Геннадий Эсса - Огненный шар
– Ничего не получится, – оборвала его старуха.
Жан взглянул на Лизу.
– Я уже говорила тетушке о нас, – сказала Лиза. – Это нереально.
– Почему? Люсия Петровна, я люблю Лизу, я не могу без нее. А так вот встречаться – тоже не дело.
– Тогда тебе надо о ней забыть, – сказала старуха. – Навсегда забыть, потому что не в моих силах то, чего вы хотите. У меня возраст не тот, и силы покидают с каждым днем.
– Но во временах мы же встречаемся?
– Так еще возможно, а чтобы остаться – этого я не могу сделать. Нет у меня такого таланта.
– Люсия Петровна обещала нам еще встречу, – сказала Лиза. – Если ее здоровье позволит.
– В нашем времени? – перебил Ник.
– Как получится. Конкретно я не могу сделать так, чтобы вы встретились там, где хотите. Есть определенный цикл, которому я подчиняюсь, и его нарушить невозможно при всем моем желании.
– Пусть будет так, – согласилась Ин.
– А это твоя девочка? – Люсия Петровна прищурила глаза и посмотрела на Ин.
– Это моя, – с гордостью сказал Ник.
– Хорошенькая, – она вздохнула. – Мне жаль, но вам скоро придется действительно расстаться. Время не бесконечно…
– Когда это произойдет? – спросил Жан.
– Вам всем завтра в двенадцать ночи надо быть на площади у Зимнего, у колонны. За вами придут.
По телу Жана пробежала дрожь. Он снова взглянул на Лизу.
– Но мы еще встретимся? – спросил он.
Люсия Петровна окинула всех взглядом.
– Хватило б здоровья. Я совсем стара стала, – вздохнула она.
– Ну, вы уж не болейте, – попросил Жан.
– Люсии Петровне на сегодняшний день и так уже больше лет от роду, чем положено, – сказала Клавдия Петровна, – а вы тут лезете к ней со своими предложениями.
– Ну, и вам столько, – пожелал Жан. – А нам нельзя свою жизнь так продлить, чтобы при этом мы всегда были такими молодыми?
– Ты, мальчик, хочешь все и сразу, – сказала Люсия Петровна. – Это уже не ко мне.
– Ну, может, есть какая знакомая?
Люсия Петровна впервые улыбнулась.
– Веселый у тебя, племянница, мальчишка. Где ж ты его нашла?
– А еще, Люсия Петровна, вы можете сказать, как все так получилось с самого начала, когда мы попали в восемнадцатый век? – не успокаивался Жан.
– Очень просто. Я нарушила цикл времени. Получилось просто случайно. Тогда, в поезде, у меня очень болела голова, а тут я увидела вас и хотела забрать вашу энергию себе. Тогда цель у меня была совсем другая. Я же говорила вам тогда, в прошлом, что все перепутала.
– А шар? Откуда он?
– Он появляется тогда, когда происходит перемещение во времени, и действует только на определенных людей. Для остальных – это просто молния. Он мгновенно перемещает любого в другое измерение и возвращает обратно. Не в моих силах его контролировать. От меня нужно только заклинание. Когда цикл заканчивается, я начинаю чувствовать, что пора возвращаться всем на свои места. Вот завтра ночью вам и надо быть именно там, где я сказала, – она встала из-за стола.
– Вы Лизу научите этому заклинанию? – спросил Жан.
– Вот неугомонный. Ну, мне пора.
Глава 22
– Какой-то дурдом, – возмущался Жан в коридоре.
– А в чем дело? – не поняла Ин.
– Почему завтра и в двенадцать ночи?
– Значит, так надо.
– Лиза, я не хочу так быстро. У меня с тобой так было мало времени. Нет, я не хочу…
Лиза с грустью в глазах улыбнулась.
– Мы еще встретимся, не беспокойся, – сказала она и обняла Жана за шею.
– Все равно что-то уж слишком быстро все получилось, – не соглашался Жан. – Черт возьми, у всех революция как революция – по году бывает, а здесь раз, и все… Я так не согласен.
– Это тебе надо в Смольный, – сказал Ник. – Можешь предъявить им претензии.
– А ты будто хочешь расставаться?
– С тобой?
– Нет, с Ин.
Ник посмотрел на Ин, которая внимательно слушала их диалог.
– Я не хочу, конечно, тоже. Я Ин люблю, правда Ин? Я и Лизу люблю. У нас столько всего общего.
– Ну и молодец!
– Я и тебя люблю, как ни удивительно. Ты вообще чудо, – признался Ник.
– Вот это уже интересно.
– Да ладно притворяться, Жан. Ты же все прекрасно понимаешь.
Жан опустил голову.
– Понимаю. Я вас сам всех люблю и уже представляю будущую нашу встречу. Ты же нам ее устроишь, Лиза? Где-нибудь в тихом местечке, на берегу моря, под жарким солнцем. А? Как жаль, что мы никогда не сможем встретиться в нашей жизни, в нашем времени.
– Я тут бессильна, – тихо произнесла Лиза. – Тетушка тоже этого не может сделать.
– А если мы когда-нибудь встретимся там, в нашем двадцать первом веке, и узнаем друг друга?
– Вы никогда не встретитесь, – Лиза как ножом резанула по живому. – Этого не может случиться. Даже если пройдете мимо друг друга, вы никогда не узнаете, что были когда-то так близки. Вы просто чужие, незнакомые люди…
– Ерунда какая-то, – воспротивился Жан. – А если я захочу остаться в твоем времени, Лиза?
– Это тоже невозможно. Завтра ночью мы просто все разлетимся в разные стороны.
– Ну, хватит мечтать, – прервала Ин. – Собрались в город, так идемте же.
Они вышли на улицу, на Невский проспект и направились к Дворцовой площади. На улице было уже совсем темно.
Долго шли молча, держась за руки. Подошли к Адмиралтейству, прошли к Зимнему дворцу.
Здесь еще толпились люди, обсуждая недавние события. Было много красноармейцев, солдат и матросов. Кругом были потухшие костры, и осенний ветер разбрасывал по площади пепел и множество различных листовок.
– Вот она, колонна, – произнесла Лиза, задирая голову вверх. – Здесь завтра нам суждено будет расстаться.
Ник остановился, поднял с земли затоптанную солдатскую шапку.
– Я ее заберу с собой, – сказал он и поднес к носу, вдохнул запах. – Революционная, самая настоящая. Думаю, ты ее уже не будешь в воздух кидать?
– Потная и грязная, – добавил Жан. – Та была намного симпатичнее.
– А ты вечно все испортишь. Она даже порохом пахнет. Я ее постираю, и будет у меня как реликвия.
– Ты, собиратель сувениров, лучше бы подумал о завтрашнем дне.
– Чему быть, того не миновать. Жаль, конечно, но есть надежда на новую встречу, и это уже радует.
– Тебе б «Аврору» прихватить, – не унимался Жан. – Да Керенского в придачу. Поставил бы его в угол в комнате, ну а крейсер где-нибудь за домом привязал, чтобы не уперли на металлолом. Я тебе уже, по-моему, что-то вроде этого предлагал.
– Болтун ты, – ответил Ник.
– А говорил – любишь.
– Вот за это тебя и люблю.
– Только давай целоваться не будем, – предупредил Жан. – У нас был один политик, целовался со всеми подряд в засос. Ох, как любил всех!
– И кто же это?– спросила Лиза. – Государь Петр Алексеевич тоже многих целовал, и ничего.
– Да? – Жан взглянул на Ника. – Иди-ка сюда, красавец. Я хоть и не политик и не государь, а чмокну тебя по-человечески, от всей души.
Лиза рассмеялась.
– Иди, иди, не бойся, – Жан потянул Ника за рукав, обнял за плечи и впился губами в его щеку.
– Люди смотрят, тоже мне выдумал, – стал отталкивать его Ник.
– Целуй меня тоже, иначе не отпущу. Пусть все видят.
Нику ничего не оставалось делать, как тоже поцеловать Жана.
– Вот прилип, – прошептал он.
– Насильно и мил будешь, – рассмеялся Жан.
– Теперь я вижу, что Жан тоже тебя любит, – сказала Лиза.
– Больше всего я люблю тебя, Лиза, – ответил Жан, но обнял Ин и подарил ей свой нежный поцелуй.
– На тебя что-то подействовало, – заметил Ник. – Надо его отсюда уводить, иначе он здесь всех перецелует. А что ж ты Лизу не целуешь?
Жан обнял ее за плечи.
– Это мое самое дорогое сокровище. – Жан взглянул ей в глаза. – Ты мне подаришь сегодня ночь? – уже тихо, на ухо, шепнул он.
Лиза загадочно улыбнулась.
– Ты так хочешь?
– А ты – нет?
– Вот глупенький, конечно.
Они миновали большую толпу народа на Дворцовой площади и вышли к Неве.
Где-то распевали песни под гармошку, свистели и просто выкрикивали отдельные фразы. Несколько женщин стояли у набережной, держа в руках плакаты и красные флаги.
– Что-то уж они запоздали, – сказала Лиза.
– Они еще долго их носить будут, чтобы не забыть, за что боролись, – сделал вывод Жан.
– Это невозможно забыть. – Ин с сочувствием посмотрела на измученные лица женщин. – Видно, хлебнули горя за свою жизнь.
– Точно. До сих пор остановиться не могут, – Жан бросил на них любопытный взгляд. – Опоздали. Революцию мы уже сделали.
– Тебя за такие речи большевики расстреляли бы, – сказал Ник. – Идемте к памятнику нашему общему знакомому.
– К Ленину? – удивился Жан. – Так он там, в Смольном сидит.
– К какому Ленину? К Петру Первому.
