Вадим Денисов - Стратегия. Колония
Вот только самого двигателя не было, спёрли, гады.
Рядом с ним стоял лёгкий китайский колёсный трактор типа «Беларусь», без больших задних колёс и тоже без двигателя, вот ведь манера! Обрадовавшись поначалу, я тут же напрягся: такие колёса тащить каналом — положите два дня… Потом агрегаты. Потом, что Хвостову в голову взбредёт… Куда движки-то дели, сволочи! Мы даже поспорили по этому поводу. Гоблин напоминал Косте о том, что возле Замка, в Посаде, они нашли грузовик вполне комплектный, а вот на базе раздражителей-назгулов техника была не совсем цела. Сомов же настаивал, что паразиты двигатель кому-то двинули или обменяли. Костя напоминал о Промзоне и той рухляди, которая в гаражах обнаружилась.
Как бы то ни было, всё выпишу и поставим. Когда Кастет с Хвостовым придут к единому мнению по двигателям. А пока технику надо медленно и уныло буксировать к форту, и это в наших условиях непростая задача.
О чём они? А, всё продолжают.
— …или многотопливный движок LDS427, совместной разработки Continental с германской MAN. Они ещё на армейском юсовском M30 стоят.
— Да куда ты его там впихнёшь! И по весу…
— Усилим…
— Добьём, а не усилим! Лучше 4.2 атмосферный тойотовский дизель 1HZ, но он не V8, как у штайра, а I6, к нему коробка нужна… или вообще атмосферный бензиновый V8 от Дефендера.
Нет, это может продолжаться бесконечно.
— Отставить разговоры, начинаем движение. По машинам, — вмешался я.
Начинаем.
Примерно через километр пути мы остановились. Шум воды, летящей по камням, становился всё слышней, и вот, наконец, показался берег горного ручья, бегущего в долину по крупному галечнику и валунам. Вода в нём была чистая и прозрачная, глубина всего сантиметров двадцать, ширина метра три. В хороший дождь вода поднимется. Остановились. Зачерпнув пригоршнями воду, я с наслаждением попил, потом ополоснул лицо. На другом берегу, над ручьём, возвышался невысокий лысый холм, дорога поднималась на вершинку. Деревьев вокруг и на склонах пока не видно, одни кусты.
— Набираем воду, старую слить. С запасом берём.
Впереди ещё будут ручьи, но здесь вода уж больно хороша! Если бы наверху ручей протекал через лесок, такой чистой она не была бы.
— Какая холодная, — прошептала Ленни, присаживаясь рядом и осторожно трогая воду ладошкой. — Ты не злишься?
— С чего бы это? — я с трудом изобразил шланг.
— Да ладно тебе, милый, не дуйся. Просто там действительно удобней ехать. Поменяйся с Гоблином техникой, а?
— Ни за что! — тут же решил я. — Сами там сидите, как крестьяне после ярмарки. А если серьёзно, то всё правильно, Ленни. Из-за моей спины не постреляешь, я ж атлет. А там ты — надёжный стрелок. Всё, не дуюсь.
Сочно поцеловав меня в губы, сильфида со спокойной душой полезла машину к гангстеру.
Вид вокруг мрачноватый.
Серые низкие тучи, грязные какие-то, как клочья старой ваты, упрямо пытаются зацепиться за обрез плато, но они летят чуть выше, и ветер тащит и тащит их с северо-запада на юго-восток. К нашему счастью, дождя пока нет, но, судя по приметам (набрались мы метеорологического опыта), в ближайшее время жахнет.
— Федя, как ты думаешь, тут золото может быть? — неожиданно спросил Кастет.
Я пожал плечами, огляделся ещё раз.
— Нет, не может. Не для лотка место, нет накопительного фактора.
— Шеф, а ты сам золотишком часом не баловался подпольно? — прищурился Сомов.
— Было дело, — не стал отпираться я. — Намывал себе слегонца.
— И чё, тут точно не маза?
— Да ну вас, — я резко встал и тут же почувствовал головокружение. Ох…
— А у меня идея возникла! — Кастет тоже вскочил, причём с подозрительно озарённым лицом, у него подобные озарения в норме. — Давайте найдём место с признаками, ты ведь можешь? И пустим слух у соседей, мол, «рыжьё» завелось в предгорьях. Враз все проблемы и решим! И народ себе подберём-отфильтруем, и трасса оживёт, к всеобщей выгоде.
Ну, ты и придумал, брат…
Говорят, что этим летом по Доусон-Сити поползли слухи, что ниже по течению некие бичи нашли золото прямо на пляже, и за одну августовскую неделю из городка схлынуло вниз по Амазонке человек шестьдесят. Там, естественно, в дело включилась и Кайенна. «Золотая амазонская лихорадка» на реке продолжалась всего четыре дня, но для многих её участников в этот отрезок уместился долгий путь от юношеской наивности и дури, до мудрости старости. С тяготами копания и болью облома, всё как положено. Но и с адреналинчиком от погони за Синей Птицей, с ощущением причастности к авантюре. Тренировка, так сказать, слишком уж ожидаемое событие. Успели и подраться, и помириться. Потом всем миром искали тех загадочных бичей…
Учитывая, что Писатели и мне золота не дали, такое волнение масс вполне объяснимо.
— Костя, а кто с пьяными драками и умышленными убийствами разбираться будет, — нехорошо поинтересовалась Zicke. — С пальбой и обидами местных пятнашек. Может, ещё и шерифа из Доусона выпишем за компанию? А потом ему всё и отдадим.
— Да я ж по приколу!
— Вот никогда не понимала этой вашей дурацкой идиомы! Кого вы колете, чем и зачем? Это от Гулага вам досталось? Что за кровожадность такая у русских!
Мы с Кастетом переглянулись, отвечать было нечего.
На обед я собирался встать возле какой-нибудь рощицы, чтобы можно было зайти под полог, поставить тент и поесть в сухом месте, где на голову не польёт дождь. Только тронулись, как остановились снова — на вершине лысого холма нас ждал первый сюрприз.
— Ничего себе надолба! — восхитился Кастет, первым спрыгивая на землю. — Ну-ка, ну-ка… Где-то я такое уже видел.
— В Южном Форте ты это видел, — подсказал подошедший к товарищу Сомов, приседая возле толстого каменного столба, врытого в землю сразу за вершиной. — Те же самые иероглифы.
Я пока не спрыгивал, торопливо оглядывая местность, не лишнее дело. Вроде спокойно.
— Что там такое? — спросила сталкеров Ленни, доставая из кармана камеру.
Цельный серый камень, тёсаный, рукотворный, нёс печать старины глубокой. Какой-то знак? Глупый вопрос, конечно, это знак. Да только не для нас. С одной стороны на плоской поверхности угадывались какие-то иероглифы или руны. Маркер места или напоминание.
— Кто и что может сказать конкретное? — без особой надежды спросил я.
Ответа не последовало, только вздохи.
— Хм… Говорите, в Южном Форте такие же возле статуи? Я как-то не успел рассмотреть, когда там был. Чё молчим-то, мужики!
— Зуб даю, что аналог, и это не буквы, а рисунки, вырубленные зубилом, — уверенно заявил Мишка, поколупав пальцем камень. — Мы их тогда сфотали и Гольдбрейху отвезли. Да он и сам потом приезжал с научниками, охал-ахал от восторга.
— И что в итоге?
— Наука оказалась бессильна, — театрально возгласил Лунёв. — Зато фотки висят в музее, их детям показывают. А тайна осталась. Как-то кисло у нас с археологией.
Все притихли.
И вдруг мне стало тревожно. Словно холодным ветром подуло.
Не знаю, почему возникло такое ощущение, этого никогда не объяснишь.
Да и не поймёшь сразу… Словно что-то держит: не суйся! Не лезь туда! Чтобы потом не рассказывать товарищам, в случае благого выхода, про страшное. Тут я — мистик, был опыт. Каждая история, рассказанная человеком, прикоснувшимся к непонятному, всегда поучительна своими последствиями необдуманного человеческого желания. В каждой обозначена опасность, рожденная не в меру азартным любопытством, причем, праздным, стремлением влезть, куда не просят — без всякой исследовательской, продуктивной и продуманной цели. Легенд о некой мистической причинно-следственной связи «влез-получил» можно услышать очень много, воспринимать их можно по-разному, это уж личное дело каждого. Материального объяснения подобным феноменам «локально плохого места» не существует. Здесь, в диких краях, все попытки трактовки вторичны и быстро меркнут в сравнении с простейшей житейской целесообразностью и правилами самосохранения, выверенными личным и чужим печальным опытом.
— Так это что выходит, мужчины, надо полагать, что весь Мёртвый Город такой? Мегалитический, — невесело предположила Zicke, разрушив тревожную тишину.
— Хотелось бы чего поновее, — пригорюнился Костя. — С гаражами и ангарами.
Гоблин аж хрюкнул.
— Ангарами… — вздохнул я, что-то пессимизм накатил. — Двигаем дальше, камрады. Сфотала? Ну и поехали.
Молча пошли к машинам.
— Подожди-ка, шеф, — внезапно остановился мгновенно подобравшийся Кастет. — Ничего не чувствуете? На меня смотрит кто-то.
— Ну, начинается, — язвительно бросил Сомов. — Если тебе не нравится, как на тебя кто-то смотрит, так найди и выстрели! Любишь ты вот эти запары…
— Тихо!
Теперь уж все реально встрепенулись. Мне даже показалось, что у Кости уши вытянулись. Но я пока помалкивал.
