"Фантастика 2024-12". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

— Ты вернулась! — прошептал Гай и прижал Миру к себе.

— Вернулась, — прогудела она ему в грудь.

Хотела сказать, что сделала воду в Реке живой, но Гай не дал ей больше сказать ни слова — начал целовать жадно и жарко, полностью лишив воздуха. Мира почувствовала, как слабеют ноги. Хотелось забыть обо всём и покориться его сильным рукам. Вот только бутылёк с нетбилоном жёг её кожу сквозь ткань платья. Десять часов. До автоматического возвращения в в другой мир у неё было только десять часов. И бОльшую часть времени она уже потратила. Мира с усилием отстранилась от Гая, торопливо проговорила:

— Подожди. Не сейчас. Мы можем где-нибудь поговорить? Так, чтобы только ты и я.

Гай кивнул, взял её за руку и провёл в дом с провалившейся черепичной крышей. Мира вдруг вспомнила, что именно в этом доме её когда-то удерживал Бренн. Специально ли Гай выбрал сейчас его или это совпадение? Уточнять она не решилась, подумав, что не на все вопросы нужно получать ответы.

— О чём ты хочешь поговорить? — спросил Гай, глядя на неё с тревогой и подозрением.

Мира вкратце пересказала то, что ранее поведала Хадару. Затем достала из кармана бутылёк с нетбилоном.

— Здесь доза, достаточная для того, чтобы ты перенёсся в тот мир вместе со мной, — сказала она, задыхаясь от охватившего волнения.

Она специально не стала говорить, что знает о его решении взять на себя заботу о Сухири. Пусть сам скажет — если посчитает нужным и важным.

— Значит, мира из которого мы прибыли, всё же не существует, — произнёс он в задумчивости, глядя мимо Миры на давно остывший очаг.

— Больше не существует, — с горечью поправила Мира. — И я не хочу чтобы они уничтожили ещё и этот!

Гай промолчал.

«Почему он ничего не говорит? — в панике подумала Мира. — О чём размышляет?

Она подошла к Гаю со спины, обняла и прижалась лицом к его широкой спине.

— Гай, пожалуйста, пойдем со мной! — попросила Мира. — Ты мне очень нужен! Я не справлюсь одна.

Горло сдавил спазм. Она часто заморгала — с ресниц сорвались слёзы.

— Помнишь нашу идиотскую попойку с Алексой накануне турнира? — спросила она с нервным смешком.

— Ещё бы, мне тогда хотелось подвесить тебя за ноги и выпороть.

— Мы говорили о наших страхах, внешних и глубинных, — продолжала Мира. — Знаешь, я не могла чётко сформулировать, чего боюсь. Умереть на турнире, это понятно, но было что-то ещё, чего я не могла выразить... А теперь могу. Сильнее смерти я боюсь потерять себя. Стать такой же, как все они там... Сначала происходящее будет казаться мне диким, потом я привыкну, а потом это станет нормой.

Она обошла Гая, так что оказалась к нему лицом, и с нажимом сказала:

— Ты должен быть рядом, чтобы не дать мне скатиться в эффективные менеджеры. Чтобы напоминать, кто я на самом деле.

Он поднял за подбородок её голову, заглянул в глаза. Мира с надеждой улыбнулась.

«Ты же не оставишь меня?» — вопросил её взгляд.

Гай взял из её руки бутылёк с нетбилом.

— Это значит «да»?! — радостно вспыхнула Мира.

По-прежнему не отводя от неё глаз, Гай медленно положил бутылёк себе в карман.

— Мира, я не могу отправиться с тобой прямо сейчас, — тихо, но твёрдо сказал он. — Я должен быть здесь. Все эти люди потеряли свои дома, близких, веру. Им нужно учиться жить заново. Кто-то должен...

— Я помню: ты любишь спасать, — перебила Мира и с горькой усмешкой добавила: — Только успеваешь не всегда.

Гай порывисто прижал её к себе и прошептал на ухо:

— Обещаю, я обязательно к тебе приеду. Как только увижу, что они здесь обрели уверенность и могут справляться без меня.

Она кивнула и сквозь слёзы прошептала:

— Я буду тебя ждать. Ты же знаешь — я всегда тебя жду!

Алекс Любич

Лепила

Введение

Казалось, весь мир заполнила боль. Встающее солнце невыносимо слепило глаза даже сквозь зажмуренные веки и «тактические» солнцезащитные очки. Каска давила на голову, даже непонятно, как ее удалось натянуть, удивительно, что голова вообще в дверь прошла, когда снимались с пункта временной дислокации. И во рту будто стая кошек отметилась.

Каждое слово переговаривающихся рядом солдат резало по ушам, звук работающего дизеля дрелью врезался в череп, отлетающие из-под колес камешки били по кузову «Дефендера», отдаваясь в голове ударами кувалды. Еще и жара, хотя день только собирался начаться. С трудом вынув из подсумка флягу, я трясущимися пальцами отвинтил крышку и жадно одним мощным глотком отпил не меньше пары стаканов еще холодной воды.

Стараясь не делать резких движений, повернулся боком и отплевался через борт от пыли, что летела из-под колес идущего впереди джипа, от которой не особо помогал натянутый на лицо шемах. Чуть полегчало.

Ненавижу Африку. Ненавижу эту пустыню, эту пыль и песок. Ненавижу местных. Все тут ненавижу. Еще больше ненавижу похмелье африканским утром. Хорошо, что уже завтра мы улетаем отсюда, пару дней перекантоваться на базе, потом еще один борт до Штатов, и я дома.

— А ты горазд бухать, Миша, особенно для американца, — ткнул меня в бок сидящий рядом невысокий крепыш с тремя капитанскими звездами на шевроне. Удивительно, но этот тычок никак не повлиял на мое отвратительное самочувствие. Наверное, хуже просто некуда.

— Ярик, осторожнее, — на всякий случай скривился я, — Да и американец из меня такой же, как из тебя голландец. Ничего, что мы тут по-русски треплемся и твои собственные подчиненные ни слова не понимают?

— Похрен на подчиненных. Пиво будешь?

Вот гад же! У него пиво есть, а он это уже полчаса старательно скрывает. Не иначе, страданиями моими наслаждается, мерзавец. Ярослав Домбровский, ставший за последний год моим другом командир взвода голландского Ландмахта на международной миссии в этой заднице мира под названием Мали, поляк родом из Кракова, решил поиздеваться напоследок.

Резко поднимаю голову и поворачиваюсь к нему. Каска ударяется о стойку тента, и голова взрывается новым взрывом боли.

Не иначе, эту гнусную польскую морду все-таки совесть заела. Ярослав сжалился надо мной и выудил из стоящего между его ног рюкзака пару банок пива, одну из которых сунул мне в руки. Пиво взболталось от дорожной тряски, банка облила руки пеной, но попытка пива сбежать была пресечена. И только сейчас начала действовать таблетка, что была принята с утра на несвежую голову.

Какой же это кайф! Холодное пиво жарким африканским похмельным утром! Есть в мире счастье! Головная боль быстро начала отступать, уже и каска не казалась такой тяжелой, и бронежилет не давил на плечи и не мешал дышать. Жизнь начала налаживаться.

— Все-таки ты зараза, Домбровский, — сказал я, выбросив пустую банку куда-то на обочину. — Нет в тебе гуманизма и сострадания. Например, ко мне.

— Это чойта? — делано возмутился капитан, — Пиво ты получил. Чего же тебе еще надо, хороняка?

«Иван Васильевич меняет профессию» его любимый фильм был из просмотренных вместе, нахватался цитат.

— А раньше пиво выдать не мог, издевательский ты издеватель? Это потому, что я строем не хожу, да?

Домбровский громко заржал. Сидящий напротив меня пулеметчик Барт спросил капитана о предмете веселья, тот довольно точно перевел все на голландский, тут уже в голос заржали все сидящие в машине. Еще в начале нашего взаимодействия они пристали ко мне на тему порядков в российской армии, как будто я мог хоть что-то про это знать, пришлось найти в интернете массу военных мудростей типа «если на гражданке есть умные, почему они строем не ходят?», от которых голландцы пришли в полный восторг. Что любопытно, шутки с русского на голландский, в основном, отлично переводятся без потери смысла, хотя между языками мало похожего.

У нас интересные взаимоотношения. Он военный, у него миссия, приказ, подразделение со всем причитающимся, я же гражданский специалист, официально военным не подчиняющийся. Я врач на практике. Как я оказался здесь и почему я, американец по паспорту? Это долгая история. Родился я в Москве, за пару месяцев до моего десятого дня рождения родители переехали в США, ну и мы с сестрой тоже. Отец получил исследовательскую ставку в университете Луивилла, штат Кентукки, мать подтвердила дипломы, получила нужные сертификаты и начала работать по специальности радиологом в университетской больнице, я же пошел в местную школу. После школы поступил в местный же университет на медицинский, сначала учился на абдоминального хирурга, потом начал осваивать премудрости пластической хирургии. Между делом год учился в Нидерландах в университете Утрехта по обмену. После получения диплома встал вопрос, где проходить интернатуру и получать необходимую практику. Вопрос это непростой, желающих много, мест для них мало, особенно по пластической хирургии. Знакомые из Нидерландов подсказали, что можно примкнуть к военной миссии в качестве гражданского врача, попрактиковаться сколько положено на местном населении, получить от командования нужные рекомендации и, соответственно, право самостоятельно вести медицинскую практику. Путь не совсем очевидный и не всем доступный, но у меня получилось. За прошедший год я узнал о полевой хирургии и прочей военной травматологии куда больше, чем хотелось бы, и это при том, что голландский Ландмахт тут миротворцами выступает и особо в боестолкновения не лезет. В пластической хирургии тоже практика богатая была. Тому же Домбровскому свел пару шрамов от огнестрельных ранений. В общем лечебном деле тоже очень сильно поднял свой уровень, местное население приходило на прием с самыми разными проблемами, послать их куда подальше с формулировкой «не моя специальность» язык бы не повернулся. Хорошо, что был доступ к спутниковому интернету, скачал, наверное, всю библиотеку родного университета и прочитал за год больше научных статей, чем за все время учебы.