Игорь Негатин - Право вернуться
— Что же вас так удивило? — Она улыбнулась.
Красивая у нее улыбка. Милая.
— Учительница — и вдруг полевой агент Брикмана…
— Мой покойный супруг работал в этом агентстве со дня его основания. Когда я решила уехать из Вустера, то шеф предложил мне совместить приятное с полезным и присмотреться к вашему городу. Если быть откровенной, то…
— То поначалу вы подозревали меня, — усмехнулся я. — Верно?
— Да, вы правы. Судите сами, Алекс: вы пришлый и никому не известный человек. Многие местные дамочки считают, что вы…
— …какой-нибудь душегуб, который скрывается от правосудия.
— Вы не ошиблись. Можно мне задать вам один вопрос?
— Разумеется.
— Почему вами заинтересовались «часовщики»?
— «Часовщики»… — Я пожал плечами и даже не нашелся с ответом. Врать не хотелось, а всей правды не скажешь. — Их больше интересует мой родной брат, но причины не назову, не знаю.
— Значит, он действительно существует, этот таинственный братец?
— Да, конечно.
— Надеюсь, вы его разыщете. Если вам потребуется помощь моих коллег, то я могу дать рекомендательное письмо к нашему шефу. Он человек прямой и никогда не откажется помочь. Чем-то напоминает вашего Марка Брэдли.
— Буду вам очень благодарен, Катрин. Я ваш вечный должник.
— Оставьте, Алекс! Эти земли иных отношений не терпят.
— Одиночки здесь не выживают, — кивнул я.
— Вы правы. Мой покойный супруг говорил, что чем дальше на север, тем люди теплее и приветливее. Видимо, поэтому я не люблю южан.
Пожалуй, я опять забегу немного вперед и сообщу, что рекомендательное письмо к Полу Брикману получил. Даже не думал отказываться. Мало ли куда меня забросит, а лишними такие знакомства не бывают.
Оставшийся путь мы о делах не говорили. Не о чем было говорить. Поэтому болтали о каких-то пустяках, наслаждались солнечной погодой и свежим снегом. Зима уже заявила свои права на эти земли и отступать не собиралась. Стоял легкий морозец. Градусника под рукой не было, но по ощущениям — где-то около десяти градусов ниже нуля. Приятный мороз, если так можно выразиться. Проводил Катрин домой и откланялся.
На обратной дороге хотел навестить Стива, но не смог к нему пробиться. Это было очень потешное зрелище, если опустить саму причину визита. Стив Палмер квартировал у одной почтенной вдовушки. Старушка была изрядно туга на ухо, что позволяло Стиву приводить домой подружек и не заботиться о последствиях и возможных слухах. Так вот — когда я подошел к дому, то увидел нескольких заплаканных дамочек и хозяйку, которая стояла на веранде и, перекрикивая женские вздохи, сообщала всем собравшимся, что мистер Палмер чувствует себя неплохо. Разумеется, настолько, насколько это возможно при его ранениях.
Два дня спустя после этого разговора я сидел в конторе и заполнял очередные бумаги. Нужно было отправить отчет в Брикстоун с подробным описанием уничтоженных бандитов. Если принять во внимание мои скромные способности в каллиграфии, то это занятие можно назвать настоящей пыткой. Я уже второй раз переписывал первую страницу, стараясь не посадить очередную кляксу.
Снаружи, насвистывая веселую песенку, стучал молотком плотник, устраняя последствия перестрелки. Даже новые стекла вставили взамен разбитых. В офисе было пусто и холодно, несмотря на жарко натопленный камин. Через полчаса пришел шериф. Он распахнул дверь, посмотрел на опустевший стул старика Грина и поморщился.
— Доброе утро, Марк.
— Ни черта оно не доброе, Алекс.
— Что-то случилось?
— Нас ждут в мэрии. Собирайся, пойдем узнаем, чего хотят эти жирные ублюдки.
— Не думаю, что нас похвалят, — пожал плечами я. Поднялся и взял шляпу с вешалки.
— Финансовые воротилы Брикстоуна не погладят мэра по головке. Как ни крути, но банк чуть не ограбили, пока он угождал причудам губернатора. Я готов поставить жалованье, что мэр захочет свалить вину на тебя и меня.
— Как бы не так! Он же собственными руками оставил его без охраны!
— Вот именно! — подтвердил Марк и усмехнулся. — Ты полагаешь, что это что-то изменит?
— Пошли они в…
— Наш губернатор жалуется на геморрой, но это не болезнь, а наши чиновники, которые не вылезают из его сиятельной задницы. Идем, получим свою порцию упреков и обвинений.
50
Брэдли не ошибся. Наш мэр визжал как недорезанная свинья, обвиняя шерифа во всех мыслимых и немыслимых грехах. Ему охотно поддакивал судья, который даже не пытался стереть со своей морды подленькую ухмылку. Разве что не хрюкал от удовольствия. Ну да, конечно! Стив тяжело ранен, и наш заслуженный рогоносец считает себя отмщенным! До смерти ведь рад, скотина! Марк Брэдли слушал вопли, и только желваки гуляли по скулам. Наконец ему надоело, и он дернул губой, словно оскалился.
— Хватит! — рявкнул Марк, обрывая причитания мэра.
— Что?!
— Мне надоело слушать этот бред! Пусть я лишусь работы, но выскажу несколько идей на этот счет! Вы — двое ублюдков, которые пытаются спасти свои шкуры. Из-за вашей жадности и чинопочитания бандиты решили, что могут ограбить банк. Погибли Роберт Грин и Роджер Темпест! Стив Палмер тяжело ранен! Доктор говорит, что он вряд ли поправится!
— Я очень сожалею…
— Сожалеете? — переспросил Марк и зло прищурился. — Значит, вы сожалеете… Вы даже не вспомнили об их гибели! Между тем эти парни не испугались бандитов, пока вы прятали свои задницы в мэрии.
— Вы слишком далеко зашли, шериф… — прошипел Бишоп. <— Ваше своеволие…
— Скорее ваша тупость, сэр! Сами спровоцировали это нападение, не оставив мне выбора! Мы были вынуждены поставить эту ловушку бандитам!
— Вы забываетесь!
— Иди в задницу, урод!.. — сквозь плотно стиснутые зубы процедил Марк.
— Что?!
— Извините! Хотел сказать — идите в задницу, сэр! С меня хватит! Я ухожу.
— Куда, позвольте спросить?!
— Если вы не поняли, сэр, то я оставляю должность шерифа Ривертауна. Можете передать этот пост своему зятю, если он не обделается от страха.
Может, и немного театрально получилось, но так уж вышло — мы, даже не сговариваясь, потянулись за своими звездами. Сняли значки и положили их на стол. Марк пересилил себя и вежливо прикоснулся к шляпе:
— Сэр…
Я не стал утруждать себя хорошими манерами. Не настолько вежлив. Молча смотрел на этих идиотов и ждал новых оскорблений. Хотелось заехать им в морду, но это уже слишком грубо.
— Вы уходите?! — взвился мэр. — Прекрасно!
— Да, ухожу…
— Вы, Талицкий, тоже уходите?! — Толстяк повернулся ко мне.
