Владимир Корн - Энстадская бездна
Он посмотрел на меня осуждающе.
'Во-первых, не предупреждал, а пытался предупредить, — подумал я, в который уже раз оглядывая небо. Существовала вероятность, что сюда вернется второй альвендийский корабль. Или даже третий: кто его знает, сколько их здесь на самом деле? — Ну и во-вторых: уж лучше пусть все пять л'хассов придут в полную негодность, чем вы, Брендос, Ниала, Гвен, и все остальные. И, конечно же, я сам. И такое вполне бы могло произойти, если бы я начал их жалеть. Так что пусть уж лучше л'хассы'.
— Сейчас он догорит, покопаемся в золе, и добудем их, — вмешался в наш разговор Гвенаэль Джори. — Камней на нем должно быть не меньше семи, так что парочка подходящих точно найдется.
Именно на это и был у меня весь расчет. Только долго же нам придется ждать, и не приведи Создатель, сюда нагрянет другой альвендиец. Тогда нам одна дорога — в джунгли. Я взглянул в их сторону, в надежде увидеть возвращающихся Аделарда, Риаса, и остальных, что-то они задерживаются.
Сразу после приземления они подошли ко мне вдвоем:
— Капитан, — начал Риас. — Я точно видел, что кто-то спасся. Позволь нам поохотиться на них, глядишь, и найдем кого. Один из них был совсем хроменьким, далеко уйти не сможет, — и он ухмыльнулся едва ли не злорадно.
— Ну а если сейчас другой прилетит? — засомневался я.
— Тогда у вас одна дорога — вслед за нами, в джунгли, там и встретимся, — Риас хохотнул, довольный.
Нравился мне этот, выглядевший поперек себя шире человек, в том числе и здоровым чувством юмора.
— Мы с собой троих возьмем, с лихвой хватит. Верно говорю, Лард?
Тот молча кивнул.
— Господин капитан, а можно и мне с ними?
Сын Жануавье, Эдвар, смотрел на меня умоляюще.
— Отпусти его тоже капитан — сказал Риас, вероятно, считая вопрос уже решенным. — Я за ним лично присмотрю.
Эдвар во время боя выглядел вполне достойно. Бледен был как и многие, но в темный угол испуганно не жался. 'Толк будет', - решил я. Но отпустить его в джунгли? В конце концов, дело предстоит опасное: альвендийцы без боя точно не сдадутся. Да и сколько там их, непонятно. С другой стороны — Эдвар наполовину паури, так что в джунглях он как дома.
— Идите. Только постарайтесь надолго не задерживаться. И поосторожней там.
— Отдохните, Сорингер, — навигатор Брендос поднялся на мостик с чашечкой кофе. — Будьте уверены, не проглядим. Сейчас Энди в 'воронье гнездо' отправлю, для надежности.
— Самое место ему там, — хмыкнул Гвен. — Ворона в вороньем гнезде, все верно.
Гвенаэль сказал негромко, только для нас. Это раньше, до того, как стал навигатором, мог часами выводить Ансельма из себя.
Добраться до постели мне не удалось. Едва я вошел в каюту, как послышались громкие веселые голоса, в одном из них я признал хрипловатый, словно надтреснутый басок Риаса, и сразу же последовал стук в дверь.
— Все целы? — успел я опередить Риаса. Это самое главное, остальное уже вторично.
— Целы, целы, капитан. И даже царапины ни у кого нет.
— Нашли кого-нибудь?
— А то как же, куда бы они делись? Ну и в плен одного взяли, все чин чином. Из наших, не альвендийцев. Наш общий знакомый, кстати.
— А остальные что, сдаваться не пожелали?
Риас вильнул взглядом в сторону:
— Да как-то так получилось.
Затем, помолчав мгновенье, добавил.
— Капитан, я на Альвенде почти два года в плену пробыл. Всякого насмотрелся. Одно могу сказать точно: они люди только по облику, да и то не совсем. Так вы уж извиняйте: не стали мы их брать. Да и к чему они? Одни хлопоты.
Не стали, так не стали, из интереса спросил.
— А этот, как ты говоришь — наш, где он?
— Этот? Этот здесь. Только вы не удивляйтесь. Лард, заводи его! — сказал он, приоткрыв дверь.
Не удивиться у меня не получилось: когда Аделард ввел в каюту человека, я даже вздрогнул от неожиданности — передо мной стоял Кьюли. Тот самый Кьюль Джекоб, при одном воспоминании о котором у меня всегда ломило в левой ключице.
— Ну здравствуй, Джекоб.
Выглядел он спокойным, на лице не ссадин ни синяков, и болезненно не кривился.
— Здравствуй, капитан Сорингер, — произнес он с улыбкой.
Улыбка у него показалась мне какой-то гадостной, или из-за моего отношения к нему?
— Развяжите его, — попросил я, и, дождавшись, когда Лард освободит его от пут, добавил. — Давненько мечтал с тобой поговорить, Кьюли.
— Не скажу то же самое, — буркнул он.
— Но на пару вопросов, надеюсь, все же ответишь?
Тот неопределенно пожал плечами.
— Я не стану спрашивать тебя: почему ты связался с альвендийцами? Ответ и без того ясен — дело в золоте, а ты на него падок. Скажи мне другое: почему ты меня так подставил когда-то? Понимаю, что тебе необходимо было повернуть все на другого? Но почему именно я? Чем я тебе так насолил?
Лицо Джекоба мгновенно исказилось злобой, я даже вздрогнул.
— Я всегда тебя ненавидел, Люк, счастливчик Люк. Как же, тебе всегда невероятно везло, везло всегда и во всем: в костях, в женщинах. Вот скажи, чем ты лучше меня? И почему судьба благосклонна к одним, а к другим относится так, словно он ее пасынок? Когда я узнал, что на Острова прибыл 'Небесный странник' и капитаном у него Люкануэль Сорингер!.. И тут заявляешься ты, собственной персоной, с этой красоткой под руку. Сознайся, тебе ведь и сегодня невероятно повезло: один, против двоих альвендийцев — у тебя не должно быть не единого шанса. Нет, и тут без великой удачи никак дело не обошлось.
Кьюли полностью выдохся за свою короткую речь и, наконец, заткнулся. В чем-то он прав, но только в чем-то. Минувшей ночью действительно без удачи не обошлось. Но она пришла ко мне не тогда, когда я удирал со всех ног от этих проклятых альвендийцев. Нет, я сам атаковал их, поставив на кон не только свою жизнь, но и жизнь дорогих мне людей. И не потому ли она ко мне пришла, удача? Ведь всем известно: она любит смелых. И пусть мои действия были больше не от отваги — от отчаяния, но я же смог решиться на то, что совершил. Да и тогда, когда мы впервые встретили Ночного убийцу, смогли же рискнуть, влетая в то, что показалось нам проходом в скалах? Что же касается всего остального, много ли ты знаешь?
Я родился в семье рыбака, где иной раз в доме по нескольку дней куска хлеба не было. Мне вкус всей этой рыбы — вяленой, соленой, копченой, запеченной в печи, до сих пор вспоминается как страшный сон. Мне было двенадцать, когда я впервые вышел в море один, самостоятельно — отец тяжело болел, а младший брат еще не помощник.
Ты знаешь, Джекоб. что было моим любимым блюдом в детстве? Тыквенная каша, потому что она сластила, а другие сладости в доме были такой редкостью, что я даже сейчас помню все случаи до единого.
Ты можешь сказать, что мне повезло, когда в Гволсуоле приземлился летучий корабль, и его капитан, Кторн Миккейн, резко повернул мою судьбу. Но мы собрались возле него всей деревней, и Миккейн обратился сразу ко всем. Он взял бы любого из нас, но вызвался именно я. Хотя у меня, как и остальных при одном взгляде на летучий корабль начинали дрожать коленки.
Тебе рассказать, как я ночами не спал, чтобы сдать на патент навигатора? Как мечтал о своем собственном корабле, как откладывал на него деньги при первой возможности, отказывая себе во многом. Да, теперь я капитан, но кто ты? Трудно даже сказать, кто именно. И души погибших в небе над Островами людей, они ведь и на твоей совести тоже.
Я молчал, чувствуя себя неудобно перед посторонними людьми, которым приходится все это выслушивать.
— Очень надеюсь, Сорингер, что однажды удача от тебя отвернется, — криво усмехнулся Джекоб. — В конце концов, эта красотка, как ее там, от тебя сбежала!
— Риас, сделай ему больно, — негромко попросил я Кастела.
— Да не вопрос, капитан! Со всем нашим удовольствием! — живо откликнулся тот. — Он, когда его скручивали, за руку меня цапнуть успел, гаденыш.
Риас взглянул на Кьюли как-то по-особенному, заставив того нервно вздрогнуть, затем коротко взмахнул рукой. Риас не стал выламывать ему суставы, или воздействовать на одно из тех мест, коих на человеческом теле великое множество, и при нажатии на любое из них боль приходит нестерпимая, он просто ударил его ладонью в живот.
Вернее, не совсем просто, иначе бы Джекоб не оторвался от палубы, не отлетел на несколько шагов назад, не ударился о переборку и не упал, скрючившись от боли. Шум от удара получился изрядный, дверь распахнулась, и в ней показался Родриг Брис, судя по нему, горевший желанием помочь нам справиться с этим недоноском. Убедившись, что все в порядке, и пробормотал: 'извините', Род вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Некоторое время мы наблюдали за Джекобом, который тщетно пытался вдохнуть.
Затем Риас подошел к нему, взялся одной рукой за ворот одежды, поднял его, нисколько не напрягаясь и потряс, как трясут иной раз щенков, сделавших лужу в не самом подходящем месте. Подействовало.
