"Фантастика 2024-37". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Сиалана Анастасия

— Да-а-а... Действительно, раньше он как-то иначе смотрелся... — Выглянув из-за угла, Кира увидела то, что осталось от технического торгового центра. Красно-белый сайдинг, пластиковые рамы и входные группы выгорели полностью, обнажив закопчённый бетонный скелет здания. Некоторые несущие металлические конструкции хоть и не расплавились, но, очевидно, стали слишком мягкими во время пожарища. И теперь главный вход был завален треснувшими плитами и перекрытиями. А запасные выходы превратились в застывшую смесь чёрного расплавленного пластика, битого стекла и поваленных лестничных пролётов.

— За мной. Пригнись. — Быстро перебежав через дорогу, я укрылся за кустами аллеи, разделявшей проезжие части шоссе и начал осматривать жилые дома в бинокль, пытаясь заметить движение. Караулы, часовые, случайные одиночки... Вроде бы никого.

— А как же мы внутрь попадём? — Кира продолжала изучать радиорынок. — Там же не пролезть...

— Где-то на задах должна быть пожарная лестница, ведущая на крышу. За мной.

Перебежав на парковку, я вновь остановился и осмотрелся. Вдалеке по пустой дороге ковыляла парочка жор. На крыше высоток по-прежнему без движений. Только несколько сонных голубей на самом ближайшем здании.

— И как их всех до сих пор не сожрали. — Проследив за моим взглядом, девчонка тоже заметила птиц

— Ты бы не побрезговала?

— Фу... Да это же крысы летающие.

— Абсолютно верно. Но после Зимней Войны многие не брезговали. Поэтому Весенний Мор обогатился такими замечательными явлениями, как орнитоз, сальмонелла и целый выводок кишечных паразитов. На то, чтобы приготовить птиц основательно у голодающих часто не хватало ни времени, ни терпения, ни умения. Или кто-нибудь отбирал ещё в полусыром состоянии.

— А ты ел?

— Голубей? Нет. На Синичке сейчас полно уток. Мало кто умеет на них охотиться без огнестрела.

— Уток жалко. Они прикольные.

— Зато вкуснее, чем голуби. И на помойках не питаются. Но прожаривать тоже нужно как следует. Вперёд!

Не разгибаясь, мы пробежали через парковку между сгоревших машин и вскоре оставили здание торгового центра между нами и жилым массивом. С другой стороны от нас шёл небольшой лесок, окружавший овраг, по которому текла Сходня. Прямо по курсу, через стометровый пустырь, снова шли жилые дома. Остановившись на углу, я осмотрел их передний край в бинокль.

— Вроде бы пусто... То ли дрыхнут, то ли ещё вчера всё-таки вернулись в Отраду.

— А может их тоже ночные сожрали? Это ж надо додуматься — по ночам тут шляться. В шаге от Волоколамки.

— Мы бы услышали.

Видимо, припомнив вчерашние вопли Костяна, Кира не стала спорить.

— Смотри, тут за углом лестница. - Я указал на стальную конструкцию, уходившую по стене на крышу.

— Высоковато...

— Помоги. — Вцепившись за борта валявшегося неподалёку мусорного контейнера, мы поставили его обратно на колёса. Переворачивание прошло без особых громыханий. Но вот когда мы покатили контейнер к нижнему краю стальной лестницы, ржавые колёса начали предательски повизгивать.

— Лезь первая. На крыше сразу скройся от домов. — Я подсадил девчонку на край контейнера и она легко достала оттуда до лестницы. Ловко подтянувшись, брюнетка поставила на нижнюю ступеньку ногу и быстренько полезла вверх. Действительно, хорошая физуха. Тёртый калачик.

Последовав за ней, я вскоре оказался на почерневшей крыше. Здесь было больше следов от боёв, чем от пожара. Вентиляционные блоки в дырках от пуль. Раскуроченные трубы и воздуховоды разбросаны по всей площади. Длинные куполообразные оконные конструкции не расплавлены, а снесены взрывами.

Скрывшись за коробом с гигантским вентилятором, мы снова осмотрели ближайшие дома.

— Вроде никого... — Пробормотала Кира.

— В том то и дело, что никого... Голубей на этих крышах нигде не видно. Не нравится мне это.

— Значит, там могут быть люди?

Я убрал бинокль и кивнул:

— Постараемся побыстрей дело сделать. Бери вон ту трубу за другой конец, по ней спустимся.

Немного измазавшись в старой саже, мы опустили широкий воздуховод в провалившееся окно И сползли по нему на пол верхнего этажа.

Пепел, сажа, металлические каркасы выгоревшей бытовой техники и прилавков. Грязь, хлам и разорение. Под ногами зазвенела россыпь ржавых гильз.

— Эге... Да тут просто бойня была...

— Не обязательно... Трупов нет. — Я осмотрелся и заметил испещрённое выстрелами стену в противоположном конце торгового ряда. — Вон там сидели в укрытии противники этого пулемётчика, а он отсюда не давал им высунуться.

Дошагав до павильона в конце ряда, я пнул по кучке гильз с другой стороны киоска:

— А вот тут их накрыли друзья этого пулемётчика, когда добежали под прикрытием и вдарили с тыла. — Подвинув в сторону закоптившееся окно, рухнувшее на киоск сверху, я показал на обугленные кости среди мусора. — А вот и проигравшие.

— Ох... Тут наверное на каждом этаже такая братская могила... — Кира с любопытством разглядывала небольшой почерневший череп внутри покрытой пеплом каски. Он широко улыбался нам щербатыми зубами.

— Как и в большинстве торговых центров, продуктовых складов, полицейских отделов... Пойдём. Вон туда. — В конце торгового ряда вниз шёл присыпанный пеплом эскалатор.

— Да, помню... Мы тогда с Ромкой в загородных посёлках промышляли. Со стороны города почти постоянно громыхало. И днём и ночью. Сначала никак выспаться не могла. Потом привыкла.

— Слишком много людей. Слишком много оружия. Слишком много патронов. И слишком мало еды и желания договариваться. Винтовка рождает власть. Она же её и отбирает. Другая логика у детишек была не в почёте. В итоге Зимняя Война кончилась только тогда, когда патроны стали на вес золота. А делать новые так толком и не научились. Вон, никто гильзы и не думал собирать.

Рядом с нижним краем эскалатора начиналась широкая каменная лестница, которая привела нас на первый этаж, а затем в цоколь. Ступени тоже были щедро усыпаны разнокалиберными гильзами. И около щербатых каменных перил мы нашли ещё пару сгоревших скелетов.

Внутри цокольного этажа было темно — дневной свет проникал только на небольшой пятачок вокруг лестницы. На этом же пятачке были заметны следы пожара. Но вот дальше вокруг нас луч фонаря высветил почти нетронутые огнём киоски и павильоны. Хотя они тоже сильно пострадали от боевых действий — на полу ближайшего отдела зияла воронка от взрыва гранаты, и всё вокруг было в дырках от пуль.

— А тут могут быть ночные жоры? — Когда я двинулся вперёд по торговому ряду, Кира опасливо держалась поближе, выставив вперёд биту.

Я покачал головой:

— Здесь нечем поживиться. Да и залезть, как ты видела, непросто. Вокруг полно подвалов и подземных парковок с вкусными крысами. И метро их почему-то намного сильнее привлекает, чем всё остальное подполье. Наверное, там ещё больше крыс.

Всё же я остановился и прислушался. Нет. Тишина. Вообще ни звука, кроме нашего дыхания и скрипа какого-то обломка, качавшегося на ветру где-то этажом выше.

— А что ты ищешь? — Девчонка с любопытством заглядывала внутрь киосков, следя за светом фонаря. — Батарейки?

— Маленькие свечи. Такие... Как таблетки. — Я показал пальцами примерный диаметр.

— Хе... Я надеюсь, ты не собираешься устраивать мне романтический ужин в своей пещере, Пафнутий? Зачем они тебе?

— Не обольщайся, Евлампия. Потом расскажу. — Фонарик выхватил вывеску одного из павильонов и я прочёл её вслух. — «Тысяча мелочей». То, что нужно.

— А вон там дальше вроде компьютеры какие-то нарисованы...

Перевёрнутые прилавки были уже давно обысканы. Батарейки, лампочки, фонари, сухое горючее, туристическое снаряжение — всё полезное вынесли подчистую в первую очередь.

Но кое-что осталось. Те вещи, чья полезность не так очевидна. Либо нужна не сразу. Пара упаковок скотча. Длинные гвозди. Полиэтиленовые пакеты. Рыболовные снасти. И, конечно, маленькие свечки. Которые слишком мало горят, чтобы тратить на них место в рюкзаках, если рядом есть обычные.