Михаил Луговой - Горячая весна 2015-го
Осокин предостерегающе поднял палец, и госсекретарь тут же прервался.
– Американской армии никогда не приходилось брать крупных городов. Да еще и настолько прочно укрепленных, как Калининград. Массовые жертвы при этом неизбежны, как среди американских солдат, так и среди гражданского населения. Образ Америки в мире и без того выглядит не лучшим образом, готовы ли вы предстать перед миром еще и в роли безжалостных убийц?
Хейли пожал плечами.
– После того как вы вчера объявили о разгроме бригады в Литве, наших парней не остановит уже ничто. Если понадобится, мы превратим Калининград в стеклянную парковку. Поверьте, средства для этого у нас имеются, и помешать нам ничто не сможет. – Он развалился в кресле и закинул ногу на ногу. – Завтра сюда должен был прибыть советник по национальной безопасности. Так вот, у меня есть информация, что Оскар изменил свои планы и вылетает в расположение штаба Коалиции под Варшавой. Вы же прекрасно знаете, как он относится к русским. Принять капитуляцию остатков ваших войск в анклаве – это для него удовольствие, сравнимое с сексуальным. Таким образом, у вас есть всего две альтернативы: быть разбитыми и капитулировать перед Шаняком или избавить население города от страданий, заключив соглашение здесь. Но поторопитесь – когда штурм начнется, остановить его может быть затруднительно.
Насупившийся Осокин засопел.
– Я как-то не вижу большой разницы. Вы держите население целой области в заложниках, это так. Но все руководства по переговорам с террористами рекомендуют не соглашаться на их условия.
– Оставьте, мистер Осокин, – махнул рукой Хейли. – Не начинайте снова. Террористы, заложники… Разница принципиальная. Если мы заключаем соглашение здесь, то все будет обставлено как разрешение кризиса. Ваши войска покинут анклав морем, с оружием и знаменами. Непобежденные. Мы закроем глаза на временную оккупацию вами стран Балтии и части Польши. Бывает, в конце концов, что джентльменам не удается договориться сразу. Конечно, для этого вам придется согласиться с нашими справедливыми требованиями, список которых мы предоставили Кремлю заранее, я вам их озвучивал, если помните. Даже тот ущерб, который вы нанесли балтийским странам, вы можете урегулировать с ними на двусторонней основе. Вы же знаете, господин советник, элитам этих стран важен сам факт претензий, а не деньги. – Осокин машинально кивнул. – Вот видите! А если мы не придем сейчас к соглашению, то для вас все будет гораздо хуже. Во-первых, мы уничтожим группировку в Калининграде. Во-вторых, оккупация Балтии будет объявлена преступлением, а за него, как известно, принято наказывать виновных. В-третьих, наши потери при штурме наверняка заставят нас пересмотреть то, в общем-то, благожелательное отношение, которое мы проявляем к России и ее гражданам, несмотря на ведущиеся боевые действия. Вы попадете в изоляцию, полную и беспросветную. От вас отвернутся все. Думаете, вам удастся сохранить при этом позиции, завоеванные вашей страной на Южном Кавказе? На Украине? Или Китай упустит возможность выдвинуть любые претензии и тут же их удовлетворить? Ведь противостоять-то вам будет нечем.
– Короче, вы предлагаете нам капитулировать, – прямо сказал Осокин, – утверждая, что капитуляция перед вами будет для нас почетнее, чем перед Шаняком.
– Перед Оскаром вам действительно придется капитулировать. Со мной вы можете заключить мирное соглашение. Выбирайте. Нет, я, конечно, знаю, что вы, мистер советник, не имеете полномочий для принятия подобных решений. Наши встречи служат лишь для сохранения дипломатических контактов. Но ничто не мешает вам немедленно связаться с Москвой и запросить эти полномочия. Я уверен, что министр Косицын и президент Рогов трезво оценивают обстановку и немедленно вам их предоставят.
Осокин молча поднялся и пошел к двери.
– Вы поедете на рю Шоб, в консульство? – спросил ему в спину Хейли. – Это недалеко, и я, пожалуй, дождусь вас здесь.
Осокин остановился, медленно развернулся и вернулся обратно к столу.
– До свидания, господин государственный секретарь, – медленно произнес он. – Утро вечера мудренее, как у нас говорят. Мы обязательно продолжим наши встречи. Но завтра.
– Завтра может быть уже поздно, господин Осокин.
Русский пожал плечами и вышел.
13 мая 2015 года, 21.30 по Гринвичу (0.30 следующего дня по Москве). Россия, Калининградская область, Гвардейск
Дмитрий, задумчиво шевеля губами, прохаживался перед установленной на штативе камерой, время от времени поглядывая на монитор с прямой трансляцией CNN. До шестичасовых новостей, в которых был запланирован его прямой эфир, оставалось совсем немного времени, но связь со студией никак не хотела налаживаться. Его тракт был исправен, и видеосигнал доходил до Атланты без особых проблем, но вот спутниковый телефон барахлил. Джо, выставив свет и приготовившись к передаче, уже битых пятнадцать минут пытался связаться с Атлантой.
«Не иначе, русские спутник сбили», – подумалось Дмитрию.
Негромко жужжал электрогенератор в их машине, целилась в зенит развернутая параболическая антенна, в лучах софитов подбитый русский танк, на фоне которого Дмитрий собирался выйти в прямой эфир, казался бесформенной ржавой глыбой. Оглушительно пахло дымом и горелым металлом.
– Стюарт, Стюарт! – неожиданно заорал Джо, прижимая одной рукой трубку к уху, а мизинцем другой зажимая второе, чтобы не слышать стрекочущего грохота с недалекой вертолетной площадки. – Да, я слышу!.. Что? Сейчас!
Он приглашающе махнул Дмитрию и вручил ему телефон. С шумом винтов над ними пронеслась очередная машина. Вертолетов они не видели с первого дня войны. То, что они появились в небе, показывало, что наступление развивается успешно и особой опасности со стороны русской ПВО больше нет. Правда, вертолеты заходили на площадку под Гвардейском только с юга и на минимальной высоте, едва не задевая верхушки деревьев.
– Хелло, Стюарт, – сказал Дмитрий, подождав, пока шум винтов немного отдалится. – Слава богу, я уже думал, что мы не сможем с вами связаться! Мой эфир под угрозой, и, если бы ты знал, сколько я получаю за это, ты бы со мной согласился.
– Рад тебя слышать, Дмитрий, – надтреснутым голосом откликнулась Атланта, – но я должен тебя огорчить: сегодня твоего эфира не будет.
– Карлендер, старый засранец! – крикнул в трубку журналист. – Почему, черт побери?! Что случилось?
– Ничего личного, приятель! О чем ты собирался нам сообщить? О том, что наши бравые вояки взяли… Polessk, так? И разрезали анклав пополам? Извини, но эта новость уже «протухла». Об этом уже сообщили все, от «Фокс ньюс» до Эй-Би-Си. Сейчас новая информация поступает каждую минуту!
– Это не все, Стюарт! Тут… В общем, у меня есть эксклюзивная информация… Скоро должен начаться штурм Калининграда. Осталось, может быть, несколько часов.
– Но откуда…
– Мне сообщили об этом офицеры штаба! Это конфиденциально, – в отчаянии выпалил Дмитрий. – Может быть, уже этой ночью!
Карлендер немного помолчал. Потом сказал медленно и веско:
– Я доложу об этом. Но на этот эфир тебе уже не попасть. Пару часов назад провел пресс-конференцию министр обороны Фроз. Он признал, что в Литве сложилась очень тяжелая обстановка и в последние пару суток русским удалось разбить несколько наших частей. Потери исчисляются сотнями, а в Пентагоне хотели это скрыть… Словом, сейчас не до военных действий. Вот начнется штурм, тогда я попытаюсь выбить тебе внеочередной эфир. А лучше, если ты раскопаешь что-нибудь эдакое. Ну да не мне тебя учить. Бай.
Дмитрий опустил трубку от уха и вручил ее Джо.
– Как ты уже понял, мы в пролете… Сворачивай аппаратуру. Разбуди этого польского придурка, пусть поможет. А я попробую узнать еще хоть что-нибудь. Если у меня не получится – все наши планы рухнули.
14 мая 2015 года, 2.00 по московскому времени. Россия, Подмосковье
Министр обороны Российской Федерации Добрынин слушал доклад начальника Генерального штаба молча и лишь барабанил пальцами по столу. Семенов обрисовал неутешительную картину.
– Таким образом, положение является крайне тяжелым. По последним данным, американские войска завершили подготовку к штурму Калининграда и, вероятно, начнут его в ближайшие часы, если не минуты, как только удостоверятся в том, что под Расейняем подразделения Российской армии не способны возобновить наступление. Лимит времени, которым мы располагаем, крайне невелик.
– А они не способны? – переспросил министр.
– Не способны, – жестко подтвердил Семенов. – 160-я бригада генерал-лейтенанта Игнатова потеряла до семидесяти процентов техники и продолжать наступление не может. Части 42-й танковой и 37-й мотострелковой бригад, которые должны были его поддержать, скованы локальными контрударами противника севернее Каунаса и понесли большие потери от ударов с воздуха. К тому времени, когда они доберутся до Расейняя, плотности американских боевых порядков там значительно вырастут. Оперативная пауза, которую мы сейчас имеем в Литве, для нас невыгодна, поскольку противник, практически разгромив подразделения 98-й воздушно-десантной дивизии, получил возможность рокировать свои части из района Вильнюса на запад, и гораздо быстрее нас.
