Василий Звягинцев - Скоро полночь. Том 2. Всем смертям назло
Наконец, минуя трап, из люка выплыл самый маленький из имевшихся на Валгалле флигеров, покачался немного на гравиподушке, развернулся, пересек лужайку, опустился напротив бронетранспортера, под деревом, похожим на ливанский кедр. И сверху незаметно, и гравипушка перекрывает почти сто градусов тылового сектора.
Тишина вокруг царила просто потрясающая. Листья деревьев чуть слышно шелестели, и речка внизу журчала, погромыхивая галькой на перекатах. И воздух! Воздух, особенно после удушливой атмосферы внутри медузы, был изумительный. Свежий, ароматный, какой-то… Сочный. Будто не вдыхаешь его, а пьешь.
— Кислорода здесь процентов на пять больше, чем у нас, — отметил Шульгин. — Предупреждаю о возможности немотивированной эйфории. Вторым следствием является существование в Дугляндии гигантских насекомых…
— Не только в кислороде дело, — тут же вмешался Удолин. — Инсектоиды модифицированы, вместо трахеального дыхания у них подобие легочного. Что допускает создание организмов практически любого размера.
Ростокин негромко выругался. Насекомых, особенно паукообразных, он не выносил с детства, и его не заботило, что в смысле систематики пауки не имеют к насекомым никакого отношения.
— Ребята, что это с ним? — вскрикнул Новиков, указывая на Шатт-Урха. Тот повалился на траву и катался по ней, подобно поросенку в луже, обхватив при этом голову руками. Не то постанывая, не то повизгивая. — Не помирает, за компанию?
Сашка, которому клятва Гиппократа вроде как велела кидаться на помощь, оставался спокойным и неподвижным. Константин Васильевич тоже не выглядел озабоченным.
— Нормально, — сказал профессор. — Мыслефон услышал. Это как в пустыне до колодца дорваться. Напьется — успокоится.
— Так и его услышат, — встревожился Скуратов.
— А мы зачем сюда летели? Главное — чтобы те, кому надо, услышали.
Офицеры отряда, не имея других приказаний, кроме обеспечения высадки, расположились между транспортером и «БРДМ», закурили, оставаясь в полной боеготовности. По этому поводу и подошел к начальству Ненадо.
— Александр Иванович, нам как? Может, бронежилеты и шлемы пока снять? Тихо вокруг, да и жарковато.
Температура действительно была явно не ниже тридцати.
— Снимайте, пожалуй. Я сейчас «Аскольда» с «Артемом» пошлю в поиск, змейкой в пределах километра. Предупредят, если что…
— А с обедом как?
— Ужином, — поправил его Шульгин. — Вечер уже. Не видишь? Проголодались — сухпаем перекуси́те. Костры разводить рановато.
— Есть! — Капитан, безжалостно топча желтые и сиреневые метелки неизвестных цветов, направился к бойцам.
— Я бы тоже в тенек перебрался, — сообщил Ростокин.
— Дело, — согласился Андрей. — И пива холодненького.
— Не будем подавать подчиненным дурного примера, — назидательно ответил Шульгин. — Сначала с обстановкой разберемся. Шатт-Урх очухался?
По всему было видно, что да. Он уже был на ногах и выглядел намного лучше, чем полчаса назад.
Сашка открыл карту-километровку на этот район. Земную, конечно, французского изготовления восьмидесятого года. Здесь она годилась только для того, чтобы оценить рельеф местности, оставшийся прежним, вся прочая информация не имела смысла.
— Давай, приятель, покажи, где твоя Рорайма располагается? Ты их не слышишь, кстати?
— Слышу. Здесь совсем недалеко. По-вашему — десять километров. Нам очень повезло. Я не могу на таком расстоянии различать отдельные мысли, но чувствую, что там — большое собрание. Может быть — всепланетное. Очень много мыслящих.
— Не по поводу наших с вами разборок они собрались?
— У Рорайма всегда много дел. Ваши — могут входить в их число.
— И что, братва, делать будем? — спросил Новиков.
— А мы зачем летели? — осведомился Антон.
— А за что Каин Авеля убил? — тут же вмешался Шульгин.
— Это к чему? — удивился форзейль.
— К тому. За то, что отвечал вопросом на вопрос.
Скуратов с Игорем засмеялись. Но им простительно, а вот почему Антон не знал этого бородатого анекдота — странно. Не в тех кругах вращался?
— Я в том смысле, — пояснил Андрей, — каким образом организуем вручение верительных грамот? Всей армией двинемся или особо доверенных лиц пошлем? Ты как, Шатт-Урх, можешь гарантировать, что нас примут с распростертыми объятиями или хотя бы не расстреляют на подлете?
— Не расстреляют. Я имею право присутствовать на Рорайма. В ближней зоне резиденции меня опознают. А вы, господин, — обратился он персонально к Антону, — сделайте так, чтобы вас не услышали раньше, чем меня. Это исключит недоразумения.
— Свободно, — успокоил его форзейль. — Но на всякий случай, если почувствуешь неладное, громко кричи и «размахивай белым флагом», в переносном смысле, конечно. Одновременно сообщая, что мозги выжечь всему высокому собранию мы можем при первом недружелюбном движении.
— Я это помню, господин Антон.
— Значит, так, ребята, — предложил Новиков. — Оптимально — летим я, Шатт-Урх, Антон, один робот. Кто пятый? Константин Васильевич или Виктор Викторович?
Шульгин спорить и доказывать необходимость своего присутствия в составе делегации не стал. Излишним любопытством он не страдал, зато знал, что в случае непредвиденного развития событий его, как коменданта операционной базы, никто не заменит.
Зато между Скуратовым и Удолиным дискуссия возникла мгновенно. И у каждого имелись свои, весьма веские доводы.
Академик утверждал, что общаться с собранием мудрецов ему будет куда сподручнее: коллеги, и все такое.
Профессор, в свою очередь, резонно заявлял — полноценно контролировать Шатт-Урха может только он, и техникой выхода в астрал уважаемый Виктор Викторович не владеет, и так далее и тому подобное.
О кандидатуре Ростокина речи даже не возникло, отчего он молча обиделся. Но решил немного подождать.
Новиков и Шульгин в итоге поддержали Удолина, сочтя, что при первом контакте пользы от него действительно будет больше, а Скуратов свое возьмет при следующей, наверняка более конструктивной и ответственной встрече с мыслящими.
Тогда Игорь сказал и свое слово:
— Флигер, конечно, пятиместный, только кресла не на нас рассчитаны. Слишком широкие. Среднее сзади выбрасываем, и шестой человек свободно поместится. То есть я. Как военный журналист и представитель отдельной цивилизации, а также специалист по контактам с ВРАГами[92], категорически настаиваю.
Новиков усмехнулся и коротко кивнул. Почему бы и нет, в самом деле?
Из кругового поиска вернулись роботы, вооруженные крупнокалиберными помповыми дробовиками. Ничего заслуживающего специального внимания они не обнаружили, зато нашли подходящие для проезда бронетехники маршруты.
— Кое-где топором поработать придется, а так — местность вполне доступная.
— Молодцы, — похвалил Шульгин. — Ты, Аскольд, остаешься в моем распоряжении. Артем полетит на флигере. Под командой поручика Оноли прямо сейчас начинайте прокладывать тропу для выдвижения в этот вот квадрат. Десять человек хватит?
— Да я бы и один справился, — застенчиво ответил андроид. Его характер предполагал, что нельзя позволять людям-хозяевам делать то, с чем можешь справиться сам.
— Нет, господа, прошу, конечно, прощения, — заявил капитан Ненадо, — я бы так посоветовал. Лететь сейчас никому не надо. Вечереет, и сильно вечереет. Я в Месопотамии в шестнадцатом воевал, знаю. Через час совсем темно станет. Куда лететь? Надо грамотно. Перед самым рассветом. Часиков этак в четыре-пять. Кто бы там вас ни ждал, предутренний сон — самый крепкий. Будете иметь лишние минутки на какой-нито случай. А сейчас — если нас до сих пор не обнаружили, лучше здесь пересидеть. Предполье обеспечено, зенитная оборона «Иглами» — тоже. Аскольд с Артемом за двадцать верст опасность обнаружат. Я извиняюсь, Александр Иванович, вы, конечно, дивизиями и армиями командовали, а взводом и ротой — наверняка нет. Господин Берестин меня быстрее бы понял.
Упрек был тщательно замаскирован округлыми выражениями, но смысл был ясен каждому, кто слышал.
— А ведь действительно так лучше. Придется согласиться, Игнат Борисович, — как можно более дружелюбно ответил Шульгин. — По-вашему и поступим. Начинайте налаживать и обеспечивать оборону, а мы на самом деле утра подождем. Вам, как опытному солдату, не следует объяснять, что костры лучше разводить под самыми густыми деревьями, поверх натянуть маскировочную сетку, и так далее?
— Объяснять не нужно, Александр Иванович, — ученые. Только, мне так представляется, те, к кому мы прилетели, захотят — под любой маскировкой нас увидят. Сиди мы в блиндажах или половецкие пляски на поляне устраивай. Им — одинаково.
