Грэм Макнилл - Жрецы Марса (ЛП)
Всё это и многое другое хранилось здесь: данные минувших эпох, забытые знания и запертые хранилища, где покоились секреты древних. За один мимолётный взгляд Котов понял, что он был глупцом, направив этот гордый корабль в воющую пустоту космоса в поисках сокрытых тайн.
Сама "Сперанца" являлась величайшей тайной из всех, и в её сердце хранилась истина всего сущего, ключ к разгадке всего, о чём когда-либо мечтали Механикус. И всё же это знание запечатали за непроницаемыми барьерами в сердце могучего корабля по важной причине. Знание золотых людей и их древних предков зашифровали в самих его костях, заключили внутри каждой алмазной спирали его структуры.
Но почему создатели приостановили строительство?
Они боялись последствий, к которым такие знания могут привести в руках следующих поколений?
Они боялись, кем я могу стать…
Слова сформировались в разуме Котова, их нельзя было произнести вслух и разложить на составляющие, они представляли собой великолепно переданное чувство, существовавшее только в виде неизменённых данных.
<Вы "Сперанца"?> спросил Котов.
Это всего лишь последнее из моих имён. За долгую жизнь у меня были и другие. Акаша, Каба, Бируриум, Веда, Грамматик, Иггдрасиль, Провидение… и ещё тысячи и тысячи за долгие эпохи моего существования.
Котов знал, что не слышит слов или чего-то, что можно назвать языком, просто дух в сердце "Сперанцы" изменился, чтобы архимагос смог его понять. Он даже не знал, можно ли существо, с которым он общался, считать отдельной личностью. Возможно, оно было бесконечно древнее и невообразимо огромнее, чем он мог постичь; способной общаться всегалактической сущностью?
Смутно он понимал, что это были не его мысли, а окружавшей инфосферы.
<Вы в опасности, корабль ксеносов атакует нас… вас… и мы не можем победить его.>
Я знаю, но даже если эту металлическую оболочку уничтожат, то я уцелею.
<Но не мы, ваши слуги,> сказал Котов.
Ваши жизни не имеют значения. Почему они должны волновать меня, если я уцелею?
<Я не могу назвать вам причину, кроме той, что мы ищем знания и стремимся к интеллекту. Мы служим именно тому, чем вы, на мой взгляд, являетесь.>
Я ничем не являюсь. Я просто есть.
Котов знал, что не может обратиться к окружавшей его необъятности ни с какими смертными доводами, он не мог надеяться убедить путём угроз, обещаний или материальных благ. Какое дело столь чистому машинному интеллекту и совершенной мысли до жизней смертных, если он существовал с тех пор, как первые люди попытались понять принцип действия рычага?
<Тогда помогите нам, потому что можете.>
Он почувствовал, как Духа-Машины забавляет отчаяние смертного, и молча попросил пробудиться частичке его невероятной мощи.
Хорошо я помогу вам.
Огромное сознание в сердце "Сперанцы" поднялось вокруг архимагоса.
Песчинку разума Котова поглотило водоворотом растущих данных и целей, закружило и зашвырнуло в космическую необъятность информационного океана, где архимагос оказался столь же незначительным и бессмысленным, как пятнышко звёздной пыли против невозможных просторов вселенной.
* * *Бьеланна видела, как свет померк в глазах человека, воинская маска мешала ей чувствовать что-либо кроме дикой радости от его смерти. Вокруг лежали тела экипажа, сломанные и разорванные на куски преследующим гневом аспектных Скорпионов. Объятая пламенем фигура аватара Каэла Менша Кхейна повернулась и направилась назад сквозь портал паутины, который привёл их на мостик человеческого корабля.
Он понял, что здесь больше некому нести смерть и с его уходом звериное желание убивать уменьшилось. Она всё ещё чувствовала прикосновение Кроваворукого Бога и продолжит чувствовать его, пока не позволит воинской маске отступить в запертую клетку души, где держала её на цепи до следующего раза.
Маска уже ускользала из её разума и пусть убирается прочь.
Бьеланна моргнула, словно впервые увидела, где находится.
Мостик человеческого корабля оказался уродливым местом, которое стало ещё уродливее от брызг крови на железных стенах и красных липких луж на палубе. Провидица почувствовала холод, скрытый от высокомерия людей, управлявших кораблём. Он нёс наследие смерти тем, кто бросил вызов его владельцам, и Бьеланна не жалела, что скоро корабль погибнет.
Он разваливался на части, остался без управления и приближался к смертельной орбите нейтронной звезды, которая погубила первое человеческое судно. Бьеланна знала, что должна встать и последовать за аватаром на "Звёздный Клинок", но пряжа становилась всё яснее по мере того как воинская маска исчезала.
Она ощутила, что рядом кто-то есть, и обратила внимание на резкий край присутствия Тарикуэля.
— Мы должны идти, — сказал он. — Через несколько секунд корабль превратится в атомы.
— Я знаю, — ответила она, но не сдвинулась с места.
— Чего ты ждёшь? Военный лидер космических десантников убит, а те немногие, кто прячется по тёмным углам, скоро к нему присоединятся.
— Потому что я должна быть уверена, — сказала Бьеланна, закрываясь от кровожадного гнева воинской маски Тарикуэля. Она положила руку на разрубленный нагрудник космического десантника, прикосновение к испачканной кровью броне оказалось неприятным, доспех также нёс ужасное наследие резни и убийств. Она закрыла глаза, позволив пряже подняться во всей её бесчисленной сложности.
Непостижимые переплетения пряжи окутали Бьеланну, но внутри Шрама Ореола, где время и судьба являлись абстрактными и искажёнными представлениями, чудовищно деформированное древнее наследие случившейся миллиард лет назад войны высмеивало такие понятия, как уверенность. Нити павших здесь смертных в лучшем случае оказывались мимолётными, и их с трудом удавалось отследить даже в недалёкое прошлое, которое и само изменилось до неузнаваемости.
Провидица нашла нить космического десантника, потрёпанную и кровавую, которая распуталась до Дантиума, где она впервые обнаружила самое близкое присутствие тех, кто отказывал ей в будущем, которого она так страстно желала. Этот воин был лидером, тем, кто связывал остальных со своей целью, и, конечно же, его смерть должна была лишить их этой цели…
И всё же когда Бьеланна отпустила его нить назад в пряжу, она с болезненным ужасом увидела, что картина смеющихся детей-эльдар стала ещё более далёкой и недосягаемой.
Смерть лидера космических десантников не просто никак не повлияла на столь желаемое потенциальное будущее, но оттолкнула его ещё дальше в сферу вероятностей, которые стали ещё менее возможными.
— Нет! — зарыдала она, упав на грудь космического десантника, словно оплакивая его смерть.
Тарикуэль схватил её за руку и рывком поставил на ноги с такой силой, что даже несмотря на броню, остался синяк.
— Нам пора уходить, провидица, — прорычал он.
Прикосновение воина помогло Бьеланне прийти в себя, и сразу же с отвратительной ясностью она поняла, что он прав. Нити пряжи переполняла энергия, и во внезапном и болезненном видении, полном взрывов и расколотых костей духа, провидице открылась приближающаяся к "Звёздному Клинку" опасность.
Слёзы текли по угловатым щекам Бьеланны, когда она направилась за Жалящими Скорпионами назад сквозь портал паутины.
* * *Прошли века или мгновение, промежуток глубокого времени, равный эпохе галактики, или мимолётная жизнь распадающейся атомной частицы. Даже несмотря на механическое тело Котов почувствовал тошнотворное головокружение, когда его сознание вернулось в активный центр мозга, встряхнув разум. Чувства стали ничтожно маленькими, недоразвитыми, их едва хватало для самого простейшего существования, не говоря уже о познании тайн…
Котов изо всех сил пытался вспомнить, где он был и что видел, на каком-то отчаянном сущностном уровне понимая, что жизненно важно не забыть эти вещи.
— Архимагос? — произнёс голос, Котов не сомневался, что должен знать человека, который обращался к нему, но тот оставался совершенно неизвестным. Он не узнавал ничего вокруг, но когда фигура в мантии и капюшоне положила когтистую руку ему на плечо, всё мгновенно изменилось.
— Архимагос? — спросил Таркис Блейлок, его аугмиты передавали напряжение, беспокойство и толику предвкушения.
— Да, — сумел, наконец, ответить он. — Я здесь.
— Аве Деус Механикус, — сказал Блейлок. — Я думал, что вас поглотил дух-машина и вы навсегда потерялись в инфосфере.
— Не надейся, Таркис, — огрызнулся Котов и немедленно пожалел о сказанном.
Хотя он почти ничего не помнил из пережитого в неведомых глубинах машинного сердца "Сперанцы", если бы Блейлок не поддерживал его "жизненную нить" в органическом мире он бы никогда не вернулся в свой разум.
