Андрей Круз - Эпоха мертвых. Москва
Мне подумалось, что было бы неплохо туда долететь воздухом и посмотреть, на что следует рассчитывать. Но как подбить командование в ГУЦ на то, чтобы нам выделило вертолет, да еще и с подвесными баками? И как за это рассчитаться? И хватит ли подвесных баков от Гороховца до «Шешнашки» и обратно? Потому что рассчитывать на дозаправку там не следует, мало ли кто владеет запасами керосина. Да и остались ли там эти запасы?
У Ми-8 практическая дальность не дотягивает до шестисот даже у поздних модификаций, а в ГУЦе я видел только вариант МТ семьдесят пятого года образца. И двадцать четверки, но у тех с дальностью еще хуже. И все же намного надежней оказаться там на машинах и со всем оружием и экипировкой, чем вдруг лишиться вертолета и идти обратно в пешем порядке. Нет, надо ехать на машинах.
Черт, ну до чего же не хочется самому башку под топор совать, да еще когда все вокруг отговаривают! Это семейство Дегтяревых туда к мужу и отцу едет, точнее даже ехало, а мне то зачем, зная, тем более, что это все… фигня, мягко говоря. И станет ли лаборатория Гордеева работать с вирусом, если город штурмуют со всех сторон? Или уже и нет никакой лаборатории, а все давно увезли в тот же Кош-Агаш, куда, якобы, увезли и самого Дегтярева? Очень может быть, почему бы и нет? Удаленная база, рядом военный аэродром, горы, никто не пройдет.
А может быть и нет. Может быть институт в «Шешнашке» работает изо всех сил, стараясь остановить заразу. И это пенопластовый контейнер способен решить все проблемы, снять все вопросы. Надо ехать. Не узнаю сам – до самой смерти покою не будет. Я ведь помимо всего прочего самого себя знаю.
Вечером мы с Танькой выбрались на крыльцо учебного корпуса, присели рядом, свесив ноги с бетонного парапета. Ночи стали уже теплыми, пахло даже не весной, а самым настоящим летом. Я чувствовал себя смертельно уставшим после того, как я сам себе объявил о своем решении. А потом вызвал добровольцев.
Кандидатуры Шмеля, Кэмела и Сергеича никаких возражений у меня не вызвали, они люди холостые, опытные и сами себе хозяева. Лехина кандидатура тоже не обсуждалась, куда уж мы друг без друга… А вот Танька с Викой… Это сложнее. Они с нами, они – наши. И они не дилетанты. Что лучше? Пойти весь путь вместе, каким бы не был его конец, или оставить их здесь, в безопасности?
Девушки сразу перешли в состояние повышенной готовности к скандалу любой интенсивности, готовясь отстаивать свое право помереть вместе с нами где-то в вятских лесах, причем максимально поганой смертью. Леха просто отмалчивался, предоставив мне право переругиваться с ними за нас обоих. Но сломили они мое сопротивление быстро, подсознательно я был уверен, что другой итог этого разговора просто невозможен.
А какой у нас еще был выбор на самом деле? Нет даже гарантии того, что мы вернемся именно в это место, если быть честным до конца. Оставь их здесь, и потом случится, что жизнь разнесет нас в разные стороны. У нас и так были уже сотни возможностей погибнуть, так есть ли смысл нам расставаться из-за того, что такие возможности будут возникать и дальше? Наверное, все же нет. Если судьба у нас теперь таскаться по этим опасным и опустевшим землям, так лучше делать это вместе.
Но и это было не самым трудным. Самым трудным были сестры Дегтяревы, которые тоже были намерены отправиться с нами. Когда они заявили об этом, все онемели. Кроме меня, потому что я не онемел, а вовсе даже разорался. Я заявил, что обещал доставить их в безопасное место, что мне осточертели их художества, что ценность их как членов отряда крайне невысока, что нянчиться с ними я не намерен, что они, в силу своего невеликого умения, риск для отряда и много что еще сказал. Аж охрип.
Как ни странно, но они выслушали меня совершенно спокойно, иногда даже кивая головами, вроде как соглашаясь. После чего Ксения сказала:
– Сергей, ты свое обещание выполнил. Ты доставил нас в безопасное место. Все. Мама в безопасности, мы в безопасности. Нам ты уже не должен ничего. Мы тебе… должны, но не в этом дело. Теперь мы, на правах вооруженных и имеющих определенные планы на будущее людей, хотим присоединиться к отряду. С чистого листа. Заново. На самые низовые должности, если угодно.
Я замолчал. Что тут скажешь? Удивительно другое – в разговор не вмешивалась Алина Александровна. Видать, в своем кругу они уже это обсуждали, если она молчит как партизанка.
– Серег. Принимай нас в отряд, зря учил столько времени и вооружал? – вступила в разговор Аня. – Что нам дальше делать прикажешь? Замуж выходить? Мне здесь в теннис играть, а Ксеньке – журналисткой заделаться? Свиней идти выращивать? Мы с тобой хоть к делу пристроимся. Считай, что мы выбираем профессию и вербуемся в армию.
Я насуплено молчал, при этом в голове у меня вертелась одна мыслишка: если этих двух присоединить к отряду, то во время стоянок лагерем они вполне смогут тащить фишку, как минимум. На самом деле сняв с нас много проблем. Численность отряда то у нас совсем недостаточная. И вообще, кто я им – папаша, что ли? Если даже мать родная их не возражает, а я сам истратил столько сил, патронов и экипировки, чтобы сделать из них бойцов, то зачем мне их здесь оставлять? Они уже воевали, они даже убивали. И они давно повзрослели, их детство завершилось в день, когда случилась Катастрофа.
Я обещал их увезти из Москвы – и увез. Обещал доставить в безопасное место – и доставил. Безопасней чем здесь им уже нигде не будет. Здесь они должны решать как им жить дальше. Вот они и решили – записаться в мой отряд. И что? Имеют полное право.
– Сергей, соглашайся. – снова заговорила Ксения. – Все равно тебе опытных людей никто и нигде не выделит, а мы уже обучены куда лучше, чем солдаты-новички. Стреляем лучше чем они, наверняка. И экипировка, благодаря тебе, у нас тоже лучше. Зачем нас бросать теперь, после того, как подготовил?
– Я бы согласился. – неожиданно вступил Шмель. – Пусть со мной в грузовике едут. В случае чего все два лишних ствола. И собаку бы взяли.
Это тоже аргумент. Так у нас получается грузовик защищенным и в «уазиках» два полноценных экипажа. Без сестер так не выйдет. Да и кто я им вообще, папаша, что ли? Взрослые девки, сами соображают, что делают. А присутствие кобеля обезопасило бы наши стоянки от мертвяков и мутантов.
Согласен. – кивнул я головой. – Вы едете. Но без собаки, у нас главная задача – скрытность, а скрытности лающие барбосы противопоказаны. И поблажек больше не ждите. Пошлю сортир чистить – побежите как миленькие. Вопросы есть?
– Вопросов нет! – обрадовано отрапортовала Аня. – Почистим!
Маша с детьми, естественно, оставалась в ГУЦе, вместе с Алиной Александровной. Ей тоже явно хотелось отправиться с нами, но она, в отличии от всех остальных, была детной матерью и ответственности на ней раз в сто больше, чем на нас, вместе взятых.
– Маш. – обратился я к ней. – Хочу с тобой поменяться. Свой СКС на твою СВУ. Оставлю тебе вместе с карабином все патроны повышенной кучности, а заберу все «четырнадцатые». Пламегаситель очень нам пригодиться может, черт его знает, что дальше будет.
– Я вообще собиралась отдать винтовку тебе. – ответила Маша – Зачем она мне здесь? Я свой а-ка-эс-у оставлю – и достаточно. Ну, и пистолет.
– Нет, так не выйдет. – засмеялся я. – Мы же все же не расстаемся, ты нас тут ждать будешь. И с вами останется УАЗ с прицепом, куча трофейного оружия и запас патронов с гранатами. Тебе это все сберечь надо. А СКС с хорошим прицелом, кучность что надо, до четырехсот метров – отличная легкая винтовка. Будет теперь твоим штатным. Куда мне его с собой то тащить?
– Как скажешь, я совсем не против. – согласилась она.
– В случае, если к концу обозначенного срока нас не будет – распоряжайся этим всем как хочешь. Думаю, что теперь это настоящее состояние.
– Типун тебе на язык. – фыркнула она.
– Типун то типун, но ведь возможны варианты, что мы не сможем вернуться тем же маршрутом. Мало ли что. Или заблокируют нас в «Шешнашке». Или еще что-то случится. В жизни все бывает.
Собрание шло еще долго, спорили обо всем и все обсуждали, под конец я даже охрип, пытаясь всех перекричать.
– Как думаешь, доберемся до места? – теперь, сидя на крыльце в обнимку, спросила Татьяна.
– Не знаю. – пожал я плечами. – Но охреневать в атаке не будем. Если увидим, что ходу нет, то вернемся, придумаем какой-нибудь другой способ туда добраться. Нам надо доставить образцы, раньше или позже, а не героически погибнуть в попытке это сделать. Ты знаешь, я вообще не любитель героизма, и погибать не намерен.
– Да уж знаю, конечно. Не полез ведь ты меня из спортзала спасать, верно? – она прижалась ко мне крепче.
– Солнце, ты бы видела, как я это делал. Я шагу не сделал, двадцать раз не подумав предварительно. И знаешь почему? Потому что знал, что так просто ты съесть себя не дашь, а вот если я погибну, совершая подвиги, то ты рискуешь оттуда не выбраться. Поэтому лучше подвигов не совершать, а добиваться результата.
