Ага, еще немного, и живьем испечемся. — Миронов утер лицо концом галстука, кивнул в сторону ближайшей трибуны. — А эти патриции еще и виноград у нас на глазах лопают. Вон, какое блюдо на стол выставили.
— А ты попроси, может, бросят ягодку… — Шматов оглянулся. — Ну, вот, кажется, и подходит к концу наша демонстрация.
Суфаны и впрямь отдавали новые команды, спешно сгоняя бойцов на середину арены. Все той же колонной дайки потянулись в центр площадки. На лицах многих угадывалось облегчение. В самом деле, ожидание смерти хуже самой смерти. А уж разгуливать под лучами здешнего солнышка удовольствие и вовсе небольшое.
— Интересно, поставили на нас хоть пару грошиков? — хмыкнул Сергей.
— Тебе действительно, это интересно?
— Нет, конечно. Мне — другое интересно…
— Что именно?
— А то, что будет полным идиотизмом, если мы сейчас сдохнем. — Миронов в упор взглянул на Потапа. — Ты вспомни, сколько раз мы под пулями ходили, от ножей увертывались, от кастетов, а тут возьмем и сляжем от допотопных мечей.
— Что ж, так оно, может, и лучше. — Шматов невесело улыбнулся. — Сдохнуть от пули, Сергунь, — дело заурядное, так что нам, считай, повезло. Не куда-нибудь, а в Колизей угодили. Такое не всякому менту выпадает. Обидно, правда, что потомства не оставили.
— Дом не построили, дерево не посадили!.. — эхом откликнулся Виктор. И вновь на тревожной, возмущающей душу ноте загудели трубы. Выстроившаяся напротив шеренга бойцов с готовностью вскинула оружие.
— Ишь, как стараются! — усмехнулся Миронов. — И как это надо понимать?
— Наверное, что-то вроде приветствия.
— Ага, идущие на смерть приветствуют тебя, цезарь, — так что ли?
— Мафата здесь нет, — пояснил Виктор, — так что это приветствие публике.
— А вот хрен ей — этой самой публике! Стану я еще трясти перед ней мечом!
— Давай, давай, не ерепенься! — подавая пример, Шматов поднял свою шпагу вверх, с ухмылкой оглядел гомонящий амфитеатр. — Как знать, может, именно этой публике придется решать сегодня — жить нам с вами или отправляться в иной мир.
Ворча про себя ругательства, Миронов также взметнул над головой саблю. После затянувшегося обхода выбранное оружие уже не казалось ему подходящим для его руки. Пожалуй, Шматов поступил умнее, выбрав узкую и легкую шпажонку. Наверное, и сейчас не чувствует ее веса — машет себе, словно пушинкой. Конечно, Сергей тоже не больно-то устал, однако мысленно все же признавал: появись у него снова такая возможность, он попытался бы взять из возка что-нибудь полегче.
Между тем, новоиспеченные гладиаторы двумя скученными шеренгами продолжали стоять друг против друга, угрожающе потрясая оружием. Картинка могла бы показаться смешной, если не знать, что последует за ней. По счастью, длилось это действо недолго. Снова гаркнул командным голосом сотник-суфан, и на этот раз Виктор даже не стал ничего переводить. Короткую фразу: «К бою!» бывшие офицеры милиции поняли прекрасно. Сумрачным шагом шеренги двинулись друг к дружке. Те воины, что не поленились прихватить с возка щиты, теперь грозно лупили по ним мечами и палицами. Шум был не бог весть какой, однако следовало признать, что определенное психическое воздействие он производил. И поневоле, Миронов припомнил, как проводили незадолго до приезда в столицу Урала президента России милицейские учения. Вооруженные дубинками и пластиковыми щитами, бойцы ОМОНА действовали тогда точно так же. Грохотали дубинками по щитам и мерно шествовали вперед. И ведь наверняка придумана эта хитрость в фараоновы времена, а гляди-ка — дотянула до третьего просвещенного тысячелетия!
— Жаль, Вадика с нами нет… — проворчал шагающий рядом Потап. Миронов мысленно с ним согласился. Уж с Дымовым они действительно могли бы чувствовать себя в полной безопасности. Да и этих клоунов с железками в руках Вадик разметал бы в пару мгновений…
— Вперед! — рявкнул по-дайкирийски шерх, и, глянув в его сторону, Сергей порадовался, что не пришлось сегодня калечить этого богатыря. Пока правила поединка будут заставлять сходиться между собой не единичных воинов, а целые команды, следовало беречь каждого сильного бойца. А уж хлестаться в бараках между собой представлялось и вовсе делом глубоко неумным…
До противника оставалось еще шагов двадцать, а Миронов уже видел своего противника — мускулистого загорелого бойца в бронзовом шлеме, с нагрудником из толстой черненой кожи. По комплекции такой же, как он, но значительно злее. Видно даже по глазам, что рвется в бой — все равно как цепной пес. Сам Миронов ноги переставлял вяло, и даже кривой его меч пару раз скользнул по песку, оставив позорную борозду. Впрочем, кроме Сергея никто более оружия не волочил, — шеренга наступала браво и слаженно.
— Ускорились! — Шматов безжалостно молотнул локтем под ребро приятелю, и Сергей разом встрепенулся. Потап был, конечно, прав. Схватка есть схватка, и соням на арене делать нечего. Совершенно не к месту вспомнилось, как однажды он вышел на ринг против добродушного парня Андрюхи, с которым дружил еще с детского сада и к которому при всем своем желании не мог испытывать какой-либо злости — ни обычной человеческой, ни даже спортивной. Самое смешное, что круглолицый Андрюха тоже не испытывал к нему злых чувств. Своего бить сложно, и ничего удивительного, что бой не получился. Два раунда они перетаптывались по рингу, безыскусно тузя друг дружку по плечам и перчаткам. Могли, конечно, что-нибудь и разыграть — хотя бы для виду, но не хватило ума. В итоге — уже во втором раунде оба получили по предупреждению за пассивность, а в третьем за один-единственный удар в лоб — победу с преимуществом в одно очко присудили Миронову. Словом, не бой, а одно название. Хотя и тогда Миронов ощущал немалый стыд. Как ни крути, Андрюха его не смог ударить, а он смог. Пусть несильно и пусть только в лоб, но дела это не меняло. И не помогли даже три литра пива, распитых совместно сразу после соревнований. Победа, пусть и липовая, встала меж ними недобрым барьером, дружба пошла вкось. Здесь же речь шла не об очках, а о жизни, а потому любое добродушие категорически воспрещалось. Кроме того, Сергей видел, что в этот раз против них выставили по-настоящему серьезных бойцов, а, значит, и рассчитывать на благополучный исход не приходилось. Потапу, может, еще и повезет. А им с Виктором вряд ли…
Противник налетел, как вихрь, сходу ударив ятаганам. Удар был жутким, но Сергею удалось каким-то чудом его отбить. В свою очередь он заученным движением ткнул мечом в живот врага, но назначение выпада было исключительно отвлекающим. Для того и тренировались они со Шматовым в дальнем углу барака. С торжествующим оскалом дайк играючи отбил выпад, отбил и второй, на который Сергей полагал главные свои надежды. И в эту самую секунду Миронов швырнул ему в лицо туфли — трюк, который вышел экспромтом и который сумел таки отвлечь на мгновение бойца. Вскинувшись, дайк отбил туфли рукой и немедленно пропустил мощнейший удар в грудь. Грамотно раскрутив вертушку, Миронов вонзил правую ступню в область сердца соперника и тут же на подскоке сработал левой ногой, угодив точно в челюсть рубаки. Удары получились чистыми, никакого финального завершения даже не понадобилось. Клацнув зубами и обморочно охнув, дайк рухнул на землю, как подкошенный. Миронов немедленно развернулся к Шматову, но и здесь все было кончено. Изумив своего противника стремительными финтами, Потап щадящее полоснул по руке, держащей саблю, и тут же без промедления нанес по голове дайка сильнейший удар плашмя.
