"Фантастика 2024-8". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Петров Максим Николаевич

— Ты вернулась! — прошептал Гай и прижал Миру к себе.

— Вернулась, — прогудела она ему в грудь.

Хотела сказать, что сделала воду в Реке живой, но Гай не дал ей больше сказать ни слова — начал целовать жадно и жарко, полностью лишив воздуха. Мира почувствовала, как слабеют ноги. Хотелось забыть обо всём и покориться его сильным рукам. Вот только бутылёк с нетбилоном жёг её кожу сквозь ткань платья. Десять часов. До автоматического возвращения в в другой мир у неё было только десять часов. И бОльшую часть времени она уже потратила. Мира с усилием отстранилась от Гая, торопливо проговорила:

— Подожди. Не сейчас. Мы можем где-нибудь поговорить? Так, чтобы только ты и я.

Гай кивнул, взял её за руку и провёл в дом с провалившейся черепичной крышей. Мира вдруг вспомнила, что именно в этом доме её когда-то удерживал Бренн. Специально ли Гай выбрал сейчас его или это совпадение? Уточнять она не решилась, подумав, что не на все вопросы нужно получать ответы.

— О чём ты хочешь поговорить? — спросил Гай, глядя на неё с тревогой и подозрением.

Мира вкратце пересказала то, что ранее поведала Хадару. Затем достала из кармана бутылёк с нетбилоном.

— Здесь доза, достаточная для того, чтобы ты перенёсся в тот мир вместе со мной, — сказала она, задыхаясь от охватившего волнения.

Она специально не стала говорить, что знает о его решении взять на себя заботу о Сухири. Пусть сам скажет — если посчитает нужным и важным.

— Значит, мира из которого мы прибыли, всё же не существует, — произнёс он в задумчивости, глядя мимо Миры на давно остывший очаг.

— Больше не существует, — с горечью поправила Мира. — И я не хочу чтобы они уничтожили ещё и этот!

Гай промолчал.

«Почему он ничего не говорит? — в панике подумала Мира. — О чём размышляет?

Она подошла к Гаю со спины, обняла и прижалась лицом к его широкой спине.

— Гай, пожалуйста, пойдем со мной! — попросила Мира. — Ты мне очень нужен! Я не справлюсь одна.

Горло сдавил спазм. Она часто заморгала — с ресниц сорвались слёзы.

— Помнишь нашу идиотскую попойку с Алексой накануне турнира? — спросила она с нервным смешком.

— Ещё бы, мне тогда хотелось подвесить тебя за ноги и выпороть.

— Мы говорили о наших страхах, внешних и глубинных, — продолжала Мира. — Знаешь, я не могла чётко сформулировать, чего боюсь. Умереть на турнире, это понятно, но было что-то ещё, чего я не могла выразить... А теперь могу. Сильнее смерти я боюсь потерять себя. Стать такой же, как все они там... Сначала происходящее будет казаться мне диким, потом я привыкну, а потом это станет нормой.

Она обошла Гая, так что оказалась к нему лицом, и с нажимом сказала:

— Ты должен быть рядом, чтобы не дать мне скатиться в эффективные менеджеры. Чтобы напоминать, кто я на самом деле.

Он поднял за подбородок её голову, заглянул в глаза. Мира с надеждой улыбнулась.

«Ты же не оставишь меня?» — вопросил её взгляд.

Гай взял из её руки бутылёк с нетбилом.

— Это значит «да»?! — радостно вспыхнула Мира.

По-прежнему не отводя от неё глаз, Гай медленно положил бутылёк себе в карман.

— Мира, я не могу отправиться с тобой прямо сейчас, — тихо, но твёрдо сказал он. — Я должен быть здесь. Все эти люди потеряли свои дома, близких, веру. Им нужно учиться жить заново. Кто-то должен...

— Я помню: ты любишь спасать, — перебила Мира и с горькой усмешкой добавила: — Только успеваешь не всегда.

Гай порывисто прижал её к себе и прошептал на ухо:

— Обещаю, я обязательно к тебе приеду. Как только увижу, что они здесь обрели уверенность и могут справляться без меня.

Она кивнула и сквозь слёзы прошептала:

— Я буду тебя ждать. Ты же знаешь — я всегда тебя жду!

Алекс Любич

Лепила 1

Введение

Казалось, весь мир заполнила боль. Встающее солнце невыносимо слепило глаза даже сквозь зажмуренные веки и «тактические» солнцезащитные очки. Каска давила на голову, даже непонятно, как ее удалось натянуть, удивительно, что голова вообще в дверь прошла, когда снимались с пункта временной дислокации. И во рту будто стая кошек отметилась.

Каждое слово переговаривающихся рядом солдат резало по ушам, звук работающего дизеля дрелью врезался в череп, отлетающие из-под колес камешки били по кузову «Дефендера», отдаваясь в голове ударами кувалды. Еще и жара, хотя день только собирался начаться. С трудом вынув из подсумка флягу, я трясущимися пальцами отвинтил крышку и жадно одним мощным глотком отпил не меньше пары стаканов еще холодной воды.

Стараясь не делать резких движений, повернулся боком и отплевался через борт от пыли, что летела из-под колес идущего впереди джипа, от которой не особо помогал натянутый на лицо шемах. Чуть полегчало.

Ненавижу Африку. Ненавижу эту пустыню, эту пыль и песок. Ненавижу местных. Все тут ненавижу. Еще больше ненавижу похмелье африканским утром. Хорошо, что уже завтра мы улетаем отсюда, пару дней перекантоваться на базе, потом еще один борт до Штатов, и я дома.

—А ты горазд бухать, Миша, особенно для американца, — ткнул меня в бок сидящий рядом невысокий крепыш с тремя капитанскими звездами на шевроне. Удивительно, но этот тычок никак не повлиял на мое отвратительное самочувствие. Наверное, хуже просто некуда.

—Ярик, осторожнее, — на всякий случай скривился я, — Да и американец из меня такой же, как из тебя голландец. Ничего, что мы тут по-русски треплемся и твои собственные подчиненные ни слова не понимают?

—Похрен на подчиненных. Пиво будешь?

Вот гад же! У него пиво есть, а он это уже полчаса старательно скрывает. Не иначе, страданиями моими наслаждается, мерзавец. Ярослав Домбровский, ставший за последний год моим другом командир взвода голландского Ландмахта на международной миссии в этой заднице мира под названием Мали, поляк родом из Кракова, решил поиздеваться напоследок.

Резко поднимаю голову и поворачиваюсь к нему. Каска ударяется о стойку тента, и голова взрывается новым взрывом боли.

Не иначе, эту гнусную польскую морду все-таки совесть заела. Ярослав сжалился надо мной и выудил из стоящего между его ног рюкзака пару банок пива, одну из которых сунул мне в руки. Пиво взболталось от дорожной тряски, банка облила руки пеной, но попытка пива сбежать была пресечена. И только сейчас начала действовать таблетка, что была принята с утра на несвежую голову.

Какой же это кайф! Холодное пиво жарким африканским похмельным утром! Есть в мире счастье! Головная боль быстро начала отступать, уже и каска не казалась такой тяжелой, и бронежилет не давил на плечи и не мешал дышать. Жизнь начала налаживаться.

—Все-таки ты зараза, Домбровский, — сказал я, выбросив пустую банку куда-то на обочину. — Нет в тебе гуманизма и сострадания. Например, ко мне.

—Это чойта? — делано возмутился капитан, — Пиво ты получил. Чего же тебе еще надо, хороняка?

«Иван Васильевич меняет профессию» его любимый фильм был из просмотренных вместе, нахватался цитат.

—А раньше пиво выдать не мог, издевательский ты издеватель? Это потому, что я строем не хожу, да?

Домбровский громко заржал. Сидящий напротив меня пулеметчик Барт спросил капитана о предмете веселья, тот довольно точно перевел все на голландский, тут уже в голос заржали все сидящие в машине. Еще в начале нашего взаимодействия они пристали ко мне на тему порядков в российской армии, как будто я мог хоть что-то про это знать, пришлось найти в интернете массу военных мудростей типа «если на гражданке есть умные, почему они строем не ходят?», от которых голландцы пришли в полный восторг. Что любопытно, шутки с русского на голландский, в основном, отлично переводятся без потери смысла, хотя между языками мало похожего.

У нас интересные взаимоотношения. Он военный, у него миссия, приказ, подразделение со всем причитающимся, я же гражданский специалист, официально военным не подчиняющийся. Я врач на практике. Как я оказался здесь и почему я, американец по паспорту? Это долгая история. Родился я в Москве, за пару месяцев до моего десятого дня рождения родители переехали в США, ну и мы с сестрой тоже. Отец получил исследовательскую ставку в университете Луивилла, штат Кентукки, мать подтвердила дипломы, получила нужные сертификаты и начала работать по специальности радиологом в университетской больнице, я же пошел в местную школу. После школы поступил в местный же университет на медицинский, сначала учился на абдоминального хирурга, потом начал осваивать премудрости пластической хирургии. Между делом год учился в Нидерландах в университете Утрехта по обмену. После получения диплома встал вопрос, где проходить интернатуру и получать необходимую практику. Вопрос это непростой, желающих много, мест для них мало, особенно по пластической хирургии. Знакомые из Нидерландов подсказали, что можно примкнуть к военной миссии в качестве гражданского врача, попрактиковаться сколько положено на местном населении, получить от командования нужные рекомендации и, соответственно, право самостоятельно вести медицинскую практику. Путь не совсем очевидный и не всем доступный, но у меня получилось. За прошедший год я узнал о полевой хирургии и прочей военной травматологии куда больше, чем хотелось бы, и это при том, что голландский Ландмахт тут миротворцами выступает и особо в боестолкновения не лезет. В пластической хирургии тоже практика богатая была. Тому же Домбровскому свел пару шрамов от огнестрельных ранений. В общем лечебном деле тоже очень сильно поднял свой уровень, местное население приходило на прием с самыми разными проблемами, послать их куда подальше с формулировкой «не моя специальность» язык бы не повернулся. Хорошо, что был доступ к спутниковому интернету, скачал, наверное, всю библиотеку родного университета и прочитал за год больше научных статей, чем за все время учебы.