Василий Головачев - Человек боя [И возмездие со мною]
– Ушла по делам, – прошептала счастливая Елизавета, зажмурив глаза, – придет к двум. У нас уйма времени…
Крутов открыл дверь в светлицу, внес Лизу… а когда и как им удалось освободиться от одежды, вспомнить потом не могли ни он, ни она. Очнулись оба через час, полежали друг возле друга, умирающие, разгоряченные, умиротворенные, хотя и не удовлетворенные до конца, потом Лиза вскочила, затормошила Егора, и тому пришлось мыться в чистом дворике усадьбы вслед за Лизой: сначала он поливал ее водой из ковшика, потом она его.
В половине второго был накрыт стол, Лиза принесла бутылку грузинского вина «Саперави», и они выпили по рюмке, заново присматриваясь друг к другу, словно только что познакомились. А Крутов внезапно испытал удивительное чувство домашнего покоя и тепла, которого он не испытывал уже очень давно, несколько лет, с тех пор как похоронил жену.
– Что? – заметила его непривычно мягкий и нежный и одновременно жадный взгляд Елизавета, улыбнулась с оттенком смущения и вызова. – Понравилось?
Крутов рассеянно качнул головой, затем понял, что отвечает своим мыслям, не совпадающим с мыслями девушки, и проговорил как о чем-то само собой разумеющемся:
– Сейчас мы поедем к тебе на работу и ты напишешь заявление об уходе. Ну а потом… – он поднял рюмку. – За нас.
Лиза изумленно округлила глаза.
– Ты хочешь… чтобы я?..
– Я хочу увезти тебя в Москву. Думаю, рекламное агентство мы там тебе отыщем.
Елизавета засмеялась, покачала головой.
– Ты настоящий полковник, как поет Алла Пугачева. Пришел, увидел, победил. Не забыл, что за мной хвост, то есть муж? У него такие связи!..
– Мы их отрубим, – небрежно пообещал Крутов. – А откуда ты знаешь про связи?
– У него в гостях перебывали все крупные шишки из области, депутаты, милицейские чины, генералы, даже из Москвы приезжали, так что и не хотела бы – все равно всех встречала. Представляешь, ни одного симпатичного лица! Особенно мне не нравились его ученые гости: сколько спеси, сколько высокомерия, бог ты мой! А настоящей культуры, интеллигентности – ноль!
– Ученые? Зачем мэру друзья-ученые? И какие именно? Физики, химики, металлурги, машиностроители?
– В основном медики, врачи-психиатры, насколько я помню.
Крутов насторожился.
– Ты не путаешь? Именно психиатры?
– Или психологи… не помню точно.
– Раньше ты мне о друзьях-психиатрах мужа ничего не говорила.
– Ты не спрашивал.
– А о чем они разговаривали с мужем, на какие темы, не слышала?
– Так, о разной ерунде, в моем присутствии о делах никто не заговаривал. Кое-что я, конечно, слышала, обрывки фраз, когда приносила вино или кофе, но не понимала ничего. Например, что такое «груз 200»? Я не знаю…
– Они говорили о «грузе 200»? – медленно произнес Крутов.
– Ну да. Потом о каких-то испытаниях… о курганах… ну, не помню я, о чем еще.
– А о ФУМБЭП не упоминали?
Елизавета наморщила лоб.
– Кажется, мне знакомо это слово, но что оно означает… какое-то управление по медицине, по-моему. Это так важно для тебя?
– Очень! Вот почему твой муж пытается ограничить твою свободу: ты слышала так много, что стала ценным секретоносителем. У него теперь только два выхода: держать тебя при себе или… – Егор помрачнел, – или убить!
Елизавета вздрогнула, с недоумением посмотрела на него.
– Что ты говоришь? За что?
– Черт! Как я сразу не сообразил… – Крутов насторожился: на душе стало беспокойно, неуютно, словно там подул холодный ветер и принес дождь со снегом.
В сенях стукнула дверь. Егор вопросительно глянул на Лизу, та сделала успокаивающий жест:
– Это, наверное, пришла тетя Саша, Катина мама.
В ту же секунду дверь в горницу распахнулась от удара ноги, и в дом ворвались двое молодых людей в черных костюмах и при галстуках, несмотря на летнюю жару. В руках они держали только дубинки «а-ля усмиритель толпы», но наметанный глаз Крутова по некоторым признакам определил под костюмом одного из парней наплечную кобуру, и ему стало понятно, что это те самые пассажиры из «Тойоты», следовавшей за его машиной во время поездки с Катей. Теперь стал понятен их демонстративный отказ от преследования машины Егора: они просто передали полковника своим сменщикам, а потом появились по вызову.
– В чем дело, мужчины? – почти доброжелательно спросил Крутов. – Врываетесь в чужой дом, как в свой собственный, пугаете мирных граждан, крутите у них под носом какими-то палками… Адресом не ошиблись?
– Собирайся, – навел свою черную дубинку на Елизавету один из парней, высокий, белобрысый, мощного сложения, с ничего не выражающим взглядом.
– Он тебя знает? – посмотрел на девушку Егор.
– Это Станислав, – тихо проговорила Лиза, – телохранитель Георгия… – Поднялась из-за стола. – Убирайтесь! Никуда я с вами не пойду.
– Пойдешь! – двинулся было к ней белобрысый, и в ту же секунду Крутов метнул вилку.
Вилка вонзилась в дубинку, едва не выбив ее из руки парня, в горнице стало тихо. Крутов лениво встал, держа в руках еще одну вилку и кухонный нож, укоризненно качнул головой.
– Вы слышали, что она сказала, джентльмены? Возвращайтесь к боссу и доложите, что любой, кто попробует дотронуться до его бывшей жены, включая его самого, подчеркиваю – бывшей жены, – будет иметь дело со мной.
– Вадик, поговори с ним, – бросил опомнившийся Станислав, снова направляясь к Елизавете, и Егор бросил вторую вилку, со свистом прорезавшую воздух перед носом белобрысого и вонзившуюся в притолоку.
Станислав отпрянул, сунул было руку под пиджак, но Крутов отвел назад руку с ножом и покачал головой.
– Не стоит рисковать, мальчик. И давайте-ка выметайтесь отсюда по-хорошему, не доводите до греха, попишу обоих.
Парни застыли в нерешительности, переглядываясь, и Егор демонстративно достал свой бэтдаггер.
– Вам помочь или найдете дверь сами?
Вид «летучей мыши» заставил визитеров переоценить ситуацию, они опустили дубинки и попятились к выходу.
– Тебе хана, мужик, – сказал белобрысый эмиссар Мокшина с равнодушной уверенностью. – Мэр таких шуток не прощает.
– А я не шучу, – с таким же равнодушием сказал Крутов. – Эта девушка не является собственностью мэра. Или у вас имеется постановление прокурора на ее арест?
– Обойдемся без прокурора.
Крутов потемнел.
– Я тем более. Проваливайте!
Парни вышли. Егор прислушался к звукам, долетавшим с улицы, подошел к окну, сделав жест Елизавете: палец к губам. Двое в черном стояли в палисаднике и о чем-то разговаривали, жестикулируя и поглядывая то на дом, то на подъехавшую машину – белую «Тойоту-Короллу», потом белобрысый вытащил из кармана трубку мобильного телефона, и Егор понял, что дело принимает нежелательный оборот. Помощники Мокшина сдаваться не хотели и теперь советовались с боссом, что делать. Тот же вряд ли собирался дать отбой «операции».
