Марик Лернер - Дорога без возврата
Я лег у стены возле очень удачной дырки и, не высовывая винтовку наружу, посмотрел в оптический прицел. На таком расстоянии работать было одно удовольствие. Сначала снял перебегающего бойца, потом застрелил возящегося у грузовика. Они быстро поняли, что работает снайпер, и начали обстреливать дом, но засечь меня не могли, и я еще двоих положил при попытке установить пулемет. Видимо, французы поняли, что так просто нас не достать, и стали отходить. На прощанье я попал в ногу еще одному. Его подхватили товарищи и затащили за угол. Добивать раненого я не пытался — не пристало воину стрелять в беспомощного.
Со второго этажа радостно закричали:
— Они уходят.
В наступившей тишине хорошо было слышно, как завелись двигатели и одна за другой под прикрытием домов тронулись машины.
Все это заняло очень немного времени. Буквально десять минут — и все кончилось. Результаты были крайне неприятные. У нас трое убитых сразу, еще одному оторвало руку. Две женщины, находившиеся на втором этаже, тоже погибли от ран. Многих изрядно побило обломками кирпичей, но тяжелораненых больше не было. Из еще вечером симпатичного особнячка наш дом превратился в мрачное здание с выбитыми окнами и множеством дырок в стенах. Про мебель вообще и говорить не стоит — сплошные обломки. Мы еще крайне удачно отделались. Если бы не поддержка минометов, уделали бы французы наше детское ополчение и закидали помещение гранатами.
Приказав внимательно наблюдать за окрестностями, я взял троих ребят и отправился осматривать место боя. Рефлексы в меня вбиты на совесть. Оставить трофейное оружие ржаветь — это надо умом тронуться.
От зенитки толку явно никакого — грузовик крайне неудачно упал, искорежив ее ствол и механизмы наведения. В принципе починить можно, но нет времени и нет места. Сама машина тоже превратилась в хлам, побитая осколками. Вдобавок бак пробило, и бензин вытек. Как взрыва не произошло — выше моего разумения.
От убитых пулеметчиков достался бельгийский пулемет. Заряжался он из металлической ленты на двести патронов. Одна уже была вставлена, а вторая заботливо приготовлена для работы. На пятерых оставшихся в строю, не считая меня и Даши, огневая мощь была могуча, вот только бельгийский пулемет я держал в руках вообще в первый раз. Пришлось с умным видом начать изучать. Очень много оказалось дополнительных причиндалов — сменный ствол, крепления для оптического и ночного прицела, правда, при полном отсутствии таковых. Я даже перерыл по новой сумки пулеметчиков, в надежде найти еще чего интересного, но обломался. Никаких особых проблем при разборке-сборке не появилось. Можно было и дальше воевать.
Подошла Даша и присела рядом, разглядывая добытые трофеи. Она взяла в руки один из автоматов.
— Болгарский, — сказала она разглядывая и кинула его назад в кучу.
— Э?..
— Да маркировка у него другая, — пояснила специалист по продаже оружия. — А так один хрен. Сделано по той же технологии, из тех же материалов и по одному общему стандарту. Многие думают, что старые советские или российские лучше, но в Америке как раз неплохо берут болгарские. Так говорят, — пояснила она. — У нас все идет.
— Мне почему-то кажется, что ты должна лежать на крыше и зорко смотреть по сторонам.
— Я и лежала, — сообщила она. — Пока вы там шарились, честно несла охрану. Теперь меня подменили сразу вдвоем.
Я невольно скривился, вспоминая предыдущих охраняльщиков.
— Пусть привыкают, — немедленно ответила она, явно обратив внимание на гримасу, — а если кого увидят, сначала крикнут.
Даша посидела, глядя на то, как я собираю пулемет.
— Слушай, я уже поняла, что ты чистишь только своих крестников. Оружие и ценности вроде нормально, но вот зачем ты тащишь всякую ерунду? — Она ткнула пальцем в груду сложенного на утащенном из грузовика брезенте добра. — На черта тебе столько часов? Ну были бы еще новые, а то явно ношенные и поцарапанные…
— Во-первых, импортная фирма. Франция! А во-вторых, если надеть на обе руки несколько пар часов, — серьезно сообщил я, — марсианский песчаный червь никогда не кинется. Он тиканья пугается.
— Это из книги какой-то? — после паузы спросила Даша.
— Не какой-то, а из Стругацких, про светлый Полдень, — закрывая крышку ствольной коробки, наставительно сообщил я. — Эту твою классику про разных Плюшкиных я не проходил, но, поскольку мы бороздим пыльные тропинки далеких планет, надо знать, как бороться с разными чудовищами.
— А серьезно?
— А если серьезно… Что ты, собственно, знаешь обо мне?
— Ну что все знают. У вас целый поселок имеется где-то в глубине Дикого поля. А теперь ищете возможность расселиться, а также пути по рекам, чтобы через опасные места не ходить. Мы за этим и идем. А что, не так?
— Так. Только здесь есть интересный момент. Поселок в глубине и очень далеко. У нас нет контакта с Зонами. Ничего с Земли достать не можем. Прекрасно обходимся собственным кустарным производством, но то, что для тебя ерунда, для нас стоящая вещь. Не продать — вид не тот, а, например, подарить.
— Да уж, некоторые ваши кустарные вещи очень даже больших денег стоят.
— Ну и какое количество «Ткани» может изготовить поселок вручную? И так далее по списку. Так что если с неба упало, надо брать все, вплоть до булавок. Мы, деревенские, в отличие от вас, городских, собираем все, что может пригодиться. Ценим даже гнутые гвозди и, как это ни странно звучит, бизоний помет. Если высушить, прекрасно горит.
— Почему тогда не взять остальное? Ты ж отдал ребятам трофеи с троих. А мне «Вепря» с водилы.
— А об этом мы говорили еще на барже. Есть определенные нормы, или мораль, если хочешь. Я убил врага в бою — его добро мой законный трофей. Все остальное делится на отряд. Тем более если нельзя определить, кто застрелил, или если найдено после боя. Тут у нас формула специальная имеется. Какой процент командиру, какой за правильные действия, принесшие победу, или за помощь раненому. Кстати, раненым и семьям убитых тоже особая доля. И неважно, что вы об этих правилах не знаете. Я знаю, и этого вполне достаточно. Нарушая правила, можно испортить свою… э… карму. Знаешь, что это такое?
— Приблизительно. Последствия и воздаяние за прожитую жизнь.
— Ну что-то вроде. А точно только философы знают. Вот я ее себе и порчу, нарушая добровольно принятые на себя обязательства.
— Тогда ты должен был получить еще долю как командир! — радостно сказала Даша.
— В теории. Но вы живете не по моим законам. Это раз. Все равно я забрал больше, чем одному требуется. Отнимать еще и это — просто зря обижать остальных, и для хорошего самочувствия им неплохо свой трофей иметь. Это два. Можно взять меньше, а не больше. Карме это только улучшение. Жадность — чувство нехорошее, а щедрость как раз наоборот. Это три.
— А забрать назад глок — это не жадность, портящая карму? — ехидно поинтересовалась она.
— Нет. Пока он тебе нужен. Лишнее оружие может пригодиться. А когда все кончится, в собственном магазине можешь взять, сколько пожелаешь. Так что это у тебя жадность.
— Можно подумать, что папа мне позволяет брать в магазине что угодно, — обиженно сказала она.
— А! Тяжелое детство, отсутствие игрушек… Понимаю… Раз такое дело, можешь оставить себе. Считай, подарок. Легко пришло, легко ушло. Почему не сделать приятное симпатичной девушке…
— Легко? — изумилась Даша.
— Конечно, легко. Эти инквизиторы не бойцы были — так, мусор, они способны драться только с безоружными. А, ты про то, как я их… За неимением огнестрельного оружия я большой практик по части холодного. Ты еще не видела, как я из лука стреляю. Меня всякие рефлексии по этому поводу не мучают по ночам. Если ты взял в руки оружие — будь готов к отпору. И не вытаскивай его без причины. А если уж достал — будь готов убивать. Я еще тогда сказал, что в эту историю влип совершенно случайно и мне нет дела до польских разборок. Ушли бы они спокойно, не стал бы их резать. А дальше уже одно тянет за собой другое. Карма. — Я развел руками. — А вообще, ты что думаешь, я часы продавать собираюсь? Тоже подарю хорошим знакомым. У нас такое поведение вполне нормально. Вот сидишь зимой и что-то делаешь для души — игрушку какую для детей или просто из деревяшки вырезаешь статуэтку. Вот и даришь на праздник. Главное, чтобы это не было по принципу: отдам тебе то, что мне не нужно. Кстати, — «вспомнил» я, — утащив без спроса и разрешения «Говорилку», ты изрядно испортила свою карму и вполне достойна получить по заднице. Ты, наверное, решила, что я забыл?
Даша поспешно отодвинулась и сделала вид, что ей очень стыдно. Так я и поверил.
— Это не игрушка и даже не телефон, который можно купить в магазине. Их всего три штуки есть… хм… собственного производства. У них даже цены нет, то есть они бесценны, потому что их может сделать только один человек. Я все прекрасно понимаю и совсем не против, чтобы ты с Летчиком общалась, но есть определенные правила. Еще раз такое сделаешь, действительно выпорю и не посмотрю на реакцию твоего папаши. Веришь?
