Андрей Круз - На пороге Тьмы
Он явно не знал, как правильно себя вести. Машину он уже точно опознал, я видел, как он и на номер глянул, и как сиденья оглядел — подушка дивана была обита не американским, а уже советским, защитного цвета, брезентом, приметная кабина. А вот я в этой машине, тем более включивший дурака, никак во все стандартные схемы не вписывался.
— А на кой ты мне сдался? — не слишком вежливо поинтересовался я в ответ. — Ездить к тебе еще, — добавил я уже исключительно для собственного удовольствия. — Давай, мужик, будь здоров! — и воткнул первую передачу.
Собеседник мой дернулся слегка, явно собравшись достать из кармана пистолет, но я показал глазами на потолок кабины, где в креплении висел ППШ, и тут же тронул пикап с места, быстро набирая скорость. В зеркало мне хорошо было видно, как мой собеседник остался стоять на улице, явно пытаясь сообразить, что ему по поводу всего этого делать. К какому он пришел выводу я так и не узнал, потому что на перекрестке я свернул направо и он исчез из поля зрения. А я больше нигде не задерживался до самого Углегорска.
* * *В Углегорске я зарулил в общежитие научного департамента, где нашел Кирилла. Нашел в просторном вестибюле, где тот играл в дартс с еще двумя мужиками и молодой теткой, похожей на мужика. На подоконнике, выкрашенном белой краской, стояли несколько бутылок с пивом.
— Прицел поправляешь? — спросил я у Кирилла, показав на пивко.
— Ага, вроде как, — заухмылялся он, протягивая руку для приветствия. — Давно не виделись. Кстати, чего тебя на Ферме не видно?
— В командировке пока, — ткнул я пальцем куда-то за окно. — Вот чего спросить хотел: мы с Федькой в следующую пятницу в Сальцево собираемся, вроде как на оттянуться. Присоединишься? Чисто мужская компания.
— В следующую пятницу? — озадачился он. — Это… у меня зарплата на той неделе только.
— Да ладно, разберемся, не проблема, — легко развеял я слабое сомнение.
У Кирилла по лицу было видно, что он готов дать себя уговорить без всяких усилий., поэтому я решил много времени ему на раздумья не оставлять:
— Ты во сколько заканчиваешь?
— В пятницу короткий день, в четыре грузимся в «пепелац», в пять максимум я здесь, — выдал он полный расклад по времени.
— Нормально, — одобрительно сказал я. — Вот в пять и заедем, нормально? В семь уже в Сальцево будем, к десяти будем в дрова. Годится?
— А то! — совсем оживился Кирилл.
— Ну, давай, увидимся тогда.
Так, похоже, что Кирюху я просчитал. У него вечное желание праздника в жизни, но сама эта жизнь дает к тому мало возможностей. Я когда-то сам таким был, тоже все праздника алкал, пока пару раз не обнаружил себя в нехорошей ситуации, кто-то подтянул за спьяну данное обещание. А если я все правильно понял, то и создавать такую ситуации Кирюхе не понадобится, можно будет все проблемы куда меньшей кровью порешать и с меньшими проблемами. Зачем себе карму портить зря? Не буду, пусть пока так побудет.
А Кирюха мне нужен, нужен. Кому чего, но лично в мою мозаику именно он должен принести последний кусочек.
Выбежав из общежития и забравшись в машину, с удовлетворением отметил, что кабина до сих пор не выстыла. Не возникло уже привычного желание выругаться, сжать зубы и отнестись к предстоящей поездке как к некоему обязательному испытанию стойкости. Ладно, хорошо, погнали дальше по списку важных дел.
Додж, скрипнув подвеской и перевалившись через низкий сугробчик, выехал на дорогу, оказавшись в хвосте у большого грузовика с углем, медленно плетущегося узкой длинной улице, кое-как очищенной от снега. Грузовик дымил, чадил, натужно рычал двигателем и сыпал на дорогу угольной пылью через неплотно прижатый задний борт. Обогнать его не получалось, но к счастью, он вскоре свернул в какие-то глухие ворота, за которыми я разглядел котельную и немалые кучи все того же угля. Заодно вспомнилось, что комендант наш, Петр Геннадьевич, рассовал под двери уведомления о том, что собирает плату за уголь для котельной. Не забыть бы, чтобы потом не пенял. Завтра отдадим, после аэродрома, если погода летная. А если нелетная? Ладно, может еще и сегодня успею.
До Больничного переулка доехал минут за десять, наслаждаясь теплом и продолжая строить всякие фантастические планы по обмену своего «кюбеля» на вот эту вот американскую благодать. На попавшийся навстречу гэбэшный джип с тентом посмотрел с оттенком презрения, видя как кутаются в нем в тулупы три сидящих в кабине мужика.
Остановившись у уже знакомой общаги, в которой раньше жил Рома, сразу в дверь стучать не стал, а сначала обошел дом вокруг и заглянул во двор через щель между забором и полотном ворот, убедившись, что мой бывший «тазик» так там и стоит, причем изрядно заваленный снегом. Похоже, что несмотря на разрешение, тутошний комендант на нем так и не ездил, а если и ездил, то не активно.
Дверь в подъезд открылась до того, как я в нее стукнуть успел. Уже знакомый молодой длинноволосый парень в меховой безрукавке поверх свитера сказал, усмехнувшись:
— Видел, как вы за забор заглядывали. За машиной? — спросил он, пропуская меня в подъезд и направляя в маленькую, сильно натопленную комендантскую.
— Завтра хочу забрать, — подтвердил я его догадку, расстегивая полушубок. — С товарищем заеду, чтобы перегнать. А что, сам не ездил?
— Да мне особо и некуда, я вообще домосед по жизни, так что для меня такая работа, — он обвел взглядом комнатку, — самое то что надо. Сиди да книги читай.
— Ну и отлично, — моя рука скользнула во внутренний карман дубленки, вытащив оттуда незапечатанный почтовый конверт, который я протянул парню: — Держи, это вроде как премия за сохранность имущества, если не возражаешь.
— Да? — удивился он, затем заглянул внутрь и присвистнул удивленно: — Это сколько здесь?
— Косарь. Нормально?
— Да ты что, спрашиваешь! Не надо еще какую-нибудь машину поохранять? А то мы запросто, как раз завтра местечко освободится.
— Другие столько не стоят, — засмеялся я.
— А я и за половину посторожу.
— Ладно, завтра обсудим. Ты же здесь весь день?
— И день, и ночь. Иногда отхожу ненадолго, тогда народ ключами своими открывает. Вы во сколько будете?
— Да в начале дня, пожалуй.
— Буду.
— Вот и отлично, — хлопнул я его по плечу. — Давай, до завтра, будь здоров.
Затем додж повез меня в порт, к Ивану. Вновь дорога через весь город, теперь уже проснувшийся и по случаю выходного дня оживленный, если суету возле магазинов и рюмочных можно считать оживлением. А вообще зрелище все равно унылое — все те же обшарпанные стены, облупившаяся штукатурка, невзрачная одежда на пешеходах и все то же постоянное ощущение тоски какой-то, что ли. Даже на пьяниц смотришь с пониманием, соображаешь, что вот им уже легче, мир вроде как чуть украсился. Тьфу, мля, ноги надо отсюда делать. Даже в Захолмье куда лучше, там хоть просто деревня, а тут и вправду отстойник какой-то, пропади он пропадом.
У крыльца хинкальной шла какая-то вялая пьяная драка, несколько мужиков то ли толкались, то ли обнимались, то ли растаскивали дерущихся — точно понять я так и не смог. Потом я свернул к реке, проехав мимо углегорского «Беверли-Хиллз», увидев ряд машин, выстроившихся за высоким решетчатым забором, за которым вальяжно прохаживался «упрод» в тулупе и с автоматом на плече — явно из караулки, что у ворот, покурить вышел. Да, тут у них тишь да гладь.
У порта было по-воскресному тихо, даже той небольшой зимней суеты, какая здесь видна в будни, не было. Территорию тоже никто не чистил за ненадобностью, так что джджу пришлось демонстрировать «снегопроходческие» качества, насыпало уже хорошо. Стоящий на причале «шевролет» тоже был засыпан снегом как избушка с новогодней открытки, а вот на палубе и крыше рубки «Вани комсомольца» снега не было — явно Иван решил с лопатой размяться. И дымок из трубы валил вполне уютный, наводя на мысль о горячем чае, без которого общение с Иваном не бывает.
Но сначала я уверенно направился к Пашкину, разглядев следы у крыльца. И тот был на месте.
Бутылку я заранее приготовил, так что даже по дороге заезжать не пришлось.
— Капитану рейда! — бодро поприветствовал я хозяина кабинета прямо с порога.
— А, Володя, заходи! — явно обрадовался тот, откладывая газету, вставая из-за стола и протягивая руку. — Как оно дела?
— Да нормально, вашими молитвами, — все так же пободрился я, вынимая из сумки бутылку и выставляя на стол. — Не против?
— Не, щас не могу, — неожиданно пошел тот в отказ, но затем сразу разъяснил странные затруднения: — Открытая есть, давай ее добьем.
— А, это с радостью! — вполне искренне обрадовался я, прикинув, что так вполне можно уменьшить дозу, которую все равно придется принять внутрь.
— Это хорошо, а ты садись, садись, — засуетился он гостеприимно, вынимая из заоконного «холодильника» на треть початую бутылку водки и какую-то снедь в кульке. — И водочка есть, холодная, и вот колбаску порежу, и огурчики…
