Роман Злотников - Время твари. Том 1
Внизу, в трапезной скрипнула входная дверь. Явно не загулявший горожанин, жаждущий подкрепиться перед сном стаканчиком чего-нибудь горячительного, вошел в трактир. И не кто-то из прислуживающих на кухне вернулся с прогулки к уборной во дворе. Этот ночной гость старался не создавать лишнего шума. Кай прислушался и услышал, что вошедший был среднего роста и среднего возраста, худощав, носил сапоги на подошве из толстой мягкой кожи, привычки к тяжкому физическому труду не имел и передвигался на лошади гораздо чаще, нежели пешком. Да и крался он довольно умело, а в голенищах его сапог прятались два длинных ножа…
Другой человек появился в трапезной, но он вошел не со двора. Он выскользнул из комнаты, которая располагалась за стеной трапезной, рядом с кухней. Кай без труда услышал, что этот второй — долговязый хозяин трактира. Какое-то время двое шептались — очень тихо и осторожно. Затем дверь скрипнула еще дважды.
«Среди людей есть те, кто убивает себе подобных по воле долга, — продолжал размышлять болотник, поднимаясь на ноги, — это воины, выполняющие приказы командиров. Случается, что воины нападают и на мирных жителей, режут и насилуют женщин, убивают малых детей… Но даже самые жестокие из них способны пощадить раненого врага или отдать последний кусок хлеба голодному ребенку из вражеской деревни. Разбойники и наемники, убивающие ради денег, — они избрали для себя такой путь из-за отвращения к честному труду, но и они живут, руководствуясь чувствами, среди которых нередко присутствуют жалость и любовь. Тварь же не знает пощады и убивает не по причине ненависти…»
За открытым окном комнаты послышались крадущиеся шаги и приглушенные голоса. Не подходя к окну, Кай услышал двоих во дворе: один был очень толст и страдал одышкой — голос его, хоть и приглушенный, все равно выдавал в нем человека, привыкшего приказывать. Кай сразу узнал этого человека, незачем было слушать дальше. Тот, кто явился с толстяком, был кряжистым и низкорослым, обладал недюжинной силой, но изрядной поворотливостью похвастаться не мог; к его поясу был пристегнут короткий меч, он нес с собой какой-то довольно тяжелый предмет и хромал на правую ногу, поврежденную, судя по всему, довольно давно.
Кай неслышно подошел к двери, приоткрыл ее и ступил в темень лестницы. Внизу, в трапезной мелькнул и погас свет — это троица ночных гостей потушила светильник. И двинулась вверх по лестнице, гуськом. Они крались в кромешной темноте очень старательно, они даже дышать пытались потише, но по характеру скрипа старых деревянных ступеней болотник абсолютно точно мог определить каждое их движение. Вот идущий первым — тот, кто шептался с трактирщиком, на мгновение остановился, чтобы вынуть из-за голенища сапога длинный нож. Дальше он шел, занеся руку с ножом над головой. До того места, где стоял болотник, ему осталось пройти пять ступеней. Четыре. Три…
«Охотник, вынужденный кормить себя и свою семью, без сожаления всадит стрелу в оленя, но пощадит олениху с детенышами, — размышлял Кай, ожидая крадущихся во тьме. — И не только из-за выгоды, имея мысль о том, что, повзрослев, детеныши принесут ему больше мяса. А еще и из-за того, что он уподобляет других существ себе. Охотник видит в оленихе с оленятами свою жену и своих детей или свою мать и себя самого… Захватчик, вторгшийся в чужой город, зарубит горожанина, вышедшего против него с плотницким топором, но не тронет его сынишку, потому что вспомнит о собственном сыне…»
Две ступени, одна…
Кай, прижавшись к стене, пропустил мимо себя первого из идущих. Когда второй поравнялся с болотником, Кай двумя резкими и точными ударами вышиб сознание из обоих. Бесчувственные тела ночных гостей осели на ступени лестницы. Третий, услышав впереди шум, замер и затаил дыхание. Но этот прием не спас его от сильного удара в шею, прилетевшего откуда-то из темноты. Еще одно тело обмякло, опустившись вдоль стены на ступени. Негромко звякнул выпавший из разжатой руки нож.
Болотник вернулся в комнату. По стене снаружи, прямо под окном, явственно скрежетнуло что-то. Кай шагнул к окну, в котором тотчас появилась зверская физиономия с ножом в зубах. Юноша ударил обладателя физиономии в левый висок и ловко подхватил полетевший на пол комнаты нож. В то же мгновение со двора послышался глухой удар тяжелого тела о землю и изумленное восклицание.
«И наоборот… Человек не может убить человека просто так, — неслись в голове Кая мысли, — таким его создали боги. Это все равно что убить самого себя. Чтобы решиться на убийство, человеку нужно уподобить свою жертву какому-нибудь образу из собственного сознания — образу ненавистного врага. Человек не убивает человека, он убивает вора, насильника, чужестранца, смутителя чужих жен, толстопузого торговца-лихоимца, мерзкого обманщика-попрошайку…»
Болотник, проигнорировав приставленную к окну лестницу, нырнул в окно, как в воду, и мягко приземлился на ноги. Тот, чей нож Кай держал в руке, лежал на земле, широко раскинув конечности. Он даже не заметил удара, потому что тот сверкнул сбоку, за пределами поля его зрения; он лишился чувств еще в полете — болотник нанес удар, рассчитав силу и место ее приложения таким образом, чтоб мозг противника сотрясся, ударившись изнутри о стенки черепа.
«Но человек, не раздумывая, способен уничтожить существо, хоть и безобидное, но настолько чуждое, что для него трудно или невозможно подобрать близкий к пониманию образ: раздавить попавшееся на дороге невиданное доселе насекомое, дочиста соскрести со стены своего дома невесть откуда появившийся мох… Это, чужое, человек убивает сразу, инстинктивно — потому что чужое всегда несет в себе опасность. Так и Твари. Человек для них — иной, чуждый и непонятный, а значит — опасный. А значит — подлежит немедленному уничтожению…»
Толстяк по имени Фир Золотой Мешок, разинув рот, смотрел на болотника. Тот протянул ему нож рукоятью вперед.
— Возьми, — сказал Кай. — И верни тому, кому это принадлежит, когда он очнется. Но прежде позови своего человека, который на соседней улице стережет коней. Вместе вы быстрее заберете тела с лестницы.
В горле Фира что-то заклокотало. Он вдруг затрясся с головы до ног от запоздавшего приступа страха.
— Господин… — пролепетал Золотой Мешок, заколыхав всеми подбородками, — мы ж не хотели ничего такого… Мы ж только припугнуть хотели… А то ж… Деньги забрал… Оружие у ребят отнял… их самих поколотил… А я-то человек здесь известный и уважаемый…
— Деньги твои пошли на благое дело, — наставительно молвил болотник. — Я надеюсь, это успокоит тебя и убережет от новых попыток причинить мне и моим друзьям беспокойство.
