Алексей Ефимов - Долгая дорога к дому
— А у нас хватит горючего, чтобы долететь до цели? — спросил сразу нахмурившийся Сергей.
— Горючего здесь нет. Наши двигатели получают энергию от реактора и для создания тяги разгоняют инертную массу. Её хватит, чтобы погасить орбитальную скорость и сесть внутри Ворот, но не больше. Это билет в один конец.
Сергей вдруг потерял интерес к дальнейшим расспросам. Он даже не представлял, что его желание вернуться домой приведет к таким сложностям. Если бы он знал, он бы отказался от помощи Анмая и Иситталы… но теперь оставалось лишь надеяться на лучшее.
Анмай говорил, что всё путешествие продлится тридцать шесть часов — вроде бы небольшой срок, но он растянулся, казалось, до бесконечности. Вэру вовсе не управлял кораблем — тот летел по заранее заданной программе. Большую часть времени он проводил с Иситталой, которая и впрямь переносила этот полет куда легче, чем мужчины. Сергей, боясь помешать паре, подолгу просиживал в рубке, стараясь свыкнуться с мыслью, что вскоре вернется в свой родной мир. Это было легко, поскольку он не мог в это поверить.
Через два часа после старта они прошли мимо одного из спутников — единственных знакомых Элари звезд. Вблизи спутник ничем не походил на звезду — Сергей увидел плоскую решетчатую платформу длиной в несколько миль, с множеством надстроек, антенн и телескопов.
— Они могут разглядеть на поверхности Ленгурьи даже муравья, — пояснил Анмай. — Мы все были там, как на ладони. Это построено моим народом, но вся эта техника давно устарела и почти не действует.
С каждым часом Ленгурья и Ирулана медленно отходили назад, становились всё меньше, а Звезда — всё больше, заполняя полнеба. Её тусклое лиловое свечение и острые пики, поднимавшиеся к ним из глубины, внушали юноше страх. Что бы там не говорил Анмай о его инстинктах — Сергей чувствовал, что там страшное место и его нужно обходить стороной. Впрочем, у него больше не было выбора — оставалось лишь пройти предначертанный им себе путь.
Наконец, настал час, когда планеты-близнецы — он так и не научился их различать — скрылись за пиками Звезды. То было пугающее зрелище — два нежных голубых диска словно насадились на острые черные шпили, а потом исчезли. Лишь тогда Сергей начал осознавать чудовищный размер сооружения, к которому они направлялись — осознавать, а не чувствовать, потому что почувствовать его было невозможно.
В назначенный час граненые шпили расступились. Сергей увидел многогранную шахту, ведущую в полую сердцевину громадины, такую большую, что в неё прошел бы целый мир. На её дне переливался сине-радужный свет — словно разводы на мыльной пленке, но ярче, гораздо ярче. Свет завораживал, манил, звал — а они падали к нему.
Анмай увеличил мощность двигателей, чтобы они действительно не упали туда. Теперь на борту была почти нормальная тяжесть и юноше казалось, что путешествие уже подходит к концу — сейчас они нырнут в этот свет… и окажутся дома.
— Ну, я-то не окажусь, — вздохнул Анмай, когда Сергей поделился с ним своими чувствами. — Я даже не знаю, где мой дом. Моей… моей родины больше нет. А мир, в котором я вторично родился на свет, теперь совершенно чужой. Здесь… я не знаю. Но мы не должны входить в Ворота — если нас не разорвет при входе, то выйти мы можем где угодно. Про эти Ворота говорят — "из одного во всё". Это правда. А главное — даже если мы попадем на теневую сторону, до Земли останется ещё около ста двадцати миллионов световых лет. Ты можешь представить, сколько займет это путешествие при нашей нынешней скорости?
Сергей мог и потому обиженно замолчал. Но его родной мир казался таким близким… попросту, ему не хотелось оставаться внутри Звезды — он был готов лететь угодно, но только не сюда. Впрочем, другие не разделяли его предчувствий и, когда Анмай вновь резко изменил курс, юноша переменил свое мнение.
Изнутри Звезда была удивительной — острия её шпилей, словно отраженные внутрь, касались углов вложенного в неё двадцатигранника из линий режуще-синего огня и переливающейся бледнорадужной пленки. Иногда она словно проваливалась в глубину и смятенным глазам юноши представала бездна, в которую падал струящийся свет… всё… всё мироздание.
— Это и есть Ворота Соизмеримости, — сказал Анмай. — Даже я не могу понять их природы. Они ведут как бы внутрь пустоты, в дополнительные, искусственно созданные измерения, в туннели, соединяющие эти Ворота с другими. А это, — он показал на истончавшиеся до невидимой остроты шпили, касавшиеся углов призрачного многогранника — только балластная сфера. Иначе портал начнет двигаться… я не могу это толком объяснить, у меня нет нужных слов… да и времени тоже.
Он говорил правду — здесь не было прямого пути. Приходилось всё время лавировать между шпилями. Никакой инертной массы не хватило бы на такое, но их выручали силовые поля, заполнявшие здесь всё пространство и окружавшие Звезду — именно они создавали её мрачное лиловое свечение и без знаний Вэру они бы не прошли сквозь них. Теперь корабль двигался как песчинка под напором могущественных внешних сил — Анмай мог лишь отчасти управлять им, лавируя силовым полем корабля, словно парусом яхты.
Он делал это с немалым искусством и всё же мощь сил, изгибавших и скручивавших их путь изрядно им досаждала — иногда Сергей ощущал себя мухой в погремушке. У него появилась привычка всё время держаться за что-нибудь, а в отсутствие опоры — судорожно нашаривать её и вцепляться руками и ногами. Она привилась на удивление легко и крепко — после нескольких сокрушительных ударов о стены, украсивших его спину и зад живописными синяками.
Ещё больше им досаждала жара — температура снаружи превышала пять тысяч градусов и их спасала лишь разреженность среды, через которую они проносились. Но укрыться от излучения Ворот было негде — охладители корабля работали с предельной нагрузкой и не справлялись. Внутри было чудовищно жарко и все они свели свои одеяния к повязкам из легкой ткани вокруг бедер. Но Сергей, наплевав на стыд, охотно обошелся бы и без неё — уроженец Сибири, он всегда плохо переносил жару.
Впрочем, ему становилось легче, когда он видел почти нагую Иситталу — она была поразительно красива и он тайком любовался ей, отчаянно смущаясь.
Полет внутри Звезды занял всего несколько часов, но юноше они показались вечностью. Лишь силовые поля спасли их от падения в Ворота — именно в них, почти невесомых на вид, была сосредоточена основная масса Звезды. Наконец, на противоположной стороне от входной, они увидели ещё одну шахту, гораздо меньше. Она вела в сумрачную многогранную полость, в которой плавал серый металлический шар. Всё это казалось небольшим и лишь по медлительности их движения Сергей начал представлять размеры. После полета над струящейся бездной, в которую проваливалось мироздание, ему начало казаться, что они приближаются к сердцу Вселенной, к месту, откуда движется всё. Сергей не мог объяснить своих чувств. Теперь вся его прежняя жизнь на Земле казалась ему совершенно бесцветной и неинтересной, словно жизнь растения или ежа. Он не мог поверить, что мог умереть, не увидев всего этого. То, что люди умирали, не увидев Ворот, теперь казалось ему чудовищной несправедливостью.
— Это и есть центр управления, — показывая на шар сказал Анмай. — Собственно, Ворота могут обойтись без него, так что это не совсем управляющий центр. Это опора, якорь… нет, не могу объяснить. Когда я был машиной, я это знал. Его диаметр — около двух тысяч миль, но это не планета. Это скорее похоже на погасшую звезду или белый карлик — там несколько слоев, всё более плотных… никаких машин в нашем понимании здесь нет. Я не помню полностью его устройства, но здесь есть уровень для… для живых существ. Мы должны найти вход.
Маневрируя среди силовых полей — инертная масса для двигателей давно кончилась — они вышли на орбиту вокруг шара. Его поверхность покрывал сложнейший, бесконечно повторяющийся во всё меньших деталях узор. Однако Вэру, действуя скорее по интуиции, чем по памяти, всё же нашел вход — на сей раз не шахту, а квадратный туннель, прорезанный в монолитном выступе размером с гору — одной из самых крупных деталей чудовищного узора. Когда корабль нырнул в него, Сергей увидел, что туннель огромен — но это была узнаваемая огромность. Они оказались среди привычных масштабов.
Туннель выходил в кубический зал с мягко блестевшими стенами, без малейших признаков других входов. Снаружи едва пробивался бледный свет Ворот и зал казался полутемным. Когда они сели, башмаки опор неожиданно ушли в монолитный металл, словно в сыр.
— Здесь всё из живой… пожалуй, это можно назвать нанометаллом, — предупредил Анмай. — Зато есть воздух и довольно прохладно. Похоже, нам надо выйти — хотя бы для того, чтобы осмотреться.
