Александр Санфиров - Начало звёздного пути
Но девушка не отвечала, ее глаза расфокусировались, и она начала сползать со скамейки.
Николка легко удержал ее от падения и шепнул:
– Катенька, все хорошо, не волнуйся.
«Культурный шок», – всплыла мысль в голове.
Буквально через минуту Катя открыла глаза, глубоко вздохнула, ее щеки начали розоветь.
– Коля, я не верю, это все неправда! – горячо заговорила она. – Как ты можешь так кощунствовать. Ты просто болен, это наваждение дьявольское. Пойдем скорее в собор, мы с тобой вместе будем молиться Господу, чтобы он нас простил за твои слова.
Николка грустно улыбнулся.
– Катя, я так же, как и ты, когда-то был в ужасе от того, что узнал. Но, размышляя над новыми знаниями, я понял, что представление о Боге меняется с развитием человечества. Я сейчас думаю о нем, как о творце не только Земли, но и всей Вселенной с тысячами планет и миллионами народов. Ты наверняка помнишь, что в средние века считали, что Земля является центром мира, и Солнце вращается вокруг нее. Понадобилась не одна сотня лет, чтобы исправить это заблуждение. Джордано Бруно заплатил за это своей жизнью. Ну, а теперь пришла пора понять, что и Солнце отнюдь не главная звезда в Млечном Пути.
– Ты знаешь, – оживленно заговорила девушка, – а ведь действительно, я с нашего обручения ничем не болела и совсем не мерзла на улице. А раньше у меня зимой постоянно болело горло, приходилось пить мед с молоком, фу, гадость! Кутаться в теплый платок. А так хотелось погрызть сосульку!
«Хм, – усмехнулся про себя Николка, – перевела разговор. Конечно, я доходил до всего почти год, а ей выложил всё за пять минут. Неудивительно, что сознание потеряла. Хотя быстро в себя пришла и уже успокоилась, наверняка мой камушек помогает».
– Коля, – испуганно сказала Катя, – а этот твой камень, он нас в чудовища не превратит, ну как в сказках, в лягушек каких-нибудь?
Шеховской улыбнулся.
– Катенька, не смеши, лучше скажи, что Евдокия Ивановна говорит о твоих достижениях в науках?
Девушка гордо подняла голову и сказала:
– Евдокия Ивановна потрясена моими успехами, – и тут же ехидно добавила: – Спасибо, Коленька, что прочитал мне лекцию о небесных телах и сообщил важную новость, что Земля вращается вокруг Солнца. Может, ты еще обоснуешь все свои слова математическими расчетами?
Николка привычно полез чесать затылок.
– Ну, Катенька, милая, я хоть и не в пределах гимназического курса знаком с математикой, но таких расчетов сделать не смогу. Я больше налегал на другие дисциплины, мне, как ты знаешь, было не до них.
Катя победно взглянула на него.
– Ты знаешь, мой друг, на той неделе княгиня ознакомила меня с давним трудом профессора Николая Ивановича Лобачевского «Теория эллиптического движения небесных тел». Так вот, Коленька, я без труда разобралась в этой работе. И как могла, пыталась объяснить ее Голицыной. Но та все равно ничего не понимала. А когда я начала знакомиться с теорией неевклидовой геометрии, то была совершенно очарована выводами этой работы. Как жаль, что профессор преподает в Казани, я так бы хотела учиться у него. Почему-то у меня есть внутренняя убежденность, что это было бы совершенно правильно и нужно.
– Коля! – На какое-то мгновение девушка замолчала. – Скажи, пожалуйста, мои неожиданные способности к вычислениям, в них тоже виноват твой камешек?
Шеховской пожал плечами.
– Катенька, если бы я знал. Но если рассуждать логически, то наверно, дело обстоит именно так. Вот только смысла в этом я пока не вижу, но думаю, что постепенно мы поймем, для чего все это с нами происходит.
Катя отвлеклась из-за того, что к ней подошел богато одетый мальчик лет пяти, за которым уже бежала бонна, только заметившая, что ее воспитанник отправился на поиски приключений. Мальчишка некоторое время смотрел на девушку, потом громко заявил:
– А ты красивая!
Катя звонко рассмеялась.
– Спасибо за комплимент, малыш, – сказал она.
Мальчишка не менее важно продолжил:
– Когда я вырасту, я обязательно стану военным и возьму тебя в жены.
Тут уже засмеялся Шеховской.
– К сожалению, мальчик, место жениха уже занято, но ты не переживай, когда вырастешь, найдешь себе другую красивую невесту, – сказал он наставительно.
В это время подбежала бонна и, взяв парнишку за руку, стала извиняться, громко тараторя на французском языке.
Шеховской вместе с Катей уверили запыхавшуюся няньку, что ее воспитанник ничем их не обеспокоил, и с улыбками провожали взглядами удаляющуюся парочку.
– Коля, тебе понравился мальчик? – спросила девушка немного погодя. – Правда, интересный?
– Да, – сказал тот.
– К тому же нахальный, только возраст не позволил мне его вызвать на дуэль, – добавил он, улыбнувшись.
Катя звонко засмеялась, и с соседних скамеек на них укоризненно уставилась пара старичков-инвалидов.
В дальнейшем, если бы кто глянул на молодого ротмистра и его спутницу, то в их поведении не нашли ничего предосудительного. Они сидели на скамейке и просто глядели на прохожих и даже не разговаривали между собой.
Но мысленно они продолжали общаться и быстро поняли, что этот способ обмена мыслями гораздо более продуктивен, чем просто слова. Николка закончил свои объяснения, и оба пришли к выводу, что черный камушек, который в свое время исчез в неизвестном направлении, продолжает изменять их обоих, и в этих изменениях есть определенная цель, которая им пока не ясна.
Когда они обсудили все не на один раз, Шеховской сказала вслух:
– Катенька, ну, что теперь говорить, назад ничего не вернешь, как говорится, чему быть, того не миновать. Думаю, мы когда-нибудь поймем, для чего все это нужно. У меня иногда бывает чувство, что кто-то или что-то хочет со мной поговорить. Но пока это все очень тихо, как будто голос из-за крепостной стены. Мне кажется, что когда я его услышу, многие загадки станут ясными. А сейчас пойдем домой, Андрей Григорьевич нас уже заждался.
Они поднялись и под взглядами направились к выходу из сада, где их ожидал заждавшийся хмурый кучер.
Прошло два дня, и ранним летним утром высокий молодой ротмистр бодро выскочил из экипажа у здания Третьего отделения ЕИВ собственной канцелярии. В руках у него был бювар с фамильной монограммой, в котором лежала докладная записка для Александра Христофоровича Бенкендорфа.
Он прошел мимо вытянувшегося жандарма у входа и, глянув по сторонам, не видит ли кто, бегом поднялся вверх по лестнице.
Через несколько минут он уже стоял в кабинете начальника Третьего отделения, который сидел за столом и внимательно рассматривал своего нового подчиненного.
– Что же вы стоите, ротмистр, – сказал Александр Христофорович немного погодя, – пожалуйста, присаживайтесь. Давайте сюда вашу записку, сейчас ознакомлюсь с ней, а потом поговорим. Думаю, что разговор у нас сегодня затянется. У меня появляется новый отдел, а у вас, Николай Андреевич, начинается новая жизнь.
