Владислав Морозов - Атомные танкисты. Ядерная война СССР против НАТО
В конструкцию «Харриера» было заложено очень много полезных вроде бы функций, но одна беда – все эти функции по отдельности данный самолет выполнял крайне плохо и в итоге истребителем для воздушного боя был никаким и штурмовиком ниже среднего. Из-за той самой революционно-чудесной, по задумке конструкторов, «вертикальности» «Харриер» остался дозвуковым аппаратом с не особо большой боевой нагрузкой и малым радиусом действия (конечно, лет десять назад, когда «Харриеры» еще только-только появились на вооружении и не имели аналогов нигде в мире, на них демонстративно летали и через Атлантику, с несколькими дозаправками в воздухе, но это все-таки была чисто рекламная бравада). Хотя сейчас большая дальность и не требовалась. Летать, как и предполагало до этого большинство пилотов, все равно приходилось практически «за ближний привод» или даже «за забор» – русские танки, несмотря ни на что, упорно продвигались все дальше на запад.
Разумеется, передислоцироваться на новую площадку посчастливилось далеко не всем. Сейчас в 3-й эскадрилье оставалось всего 9 «Харриеров» GR.3, включая одну «спарку» Т.2. Четыре самолета эскадрильи были за два неполных дня сбиты (два – «МиГами» и два – наземной ПВО противника), а еще два застрявших для устранения мелких повреждений и неисправностей в Гютерсло «Харриера» уничтожила русская ударная авиация во время налета на этот аэродром. Там же погиб и почти весь техсостав эскадрильи – сейчас самолеты обслуживал немногочисленный аэродромный персонал, выдернутый накануне из резерва или учебных подразделений (большинство из этих техников были знакомы с «Харриером» только теоретически), а аэродромная техника и оборудование были собраны вообще откуда попало.
Всего эскадрилья за неполные двое суток выполнила 12 боевых вылетов (в большинстве случаев летчики действовали звеньями, и только два раза пришлось вылетать полным составом эскадрильи). Каждый раз пилоты неизменно делали командиру преувеличенно бодрые доклады об уничтожении в каждом вылете большого количества боевой техники противника (лейтенант Колдем даже отчитался о сбитом «МиГ-21», хотя объективных доказательств этому не было никаких, поскольку фотокинопулемет на его самолете оказался банально не заряжен пленкой). В редкие моменты, когда была радиосвязь, комэск Доннел передавал эти отчеты наверх. Если верить им, Советы уже должны были потерять чертову уйму людей и техники, но их почему-то не становилось меньше и темп вражеского наступления не снижался.
А сейчас состояние сквадрон-лидера Питера Доннела и вовсе было близко к таковому у выжатого лимона. Даже пить чай не хотелось, хотя приближалось время файф-о-клока и все пилоты и офицеры уже собрались для этого почти ритуального (для англичан) действа в одноэтажном здании, которое раньше, похоже, служило винтокрылым полицейским ФРГ канцелярией, но сейчас использовалось как импровизированная столовая. Традиция этого самого пятичасового чаепития, по мнению самого Доннела, конечно, была анекдотической, но отчего-то оказалось, что в его эскадрилье собрались, культурно выражаясь, «люди, воспитанные в староконсервативной среде», которые воспринимали эту забаву всерьез. И уже вчера, сразу после передислокации сюда, подчиненные пили этот самый «пятичасовой чай» с толком-чувством-расстановкой, в самом дурном стиле джентльменов викторианской эпохи. Правда, ничего плохого в этом сквадрон-лидер не видел – все равно здесь не было нормальной кухни или буфета и питаться приходилось всухомятку.
Вообще, откровенно говоря, Доннелу сейчас очень хотелось ввести в организм некоторое количество бренди, скотча или любого другого крепкого алкоголя и благополучно забыться на какое-то время. Только так он, возможно, смог бы избавиться от дрожания рук, шума в ушах, постоянной тяжести в голове (последствия маневренных полетов на малой высоте в тяжелом шлеме при плохой радиосвязи) и слезотечения из глаз, в которых до сих пор маячила рамка прицела с мелькавшей за ней, покрытой зенитными вспышками землей.
Похоже, некоторые его подчиненные уже начали снимать стресс подобным способом; например, у погибшего сегодня флайт-лейтенанта Уиндроу во время радиопереговоров на подлете к цели язык заплетался, словно лейтенант был пьян или как минимум с похмелья. Если бы их перед вылетом осматривал нормальный медик, он бы ни за что не выпустил Уиндроу в воздух. Но сейчас никому не было дела до подобных субтильностей мирного времени. И вообще, на этой точке вся медицина была представлена единственной санитарной автомашиной и неким «военным лекарем» (судя по нелепой внешности и довольно хамской манере общения с господами военными – из студентов или интернов) в чине сержанта, который мог оказать разве что первую помощь при ранении. Уж какие тут медосмотры…
Доннел молча сидел на металлическом ящике и, глядя, как техники заканчивают свои ковыряния в подфюзеляжных контейнерах 30-мм пушек «Аден» его «Харриера» (рядовой и сержантский состав тоже, похоже, собирался побаловаться казенным чайком), курил, пренебрегая элементарной техникой безопасности, и невесело размышлял. А размышлять было о чем.
С одной стороны, их эскадрилья пока сохраняла боеспособность, хотя и потеряла за неполных два дня треть техники и личного состава (правда, на фоне потерь многих других авиачастей Королевских ВВС и ВВС НАТО в целом это было не таким уж плохим результатом). А с другой – во время возвращения с последнего боевого задания (они пытались атаковать мост через Везер севернее Ганновера, по которому шли сплошным потоком русские танки, в сам мост не попали из-за плотного огня ПВО и потеряли один самолет, добившись нескольких попаданий в танки и БМП на подступах к мосту, при этом их никто не прикрывал, а разведданные для удара были выданы самые что ни на есть приблизительные) окончательно пропала связь. Она и до этого была, мягко говоря, неустойчивой, из-за чего приказы приходили то из штаба 1-го британского корпуса, то из Брюсселя, непосредственно от командования ВВС НАТО. Все последующие попытки связаться с вышестоящими штабами оказались тщетными. Поэтому, чисто механически отдавая техникам приказы дозаправить и довооружить самолеты, Доннел на самом деле не знал, что ему и его парням предстоит делать дальше, – куда лететь и кого именно бомбить.
Вообще, начавшаяся война была какой-то уж очень странной. С самого начала Доннел ожидал чего угодно, но только не этого. Казалось бы, самая настоящая война идет уже почти двое суток, и где столько раз публично обещанные американские атомные бомбы и ракеты, которые уже должны сыпаться дождем на наступающие войска и тылы Советов? (Правда, при одной мысли о том, что где-то поблизости вдруг начнут подниматься к небу атомные грибы, Доннелу становилось нехорошо.)
