Михаил Тырин - Желтая линия
– Тут не проходил человек со свертком в руках?
Комендант смерил меня вглядом, презрительно поджал губы.
– Их здесь тысячи ходят, я всех должен разглядывать?
Я бросился в толпу, надеясь разыскать Щербатина там. Но комендант окликнул меня:
– Эй, подожди! Один парень спрашивал про рейс до Центра социального надзора. Кажется, у него что-то было в руках.
– О, черт! – простонал я и бросился бежать, но тут же остановился. А собственно, куда бежать?
– Какой это рейс? – спросил я у коменданта.
– Да он уже ушел. Теперь ищи любой вагон с черной и зеленой полосами.
Я расталкивал людей, но они даже не пытались возмущаться. Они просто глядели мне вслед сонными глазами. Раз толкаюсь – значит, имею право. Наконец я нашел нужный вагон и, нахально пробившись сквозь очередь, занял место. Машина поднялась в воздух и развернулась в сторону башен и небоскребов.
Ближайшие минуты от меня мало что зависело. Теперь вся надежда на скорость.
Центр соцнадзора значился в маршруте отнюдь не первым номером. Мне показалось, что мы облетели полгорода, прежде чем добрались до нужного района. Но и тут меня ждал сюрприз.
По салону прокатилось какое-то беспокойство, пассажиры прилипли к окнам. Пилот объявил, что в этом районе посадки не будет. Я уже видел – улицы внизу затянуты дымом. Горели верхние этажи приземистого серого здания с крошечными окнами. Я едва удержался, чтоб не разразиться бранью на весь салон. Щербатин опередил меня по всем статьям. Теперь уже поздно что-то делать.
Я собрал в кулак всю наглость, которую при себе имел, и сунулся к пилоту.
– Мне необходимо срочно высадиться здесь!
– Я не могу сажать машину в районах стихийных бедствий и катастроф, – спокойно ответил пилот.
– Я инспектор Центра! – крикнул я. – Хочешь пообщаться со мной в другом месте?
Пилот посмотрел на меня с сомнением, но на всякий случай решил не спорить. Сделав круг над задымленными улицами, он сказал:
– Если только на ту крышу.
– И побыстрей!
Трудно сказать, на что я тогда надеялся. Я безнадежно опоздал, и непоправимое уже свершилось. Щербатин бросил вызов Цивилизации. Где теперь его искать – в центре изоляции, или в подвале с трупами, или в закоулках огромного центрального района, – этого я не знал. Я все же решился выйти из аэровагона, причем под самым носом у тех, кто весьма мною интересовался.
Прилегающие улицы были запружены зеваками. К зданию Центра не подпускали, сверху валились горящие куски. Повсюду воняло гарью. В толпе царило боязливое напряжение – еще бы, горело не какое-то общежитие, а сам Центр соцнадзора!
Потом я подслушал разговоры и выяснил, что в здание врезался пассажирский аэровагон. У меня от такой новости просто ноги отнялись. Вспомнились щербатинские слова о том, что здесь «все виноватые». Что ему стоило дать по голове пилоту, а затем направить машину на Центр – в лучших традициях японских воинов «божественного ветра».
Я пробирался сквозь толпу, ненадолго останавливаясь, чтобы оглядеться и послушать разговоры. То и дело попадались черные куртки социальных инспекторов, которые в испуге выбежали из здания и смешались с зеваками. Им было не до меня, я спокойно проходил мимо.
Так я оказался на крыльце какого-то учреждения, с которого открывался хороший обзор на горящее здание. Здесь стоял человек, судя по одежде, служитель. Явно он находился здесь давно, и зрелище ему наскучило.
– Вы это видели? – спросил я. – Действительно, пассажирская машина на всем ходу?..
– На всем ходу, – кивнул он. – Только не пассажирская. Это был боевой реаплан.
– Реаплан? – У меня округлились глаза. – Откуда он здесь?
– Это же служебные машины соцнадзора, я каждый день их тут вижу. Кто-то по нему стрелял вон с той крыши. Я сам, конечно, не видел, но туда побежали человек сорок вооруженных бойцов. Сейчас, наверно, обыскивают здание сверху донизу.
Мне не следовало туда идти, но ноги не слушались разума. Они понесли. Меня переполняла необходимость быть в гуще событий, знать, что происходит и чего ждать дальше.
Я обошел здание вокруг, но ничего необычного не заметил. И вдруг услышал совсем рядом:
– Да вот же он!
На меня с нескрываемым испугом смотрели трое. Один – в богатых шелковых одеждах, с золотыми браслетами. Еще двое в черных куртках.
– Это он! – воскликнул тот, что с браслетами, невольно отступая. – Я видел, как он рисовал эту штуку.
Мой взгляд скользнул к стене. Треугольник и птица внутри. Нацарапано криво, наспех, но вполне узнаваемо. Ивенкский знак скорби – печальный привет от Щербатина.
– Сюда! Скорей, он здесь!
Ноги понесли меня прочь еще до того, как я оценил, насколько серьезно влип. Наша похожесть со Щербатиным сыграла против меня. Я бежал со всех ног. Мелькали и шарахались в стороны лица, свистел ветер в ушах, переплетались цветные линии под ногами. Я слышал за спиной крики – меня гнали, словно дичь. Казалось, целая толпа устремилась за мной.
К счастью, городской центр изобиловал всяческими сквериками, мостиками, колоннадами и прочими скрытными уголками. На пару минут я смог затеряться в этом архитектурном бору, но не больше. Я трезво смотрел фактам в лицо. Через минуту район наводнят охотники за головами. В воздух поднимутся машины, оборудованные спецприборами. Вдобавок мою физиономию наверняка вывесят на заставках всех инфоканалов. Всякий честный гражданин посчитает приятной обязанностью сдать меня властям.
Я пробирался неизвестно куда, стараясь избегать открытых мест. Раз чуть не столкнулся с вооруженным инспектором, который разговаривал по рации, грозно поглядывая по сторонам. Сначала было даже весело – бегают, кричат, ищут, а я совсем не тот, кто им нужен. Потом, когда увидел оружие, пробрал холодок. Плазмовому лучу все равно, кого искать.
– Он здесь! – заорали прямо за спиной, и я бросился в какой-то проход, даже не оглянувшись на преследователей. Что ни говори, а быстрые ивенские ноги – отличное преимущество перед ленивыми и медлительными горожанами. Не нашлось бы только более быстроногого.
Я оказался в узком дворе и тут же заметил, что в небе уже висит угловатая черная машина с оранжевой полосой. Мое положение стало не просто опасным, а критическим. И, как назло, ни одного заброшенного подвала, которых так много в рабочих кварталах.
– Стой! – Сзади показалось несколько «черных курток». Только бы не начали стрелять...
Может, лучше им сдаться? Посмотрят, разберутся, поймут, что поймали невинного... А если не разберутся и не увидят? А если они уже сожгли Щербатина, а теперь и меня хотят за компанию? Неизвестно, каких грехов они еще на меня навешают!
Я выскочил на улицу, полную людей. Тут же над головой повисло угловатое тело воздушной машины. Она плыла точно надо мной и, видимо, передавала наземным патрулям, где меня искать.
Наверно, вид у меня был сейчас не самый лучший – несколько прохожих испуганно шарахнулись. Я мчался по тротуару, озираясь, – я искал, в какую бы щель мне забиться. И вдруг сердце радостно затрепетало.
Я увидел прочную металлическую дверь под козырьком. Рядом вывеска – шесть звездочек, вписанных в треугольник. И никаких надписей, все и без них ясно.
Передо мной был вербовочный пункт военного ведомства. С ходу я влетел в его дверь, и она захлопнулась, тяжело щелкнув автоматическим замком. Все, теперь можно перевести дух...
Я не очень долго ходил в Академию, но успел получить кое-какие знания. Мне было известно, что вербовка в действующую армию заменяет гражданину любое наказание. За этой прочной дверью – прощение всех грехов. Надеваешь солдатскую форму, и тебя уже не могут отправить на рудники и химкомбинаты. Выбирай сам, что лучше.
Не сказал бы, что мне очень хотелось снова в армию. Но передо мной было убежище, и я им воспользовался. Передохнуть, подождать, пока на улице все успокоится – вот что мне нужно. Потому что дрожали ноги, стекал пот по спине, легким не хватало воздуха.
Я представил, что случилось бы, не окажись перед глазами спасительной двери. Вот меня хватают «черные куртки», наваливаются, выламывают суставы, вот меня ведут по улице под хищные вопли добропорядочных граждан. И как меня угораздило в столь спокойном месте найти на свою голову такие приключения?
– Подойдите, – услышал я холодный женский голос.
Я увидел крошечное застекленное окошко в стене. Кто за ним сидит, разглядеть не удалось. Я медленно приблизился, дав возможность на себя посмотреть.
– Желаете пойти на службу в войсковое подразделение?
– Возможно, – сказал я. – Но сначала посмотрю, что вы можете предложить.
Я еще не собирался идти на службу, мне сейчас требовалось только выиграть время, пока уляжется беготня на улице.
– Повернитесь, пожалуйста, спиной.
Я повернулся, хотя сегодня был не самый подходящий день, чтобы показывать беззащитный затылок незнакомцам. Но служащая хотела всего лишь проверить мой номер.
