Евгения Лифантьева - Орк-лекарь
– Ничего себе остатки! – Я уважительно посмотрел на цепочку холмиков праха, которая пять минут назад была как минимум двумя десятками трупов.
– Они ошалелые какие-то, словно у них завод кончился, – пожал плечами мужик. – А что это все-таки было?
– Сражение сил Хаоса и Порядка. – Я надул щеки и придал лицу максимально пафосное выражение. – Ты принял сторону Порядка и, думаю, не прогадал. Водку пьешь?
После моих слов незнакомец ошарашенно открыл рот. В современных романах пишут, что, дескать, герой был вынужден искать нижнюю челюсть под столом. Мебели вокруг не наблюдалось, но ошеломленный мужик так удивленно захлопал глазами, что захихикали не только мы с Богданом, но и уже слегка подросший Асаль-тэ-Баукир.
– Да, тебя перенесло сюда потому, что выпивать надо на троих, – подхватил шутку «гардемарин» и протянул мужику в кольчуге мою флягу. – Давай за знакомство. Меня зовут Богдан, этого зеленого – Александр.
– Ракитин… Игорь, – ответил мужик и осторожно понюхал горлышко фляги.
Я тем временем внимательно рассмотрел его. Так и есть, похоже, доспехи века как минимум шестнадцатого. Островерхий шлем с наносьем и бармицей, кольчуга двойного плетения с зерцалом. Даже, наверное, не кольчуга, а клепанная на шип броня, хотя издалека не рассмотреть. Крепкие сапоги с жесткой, подбитой гвоздями подошвой, кожаные штаны, причем кожа крашена в темно-зеленый цвет, так в более ранние эпохи не делали. Из-под кольчуги торчат рукава камзола – тоже кожаные и тоже зеленые.
А мужик продолжал медитировать на флягу. Но, видимо, запах показался ему приятным, поэтому он смело сделал глоток. Отдышался, утер слезы, покачал головой:
– Смачно! Ни разу такой горилки не пробовал!
И посмотрел на меня с недоумением. Наверное, моя внешность противоречила чему-то у него в голове. Подозреваю, что в его представлении такие, как я, существа не сочетались с хорошей выпивкой.
– Ты не смотри, что я зеленый и с клыками, это я так, временно, – ответил я на немой вопрос Игоря. – Я вообще-то человек, только так получилось. Как был на ролевке орком – так и стал им в Иномирье.
– На чем? – не понял Игорь.
– На ролевой игре. А тебя Арагорн разве не с игры перенес? Или ты из реконструкторов?
– Из кого? – опять не понял наш новый знакомец.
Теперь пришла моя очередь хлопать глазами и открывать рот. Но я все же попытался уточнить:
– Судя по одежде и доспехам, вы воссоздавали облик бойцов боярского ополчения времен Ивана Грозного. Южная Русь, походы на Азов…
– Нет, – покачал головой Игорь. – Я из больницы сразу к деду Мышате попал.
Разговор становился интересным, но нам помешали.
Дворники в балахонах закончили уборку территории – смели весь прах и собрали его в мешок. Я не заметил, как они переместились к нам и выстроились полукольцом. Вроде бы только что бродили по арене – и вот все тут, рядом. Одна из фигур выступила вперед и, кинув на землю мой ятаган, гулко пробасила:
– Смертный, отдай то, что ты принес! Тебе оно принесет только вред.
Я захлопал глазами, пытаясь понять, чего же от меня хотят. Видимо, удары по голове плохо сказываются на способности к логическому мышлению. Поэтому я еще пару минут соображал, что же, собственно, я принес, и лишь потом вспомнил, что на этот раз поперся в туман, чтобы убрать подальше от орочьих степей «Зерно Хаоса». Я достал из сумки футляр с этим проклятым «яйцом» и подал наклонившемуся ко мне «дворнику». То повертел в руках коробку, открыл ее – щит полыхнул так, что Асаль-тэ-Баукир кубарем скатился с него. Но великан быстро сунул «Зерно Хаоса» в тот же мешок, куда собирали мусор, и ощущение выворачивающего внутренности давления моментально исчезло. Кивнув мне, «дворник» отвернулся, фигуры выстроились в цепь и пошли в направлении одной из ведущих на арену арок. Причем перемещались они с непостижимой скоростью – только что были рядом с нами, а через миг уже почти неразличимы в постепенно затягивающем открытое пространство тумане.
– Парни, вы можете объяснить, что происходит? – подал голос Игорь.
– Что сами знаем – расскажем, – ответил Богдан.
А я подумал, что мне, во-первых, дико хочется есть, а во-вторых, надоело валяться на этой арене. Конечно, трупов вокруг уже нет, но я же помню, сколько их было, и удовольствия это не доставляет.
«Распространи заклинание переноса на остальных», – прозвучал у меня в голове шепот Асаль-тэ-Баукира.
«Думаешь, сумею?» – засомневался я.
Но все же забормотал привычные уже формулы. К моему удивлению, все получилось: через миг мы уже были у костра. Причем я по-прежнему лежал, держа в руках щит и ятаган, которые успел уцепить в последний момент, а Игорь и Богдан стояли.
– Здесь и поговорить, и выпить приятнее, – сказал, глядя на их недоуменные физиономии.
– Да, похоже, сюда никакая тварь Хаоса не сунется, – кивнул Богдан.
И, обращаясь к Игорю, добавил:
– Да ты садись, в ногах правды нет. А флягу перекинь по кругу, нечего тару задерживать!
Рассказывал в основном Богдан. У меня и сил не осталось болтать, и рот занят. Нашарив в сумке мешочек со сладким «китикетом», я возблагодарил всех богов за то, что некоторые привычки у Жужуки – ну в точности, как у моей бабушки. Нет, не орочьей, а человеческой, к которой родители подкидывали меня на выходные класса этак до четвертого. Было порой забавно во вторник или в среду на перемене обнаружить в портфеле пакет с чуть подсохшими булочками или раскрошившимся домашним печеньем. Причем бабушкина стряпня за пару дней не портилась, оставалась такой же вкусной, так что ел я те булочки с огромным удовольствием.
И теперь я тоже жевал шарики из сушеных ягод, муки и меда, запивал их «универсальным исцелителем» и слушал, как Богдан рассказывает про веера миров, ось мироздания, на которой мы находимся, Создателя с его следами. Про Хаос, который в его мире зовут скверной, про ролевые игры (тут мне все-таки пришлось кое-что добавить), про угрозу всему мирозданию и хитрый план Арагорна, который на самом деле – никакой не устроитель ролевых игр, а самый настоящий бог. Про людей, которые способны своим присутствием стабилизировать миры, и еще много про что.
Игорь ни к ролевикам, ни к реконструкторам никого отношения не имел. Он оказался бывшим офицером, который из-за травмы потерял возможность двигаться. Арагорн предстал перед ним в роли ученого-экспериментатора, предложив «поиграть на компьютере».
– И что теперь делать? – задумчиво произнес «боярин», когда мы обо всем наговорились.
– Тебе – пока ничего, – из тумана раздался знакомый голос, и появился Арагорн, которому мы только что перемывали косточки. – У тебя в твоем мире проблем хватает. А вы двое…
Бог склонил голову набок, оценивающе посматривая на нас с Богданом, словно в первый раз видел, и продолжил:
– А вам скоро все-таки придется лезть в закрытый мир. Да, кстати, кто умеет фотографировать?
– Я! – отозвался Богдан, словно вместо льдистого камня на толстой цепи носил пионерский галстук. – Всегда готов изуродовать ближнего одним нажатием пальца. А что?
– Да мысль у меня появилась. В общем, держи!
И Арагорн кинул Богдану небольшое круглое зеркальце в металлической оправе.
– Конечно, не «Кодак», но приспособишься. Надо только навести на то, что собираешься запечатлеть, и подумать, что хочешь это сделать. Ну-ка, наведи на огонь!
«Гардемарин» пожал плечами и повернул зеркальце в сторону костра. Из пламени выпорхнуло несколько лепестков и опустилось на зеркало, словно растворившись в нем.
– Вот и ладненько, – удовлетворенно кивнул Арагорн. – А то нужный момент может наступить когда угодно… В общем, могу забыть, а мне тоже любопытно…
– Что любопытно? – не выдержал я.
– Неважно, – отмахнулся бог. – А теперь – по домам!
Глава 44
Очнулся я от мерного покачивания волокуш. Опять надо мной плыло укутанное в тучи небо, опять вокруг суетились мелкие духи воздуха, а впереди сутулилась спина Жужуки. Правда, стоило мне остановить на ней взгляд, как орчиха обернулась:
– Очнулся? Ну и ладненько! Мудрый Убуш-ага сказал, что твой дух жив, только устал в битве. Так устал, что раны даже на теле выступили.
– Какие раны? – недоуменно спросил я.
Нет, конечно, я помнил, что произошло в тумане, но вроде я накачался целительными зельями по уши, так что вряд ли что могло остаться…
– А ты глянь, – ответила орчиха и протянула мне маленькое зеркальце.
Я глянул. Лучше бы я этого не делал. Орочья физиономия вообще не самое эстетичное зрелище, для ее созерцания привычка нужна. Но распухшая, отекшая и приобретшая буровато-синий цвет орочья физиономия – это вообще нечто запредельное. В довершение картины заботливая Жужука густо намазала мне лицо чем-то ярко-оранжевым и маслянистым. В голове моментально всплыла байка про девушку-программиста, установившую «Скайп».
