Андрей Гребенщиков - Обитель снов
Это, как и прежде, ангар, исполинский гараж для древних машин. Ник не мог увидеть, просто знал. Он был там, где оставил его предатель Арех. Домечтавшийся Мечтатель…
Он больше не спал, действие снотворного закончилось, отступал и паралич. Пройдет еще час или два, и к телу вернется прежняя подвижность. И что тогда?
Бормотание сделалось отчетливей, похоже, слух обострялся. Теперь можно было разобрать отдельные слова. Очень скоро слова сложились в осмысленные фразы, а те превратились в повторяемое без остановки стихотворение:
У спящей царевны режим простой – с одним только пунктом: «сон».
В пещере порядок, в гробу – простор и мягких подушек сонм.
Сломался будильник, погас ночник, но правда иным темна:
У спящей царевны во сне – наш мир, в котором была война.
Закончился жизни счастливый фильм. Последние титры. Стоп.
И кажется раем – для простофиль – царевны роскошный гроб,
Ведь им невдомек, что же там, внутри, – какая творится муть.
И каждый хотел бы – на раз-два-три – в подобном гробу уснуть.
И длится кошмар, и хиреет явь – царевны безумный трип.
Нас всех потихоньку сжирает хлябь, в которую мир наш влип.
И страшно представить, куда еще, в болота каких геенн,
Царевны фантазия потечет, прервись этот сонный плен.
Разбудит ее поцелуй в уста – исчезнут ли зло и мрак?
Куда там! – царевна не так проста – опасный/прекрасный враг.
Отчаянный рыцарь, забудь любовь и жалость забрось в сердцах!
Царевна не стоит ни снов, ни слов – лишь нескольких грамм свинца…
Эль – прежняя и настоящая, исчезнувшая много лет назад, прорвалась сквозь время и оставила ему инструкцию…
Динамики заработали еще громче и последний раз настойчиво повторили:
«Царевна не стоит ни снов, ни слов – лишь нескольких грамм свинца…»
Когда все звуки умерли в тишине, Ник тяжело поднялся на ослабших, почти не слушающихся его ногах и неверной походкой побрел вглубь Обители. Его ждала Спящая Царевна…
От автора
Здравствуйте, зовут меня Андрей Гребенщиков, родился я в городе Свердловске в последней четверти прошлого века. Преданные читатели серии «Вселенная Метро 2033» знают меня по книгам «Ниже ада», «Изнанка мира» и по сборнику «Последнее убежище». С удовольствием представляю вашему вниманию мой новый роман «Обитель снов».
Заканчивая работу над совместным проектом «Вселенная Метро 2033: Изнанка мира», я услышал от лидера проекта Элоны Демидовой такую фразу: «как тяжело, оказывается, написать книгу…» Обычные слова, констатирующие всем хорошо известный факт, однако запомнились они надолго, и я частенько их вспоминал, когда писал «Обитель снов».
Что особенного в этой прописной, в общем-то, истине?
Смотря на чужое творчество со стороны, я считал безумно сложным занятием подбирать красивые, правильные слова и конструировать из них предложения, абзацы, главы, наконец, целые книги. Выдумать сюжет элементарно, только включи ненадолго фантазию, проблематичнее придать идее литературную форму, перенести абстракцию, живущую в твоей голове, на бумагу. Так я (наивный!) искренне полагал. И укрепился в своем мнении, когда начал писать сам. Непослушные слова и их сочетания с садистской изощренностью измывались над неофитом – прыгали, скакали, глумились и гримасничали, никак не желая складываться во вменяемый текст, буквы цеплялись друг за друга, образуя чудовищные, нечитаемые нагромождения, знаки препинания исчезали в неизвестном направлении, реплики главных героев тонули в какофонии косноязычных и глупых фраз.
Шло время, уставшие от непослушания единицы речи становились покладистей, запятые и точки возвращались на насиженные места, персонажи умнели, постепенно осваивая внятную человеческую речь. Укрощение строптивых символов не превратилось в простое и незамысловатое действо, но уже и не пугало с прежней силой. Оказалось, броуновское движение элементарных частиц русского литературного вполне поддается дрессуре и даже подчиняется некоторым скрытым от простых смертных сакральным правилам.
Дальше больше – я осмелел настолько, что начал присматриваться к речевому эквилибру – жонглированию словами, балансированию на грани аллитерации, акробатическим этюдам со сложносочиненными предложениями и прочему интеллигентному экстриму. Ощущение того, что свободолюбивые лексические символы проявили по отношению ко мне некую, пока еще весьма условную покорность, стало первой, весьма неожиданной наградой. Когда собственноручно написанный текст нравится тебе самому – это кайф почище прочих. Первый поцелуй не так волнует, честное слово! И не надо крутить пальцем у виска!
Время все шло, шло и шло, творческие «поцелуи» начинали приедаться, как и положено, захотелось чего-то большего! Таким большим оказалась первая, безумно желанная и при этом совершенно нечаянная (такое бывает) журнальная публикация. Гордости и счастью не было предела.
Впрочем, и журнал постепенно покрылся пылью, а затем и вовсе куда-то сгинул за древностью лет, но запретный, единожды вкушенный плод покоя больше не давал. Однако новой взаимности с печатным словом все никак не случалось… Писать в стол рука быстро устала, мечта, не успев толком родиться, зачахла и на долгое десятилетие оставила своего «носителя».
Желание тряхнуть стариной возникло внезапно. Полюбившаяся книга «Метро 2033» привела меня на одноименный портал, и в литературном разделе его я поселился на многие годы. Сначала написал и выложил на всеобщее обозрение повесть о родном Свердловском метрополитене, затем несколько рассказов; познакомился и даже подружился с интересными, талантливыми людьми. А в один прекрасный день… получил приглашение в литературный Хогвартс имени Дмитрия Глуховского! Именно в Хогвартс… Оказаться одним из авторов самого популярного книжного сериала России – уверяю вас, Гарри Поттер испытывал схожие чувства, поступив во всемирно известную магическую академию. Писатели для меня всегда являлись кастой небожителей, обитающих на облаке, питающихся исключительно вдохновением, а в перерывах между утренним и полуденным сочинительством пьющими нектар из всеобщего восхищения и преклонения. Человеку, обитающему в далеком от облака Урале, питающемуся страстно любимыми, но совершенно приземленными уральскими же пельменями, а в перерывах между рабочей неделей и выходными предпочитающему вкусное, но не очень полезное пиво, когнитивный диссонанс был обеспечен. Шок – это по-нашему, по-метрошному…
Дебютное «Ниже ада» не прибавило ощущения реальности происходящему. Да, в Хогвартс меня зачислили, познакомили с другими студентами, магами-преподавателями, с ректором-редактором Вячеславом Бакулиным и даже с Самим… Но вернуть в чувства смогла лишь вторая «курсовая» работа под названием «Изнанка мира». Моя часть проекта, написанная в рекордные, истинно студенческие сроки, заставила поверить, что какими-то зачатками магии я все же обладаю. Четверть книги за две недели – волшебная палочка чуть не отсохла, а головной мозг, на протяжении четырнадцати дней бесперебойно трудившийся в запредельных для человеческого разума температурных режимах и нагрузках, едва не взорвался от напряжения… Сдюжил, справился и… опьянел от ни с чем не сравнимого ощущения. Хорошо выполненной – с полнейшей самоотдачей – работы.
Книга, которую вы держите в руках (в эпоху цифровых копий это выражение стремительно теряет свой смысл, но я позволю себе немного консерватизма), написана без всякого цейтнота и прочего, портящего кровь экстрима. Я спокойно трудился над ней шесть месяцев – ни спешки, ни маячащего перед глазами дедлайна, ничего такого, что давило бы на психику и раздражало расшатавшиеся после «Изнанки» нервы. И, тем не менее, «Обитель» далась мне несравненно тяжелее своих предшественниц. Ответственность – эта самка собаки изводила меня без перерывов и выходных! Одно дело сдать первую курсовую работу – к дебютантам отношение особое, им, как ни крути, многое прощается, – но сейчас-то я уже без пяти минут старшекурсник Глухогвардса (да простится мне подобная словесная вольность!), и спросят с меня за годы обучения в академии по полной программе. Никаких поблажек, снисхождения и прочих радостей литературного «детства»… Оно кончилось, защитное заклинание «Это-моя-первая-книга!» утратило силу и больше на читателя и экзаменатора в едином лице не действует. Все в одночасье стало по-взрослому.
С таким душевным мандражом я и приступал к созданию «Обители. И чувство это не оставляло меня на всем пути, целых полгода…
Тяжело ли написать книгу? Да, очень. Но при этом безумно кайфово. «Мыши кололись, плакали, но продолжали жрать кактус»: мыши – это авторы, а кактус, соответственно, книга. Данное выражение прекрасно отражает суть писательского процесса – кактус вкуснейший (с аллюзией на текилу) суперприз, к которому приходится пробираться через чертову уйму колючих терний. Лень, усталость, отсутствие вдохновения, снова лень; беспомощность, когда упираешься в непроходимое место в тексте, ярость, порожденная беспомощностью, лютая злоба на тупящего себя, второй час буксующего на одном непобедимом абзаце, наконец, умственное и физическое истощение в качестве капитуляции. На завтра долгая моральная подготовка (в народе именуемая «самоуговором») к штурму неприступного абзаца, стремительный блицкриг, двухминутная эйфория и крик (а то и визг) отчаяния – за только что взятой высотой открывается вид на новый, прекрасно укрепленный Эверест с мощнейшей ППО – противописательской обороной.
