Антон Демченко - Воздушный стрелок. Боярич
– Открытие Ниппон, реставрация Мэйдзи… – тихо проговорила Ольга.
– Именно. Год, когда император Муцухито взял всю власть в свои руки, открыл страну для гостей с Запада и официально «позволил» браки с «гайдзинами» и усыновление их детей.
– То-то у ниппонцев все стихийницы такие большеглазые и больше… кхм… – Поймав внимательный взгляд сестры, Леонид делано улыбнулся и развел руками. – Я имел в виду, что представители ниппонских кланов очень сильно отличаются своей внешностью от остальных жителей Страны восходящего солнца.
– Я так и поняла, – кивнула Ольга… и погрузилась в размышления, не заметив ни исчезновения из-за стола Леонида и Аристарха, ни откровенно бледного вида сжавшихся на стульях молча переглядывающихся близняшек.
Глава 5
История не в событиях, она – в людях, что их творят
От чтения предоставленных хозяином усадьбы документов меня отвлекла настойчивая вибрация браслета. Отложив в сторону бумаги, я уставился непонимающим взглядом на собственное запястье и, потерев ладонями лицо, тяжело вздохнул. Это «Санта-Барбара» какая-то, честное слово!
Один спор между отцом и дедом чего стоит! Шекспир нервно курит в сторонке. Любовь Николая к единственной дочери своего учителя, гранда и ярого Никиты Силыча Скуратова-Бельского, старого неприятеля боярина Громова и по совместительству дальнего родственника супруги Георгия Дмитриевича. Мужа ее двоюродной сестры, если быть точным. Именно бабушка как раз и додавила деда, настояв отдать младшего сына в обучение Скуратову-Бельскому… где Николай познакомился со своей будущей женой Людмилой.
Уж что именно не поделили эти два мастодонта прошлого века, я не знаю, но в результате сюжет Ромео и Джульетты опять получил свое воплощение в жизни. Дело дошло до того, что молодая супружеская пара была вынуждена идти в боярские дети к – тада́м! – только что ставшему главой рода школьному другу Николая и Федора Громовых Валентину Эдуардовичу Бестужеву… Мра-ак.
Вот и ответ, почему дед оказался не в курсе помолвки его родного внука. Будучи боярскими детьми, то есть членами уже другого рода, Николай и Людмила имели полное право не только не спрашивать разрешения боярина Громова, но даже не информировать его о подобных шагах.
А вот каким образом я оказался на попечении Громовых, это вопрос. Только кому его задавать? Бестужеву или Громовым? Ну, начнем, пожалуй, с хозяина этого дома. Тем более что он сам предлагал свою помощь в решении непоняток, связанных с этой папкой. А вот потом можно будет поговорить и с Федором Георгиевичем.
Вспомнив о пришедшем на браслет письме, я вздохнул и развернул экран, который тут же оказался заполнен длинным перечнем пришедших файлов. Не-не-не. Стоп. Надо развеяться. Иначе, чую, моя бедная голова просто взорвется от избытка информации. Да и успокоиться не помешает, иначе в том нервном состоянии, в котором я сейчас нахожусь, боюсь, могу упустить или не заметить что-то важное.
Приняв такое решение, я свернул экран, вернул документы в папку и, заперев ее в ящике стола, выскользнул за дверь. Коридоры усадьбы встретили меня тишиной и темнотой. Ничего странного. Время уже глубоко за полночь, и бо́льшая часть домочадцев Бестужевых давно спит.
Пройдясь по пустым галереям, я вышел в холл и, отворив дверь, выскользнул на улицу. Точнее, на крыльцо. Прогуляюсь, проветрюсь… уложу в голове все прочитанное, а потом уже можно будет и за послание Гдовицкого браться.
– И куда это вы собрались, госпожа Громова?
Услышав тихий голос, раздавшийся со стороны подъездной дорожки, я вжался в стену, одновременно, на автомате, укрываясь за отводом глаз. И только после этого выглянул с крыльца. Интересно же.
Темнота для того, кто владеет Эфиром, преграда небольшая, так что уже через секунду я довольно отчетливо видел происходящее у подножия Красного крыльца.
Хромов возвышался над одной из близняшек, мнущейся перед ним, словно забывшая урок нерадивая школьница перед учителем. Сопит, молчит, ничего не говорит… Хм.
– На прогулку. – Наконец справившись с собой, девушка вскинула голову и вызывающе взглянула на невозмутимого Хромова.
– Вот как? Я вас разочарую. По распоряжению боярина Бестужева жителям усадьбы запрещено покидать ее пределы после двадцати трех ноль-ноль без персонального разрешения Валентина Эдуардовича. Усиленные меры безопасности, знаете ли, – проговорил ярый. Сестра скисла.
– Но… меня же ждут!
Черт, кажется, Леня все-таки что-то упустил. Обидно.
– Позвоните, объясните ситуацию. Думаю, ожидающие вас друзья все поймут правильно, – пожал плечами дружинник.
– Не могу… мой браслет заблокирован вместе с номерами, – буркнула девушка и, поняв, что никто ее с территории не выпустит, махнув рукой, отправилась в дом. Хм. Наверное, все-таки Мила. Как мне кажется, Линка бы закатила скандал.
– Спокойной ночи, боярышня, – прогудел за ее спиной Хромов.
– И вам, – тихо отозвалась она, проходя мимо меня. Вот только… не-не-не. Так не пойдет.
Я проскользнул в дом следом за кузиной и, заметив, как она свернула к служебной части усадьбы, довольно хмыкнул. Умнеет… дура.
Наблюдая, как Линка крадется по темным коридорам и переходам в сторону запасного выхода из дома, я шел следом за ней, по пути пытаясь сообразить, что делать, если ей каким-то чудом удастся все-таки выбраться за пределы усадьбы.
Впрочем, зря только голову ломал. Стоило кузине оказаться у стены, ограничивавшей территорию усадьбы, как рядом возник все тот же вездесущий Хромов, и Лина, печально вздохнув при виде его громоздкой фигуры, не говоря ни слова, развернулась и, поникнув, двинулась обратно в дом, ежась под насмешливым взглядом ярого.
Не доверяя разумности Лины, мягко говоря, я «довел» ее до дверей в выделенную кузинам комнату и, убедившись, что она все-таки не решилась на третий заход, собрался было уйти к себе, но…
– Я же тебе говорила, – раздался из-за неплотно прикрытой двери голос… Милы, скорее всего.
– И что? – фыркнула в ответ сестра. – Я должна была попытаться. Рома вон целую операцию провернул в гимназии, чтобы подкинуть мне эту записку. А ты… ты просто завидуешь! Не удивлюсь, если это ты сама и сдала меня этому… этому церберу!
– Сестренка, у тебя совсем мозги высохли, – устало вздохнула Мила. – Забыла о запрете отца? Я ни на секунду не сомневаюсь, что он говорил не только с нами, но и с Бестужевым. Иначе бы Роман спокойно пришел сюда как гость. А записка говорит лишь о том, что никак иначе связаться с тобой он не может. Делай выводы и не приплетай сюда меня. Ты бы еще Кирилла обвинила в том, что не можешь встретиться со своим рыцарем.
