Николай Берг - Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов
– Великолепно, – одобрил пациент, правда, сейчас он на пациента менее всего походил. Мне показалось, что парень и о спине забыл. Покопался с таймером и подозвал к себе нашего воспитанника Демидова.
– Давай, поможешь мне… Вот так повернешь ко мне, а после того, как я скажу, нажмешь вот эту кнопку. Понял?
– А че не понять, – с солидностью ответил Демидов.
– Тогда давай, – одобрил преподаватель.
Тот сразу нажал кнопку.
– Не, не так, мужик, – сказал Мельников. – Надо, чтобы сперва я скомандовал.
– Мужики в поле пашут, – поправил его Демидов. – А я пацан.
– Побакалань еще, ага, – поощрительно кивнул сэнсэй. – Делай как говорю!
Ильяс из строя показал «пацану» кулак, тот сделал вид, что его не заметил. Воспитанник с важностью поднял руку с таймером.
– Давай! – кивнул Мельников, приняв вальяжный, расслабленный вид.
Бип!
Рука «американца» метнулась к кобуре, левая рука одновременно к груди. Дальше я не очень понял, как он это все сделал, но выстрел бахнул моментально. Дырка в середине головы силуэта была отчетливо видна нам всем.
– Сколько там? – обернулся я к «пацану».
Тот просто повернул таймер экраноми сообщил:
– Так… одна и двадцать две сотых секунды. За это время средний зомби прошел бы чуть больше метра. Милиционер открывал бы кобуру. Оба бы уже умерли. Попрошу обратить внимание на то, что я не делал никаких резких движений. С такой скоростью берут, например, предметы со стола или передают кому-нибудь телефонную трубку. Никаких резких движений, важна плавность, скорость приходит потом, после повторений. Еще раз.
Сделал четыре повтора, каждый примерно за одну целую и две десятых секунды.
– Видите? Стабильное время, и я стабильно поражаю цель, – сказал стрелок, повернувшись к нам. Удовлетворенно кивнул, убедившись, что все смотрят с вниманием. Сменил магазин в пистолете, дослал патрон, щелкнул предохранителем и убрал оружие в кобуру.
– Все разглядели, как и что я делал?
Мы ответили более-менее внятным бурчанием. Я точно не понял, но по виду Андрея понял, что он все засек, намотал на ус, и если я его спрошу, внятно и не торопясь, как ему и свойственно, все растолкует.
– Теперь попробую показать нечто вроде… базового оборонительного упражнения, – сказал Мельников. – Дай-ка сюда таймер, я его в целях безопасности на пояс повешу.
Отпустив «пацана» в строй, он подошел к мишени, остановился на расстоянии метра. Размял немного плечи, шею, наклонив голову вправо-влево.
– Вот неожиданно появившийся противник! – повернул он голову к слушателям. – Встаньте так, пожалуйста, чтобы вам чуть сбоку было видно… ага, нормально… Если я просто попытаюсь выхватить пистолет, то с такой дистанции он способен заблокировать мне руку с оружием…
– Я бы заблокировал, – уверенно сказал капитан Ремер.
– Поэтому нужен отвлекающий маневр, – кивнул Мельников. – Смотрите!
Пока его правая рука выдергивала пистолет из кобуры и прижимала его к боку, направив ствол в мишень, левой рукой, открытой ладонью, он нанес удар «противнику» в район подбородка.
– Примерно так! Это тоже надо тренировать до уровня рефлекса. Любая близкая мишень всегда встречается ударом или лучше толчком. А теперь все упражнение!
Толчок мишени «в подбородок», правая рука вытащила пистолет, сброс предохранителя. От бока, прижатой рукой, два выстрела в центр мишени, быстрый отход назад, высоко задирая пятки, чтобы не споткнуться, дважды выстрелил на ходу, остановка, прицельный выстрел в «голову». Время посмотрел на таймере. Повернулся к нам, убрав пистолет.
– Так… три целых, четыре сотых секунды. Пять выстрелов на отходе, гарантированное поражение. Если я повторю, будет такой же результат. То есть мне удалось в своих действиях добиться главного – стабильности. Я знаю, чего ждать от самого себя. А теперь я попробую объяснить и показать, как этой стабильности добиться. Первый ключ ко всему – локоть и средний палец вашей сильной руки!
Действительно, мы слушали, причем с большим интересом. С явным удовольствием повторяли движения, разом, в строю. Он показывал все, что знал, наверное. Под самый конец показал, как правильно носить мой маленький пистолетик на ремне и как его правильно же выхватывать из-под одежды. У меня под него даже кобура была нейлоновая, просто я ею не пользовался.
Попрощались тепло. Майор с основной частью группы остался отрабатывать приемы, а мы с Ильясом, Енотом и Надеждой забрались в кабину «шишиги». Сидевший там здоровенный котяра с великим подозрением уставился на нас своими глазищами и очень неохотно подвинулся.
– В общем, так, я по нашим делам теперь отчитаюсь, – сказал Ильяс. – Интерес к кевлару есть, естественно. Зампотыл местный сказал, что возьмет столько, сколько дадут. Если цена будет незаоблачная, естественно, но скупиться не будут, это обещали. Надо туда завтра ехать с утра и разговаривать.
– Поедем, – согласился Мельников сразу. – Я тоже цены не знаю, но думаю, что ее надо из броников рассчитать. Одна пачка… сколько там из нее броников получится? Узнать, почем они здесь продаются, скинуть за опт и работу по изготовлению… как-то так. Я, пожалуй, к утру формулу расчета набросаю, – сказал он уже больше самому себе.
– Вот, правильно, набросай, чтобы у зампотыла нам не мычать и руками перед рожей не крутить, – удовлетворенно сказал Ильяс. – Тебе за пленку перевели уже деньги?
– Не проверял, не успел, – ответил тот. – Но с утра отгрузили, должны были перевести.
– Ладно, завтра проверим.
Обратно «американец» ехал уже без моих указаний, дорогу запомнил и, по-моему, даже немного этим щегольнул. Надежда пригласила его отужинать, но он предложил перенести это на завтра – видно было, что он весь зудит от желания встретиться наконец с неуловимым начальником тверского конвоя.
Впрочем, записку с несколькими фамилиями пациент мне успел всучить. Попросил проверить на вшивость кандидатов на роль новых матросов его «Мариетты». Не уверен я, что это сильно что даст. Базы данных у нас что в больнице, что в милиции, что у хитрых контрразведчиков очень неполные, но отзвониться и запросить – почему и нет?
Благо есть кому позвонить. Тесная связь медучреждений с особистами еще тогда наладилась, когда террор пошел. В чеченскую первую или вторую, не помню уже. Толку, правда, не было никакого, но периодически приходили грозные напоминания о повышении бдительности, отработке контртерроризма и прочего в том же духе. Хотя помнится, когда покойный (или беспокойный) Сан Саныч разговорился со мной на эту тему (он как раз нашему отделению читал мораль о том, как вести себя, будучи в заложниках), то после грустно отметил очень печальный факт. Что все эти рекомендации – сидеть тише травы ниже воды, в глаза не смотреть и так далее, то есть то, что рекомендует просвещенный Запад для попавшего в лапы террорам заложника, – все это как всегда в наших условиях неприменимо. На удивленный вопрос Федяевой, нашей поликлинической красотки, зачем тогда он все это рассказывал, так же печально заметил, что ему положено рассказать – вот и рассказал. Беда в том, что западный террорист зачастую целью всей своей деятельности видит обмен живых заложников на чемодан баксов и вертолет до Мексики, или куда они там улепетывают. Потому заложники ему нужны живыми. А нашим террорам, как правило, нужны мертвые заложники, нужна резня и ужас, ничего другого. Зачастую они и требований не выдвигают.
Тут не удержался терапевт Бобров и негромко, как он всегда говорил, осведомился:
– А что тогда делать нам, если случись что?
Сан Саныч беспомощно пожал плечами и так же тихо ответил:
– Бежать. Бежать сразу. В разные стороны.
– Так пристрелят же!
– Берут в заложники не одного-двух. Берут по возможности толпу. Толпа, если бежит, затопчет стрелков, особенно если они еще не успели подготовиться. В том же Беслане, когда террорам дали подготовиться, создать систему фугасов, потеряли триста сорок четыре человека убитыми – большинство детей, да больше семисот ранеными и обгоревшими. Да, осетины не просекли, что будет резня, думали договориться, думали, с людьми дело имеют. А это изначально было невозможно, целью было у терроров устроить бойню. Взяли заложников на открытой местности, на утренней линейке. Если б они кинулись врассыпную, набили бы терроры почти тысячу человек? Вряд ли. Старое правило – чем ты дольше в плену, тем сбежать сложнее. Потому я вам американские рекомендации привел, а думать нужно вам.
Слова Сан Саныча мне потом не раз на ум приходили. Особенно когда с Мутабором встретился. А ведь, может, потому и выжил. Сложил бы лапки покорно – не разглядело бы чудище во мне союзника. Глядишь, бегал бы сейчас я с чьими-то пришитыми ручками и откликался бы на какую-нибудь вычурную кликуху типа… А откуда брал свои кликухи вивисектор? Мутабор – вроде из сказки Гауфа?[67] А Альманзор? Знакомое что-то… Кольца… Оловянные кольца Альманзора – точно. Тамара Габбе[68], тоже сказки. Я ж их помню, отличные сказки были, значит, и вивисектор их тоже в детстве читал… Надо же, читали вроде одно и то же, а гляди как вкось вышло. Значит, мало правильные книжки в детстве читать, не все это, что нужно, ошибся, значит, Высоцкий… Так какое у меня было бы имя?
