Андрей Левицкий - Я - сталкер. Рождение Зоны
На ходу я вынул «миелофон», чтоб лучше ориентироваться, где есть люди.
Меня стегануло чужим отчаяньем. Кто-то очень переживал за деревенских, столпившихся под воротами, и хотел их впустить, чтоб они не околели, но приказа не было, и он страдал.
Второй человек боялся, что деревенские начнут штурмовать заставу, и тогда охранникам придется их перестрелять, радовался, что он вчера сдал смену – ему было бы тяжело убивать людей.
Картограф замер возле огромных ворот, приложил ухо к железу – пытался понять, есть ли кто поблизости. Я тоже не мог этого сказать: чужие мысли крутились в голове завихреньями.
Попытался пробиться сквозь них и позвать телепатов, но они были далеко и не откликнулись.
Повернувшись ко мне, Картограф еле слышно прошептал:
– Среди охранников есть свой человек. В бою он потерял правую ногу ниже колена, и его хотели пустить на переработку, но я не дал, и Барка списали сюда.
– Столько времени прошло, – усомнился я. – А если он умер или его перевели в другое место?
– Барк – хороший специалист, и желающих на эту должность мало. Давай хотя бы попробуем с ним связаться.
– Где его искать?
Картограф разложил план здания, распечатанный на пожелтевшем листе, направил на него луч фонаря и ткнул пальцем в прямоугольник, провел по коридору к лестнице; на втором этаже надо было направо. Он постучал по небольшим отсекам:
– Там живет персонал, нужно поостеречься. Они не шатаются праздно, но могут появиться в самый неподходящий момент.
Я с сожалением вспомнил разрядившийся артефакт «невидимка» и сказал:
– Сейчас у меня «миелофон», я смогу уловить их намерения и пойду вперед, если что, дам тебе знак. И еще, тебе говорить не нужно, чтобы я услышал, достаточно подумать.
Мой новый союзник продолжил:
– За жилыми отсеками каморка Барка, это четвертая дверь справа.
Передались эмоции Картографа: сожаление и чувство вины. Так чувствует себя патриот, покинувший родину в трудный час. Он снял рюкзак с генератором и спрятал под ржавую махину, похожую на огромную микросхему. Правильно сделал: генератор – гарантия того, что нас оставят в живых, даже если поймают.
Мысленно одобрив его решение, толкнул дверь ангара – она открывалась вручную. Несмазанные петли заскрипели – как пилой по нервам. Из приоткрывшейся щели виден был пустой, тускло освещенный коридор.
Поудобнее перехватив винтовку, я шагнул навстречу неизвестности, поманил Картографа. Никто из местных не обратил внимания на скрежет.
Долетело чье-то сожаление. Мысленное сетование, что придется еще неделю тут торчать.
Невольно мы старались идти на цыпочках. Несмотря на то, что у меня был «миелофон», казалось, что сейчас дверь распахнется, и выйдут «синие» в шлемах, с винтовками наперевес.
Не спеша поднялись по темной лестнице, осторожно двинулись к цели по знакомому мне коридору. Если не изменяет память, рубка, где мы разговаривали с Канцлером, находилась в стороне, обратной той, куда мы идем. Интересно, Пригоршня где?
Чужие эмоции усилились: люди рассуждали об установках климат-контроля. Половина поддерживала Канцлера, их оппоненты считали, что есть смысл рискнуть и сговориться с нечистью, а потом ее перебить.
Среди них был и командир заставы, рассказывал, что нечисть, которую он видел, вполне разумна и, возможно, чужак, то есть я, прав. Очень хорошо, что нам удалось заставить их засомневаться. Значит, если удастся свергнуть Канцлера, у нас будет шанс остаться в живых.
Первую дверь мы миновали на цыпочках, потом рванули вперед. Здесь негде спрятаться: ни уступа тебе, ни колонны. Если кто выйдет, нам конец.
Остановились напротив двери-иллюминатора. Картограф приложил руку к панели, и дверь распахнулась в нашу сторону. Донеслось мысленное ворчание, что нет покоя инвалиду.
Пригнувшись, Картограф юркнул в кубрик, я – за ним.
Барк, растрепанный, седой, как лунь, мужчина лет сорока пяти, оторвавшись от книги, нервно огладил длинные прямые волосы и провел ладонями по лицу, свел черные брови:
– Картограф… Не может быть, наверное, я сплю.
Интонации у него были мягкие, интеллигентные, речь – гладкая, я даже удивился. Надо же, профессор в изгнании, не иначе.
– Нет, я вернулся, – сказал Картограф, осматривая тесную комнатушку, практически полностью занятую шкафом с книгами.
Седой поднялся, поскреб сизую щетину.
– Извини, не могу поверить… Так неожиданно… – он шагнул к шкафу и положил книгу на место. Я обратил внимание, что он припадает на правую ногу. – Но… послушай, где ты был столько времени?
– Про это нужно очень долго и обстоятельно рассказывать, Барк, а времени в обрез. Пока что скажу только одно: скрывался.
– Десять лет… Подумать только! Ты здесь герой, знаешь? Когда ты исчез, мне и поговорить стало не с кем, только, вот, они, – он погладил лежащую на полке книгу. – Да и то я молчу, а рассказывают – они.
Я вступил в разговор:
– Уважаемый, недавно на заставу пришли чужаки. Ты случайно не знаешь, где они?
Барк задумался:
– Да, говорят, это деревенские. Мое мнение – лгут, – Барк снова провел ладонью по лицу, зажмурился, открыл глаза и окинул Картографа с ног до головы долгим взглядом. – Извини… только сейчас дошло, что ты действительно здесь! Послушай, а генератор с тобой? А то такое творится… Зима настала.
– Если не вмешаться, выживет горстка избранных во главе с Канцлером, остальные вымерзнут, – кивнул Картограф. – Надо что-то делать.
– А это кто? – Барк кивнул на меня.
Картограф развел руками:
– Если бы не он, меня бы тут не было.
– А все-таки, что тогда случилось? Ну, когда ты исчез?
– То, что мы и предполагали: я прикоснулся к запретному и подлежал уничтожению.
– А где скрывался?
– В его мире. Давай ближе к делу. Если не скинуть Канцлера прямо сейчас, потом будет поздно.
– Легко сказать. Многие наши друзья уже мертвы. Выросли новые люди. Для всех ты – герой, это да, – Барк задумался. – В его мире… Что ж, возможно. И все-таки ты вернулся, это хорошо. Присядьте, подумаем, что делать дальше.
– Так ты не знаешь, где содержат чужаков? – спросил я.
– Здесь, под охраной. Никому ничего не говорят. Скоро их должны переправить в город, в нижний ярус. Мне с самого начала эта история показалась подозрительной. Работает личная гвардия Канцлера, значит, случай исключительный. Ты знаешь, кто они, чужаки?
Ответил я:
– Один – мой напарник. Плюс два случайных попутчика из деревенских и троица нечисти.
