Александр Харников - В царствование императора Николая Павловича
Ошеломленный происходящим ротмистр не сразу ответил на приветствие. Он, разумеется, был готов к знакомству с новым, неизвестным для него миром, но сейчас, попав в него, никак не мог прийти в себя.
Пока Виктор и Антон оживленно делились новостями за последние дни в прошлом и будущем, Соколов осторожно осматривался по сторонам. Странное помещение, странные предметы вокруг. Все непривычно и в то же время интересно.
Антон, заметив, что гость из XIX века чувствует себя явно не в своей тарелке, прервал беседу и сказал ротмистру:
– Извините, я тут немного заболтался с другом. Сейчас я займусь вами. Надо вас для начала переодеть. У нас носят несколько другие костюмы.
Ротмистр улыбнулся.
– Я все понимаю, господин Воронин. Как говорится, «попав в Рим, веди себя, как римлянин». Давайте вашу одежду. Но я вас попрошу рассказать мне, как ее надо носить, а также сообщить о принятых в вашем времени правилах поведения.
Через полчаса ротмистр был проинструктирован и экипирован. На нем были джинсы, кроссовки и камуфлированная футболка. С непривычки жандарм чувствовал себя немного неловко. Но критически осмотрев его со всех сторон, друзья решили, что на улицах северной столицы он будет выглядеть не хуже многих ее жителей.
Вскоре подкатил на своей машине и Сергеев-младший. Отец его остался с Ворониным – им надо было обсудить некоторые свои дела. А Николай жестом предложил Соколову следовать за ним.
Выйдя на улицу, ротмистр не мог удержаться от возгласа удивления при виде мчащихся по проезжей части автомобилей.
– Это просто удивительно, – сказал он, – Николай Викторович, с помощью какой чудесной силы движутся эти повозки? Что у них внутри?
– Дмитрий Григорьевич, – ответил Николай, – я не могу вам это объяснить, потому что это займет слишком много времени. А вот что у них внутри – вы сейчас сами увидите. И еще. Я хочу предложить вам называть друг друга по имени. Так и вам, и мне будет проще. Да и со стороны не будет выглядеть странно.
Соколов кивнул, и они направились к автомобилю.
Николай нажал на брелок, раздался писк сигнализации. Открыв дверь, он жестом предложил ротмистру занять место в салоне. Кое-как устроившись на сиденье, тот стал с любопытством осматриваться. Николай уселся сам, пристегнул ремень безопасности, а потом помог пристегнуться и своему пассажиру.
Первые минуты движения Соколов молчал и, как всякий русский, наслаждался быстрой ездой. А потом стал расспрашивать спутника – о значении мигающих огоньков на столбах, о рисунках на синих и красных квадратах и кругах. Николай терпеливо объяснял. Но вряд ли ротмистр что-либо понял из его объяснений.
По его просьбе Николай сделал небольшой ознакомительный круг по центру города. Дмитрия изумляло все – и люди, и огромные автобусы на улицах Петербурга, и современная мода. Некоторые, довольно откровенно одетые девицы вогнали его в краску смущения.
Потом они поехали в учебный центр одного из спецподразделений, где огневую подготовку преподавал старый приятель Шумилина, подполковник Павлов Анатолий Викторович.
Предупрежденный по мобильнику о визите, тот встретил гостей у проходной учебного центра. Поздоровавшись с Николаем, которого знал лично, Павлов с любопытством посмотрел на его спутника. Николай представил Соколова как своего знакомого, сугубого технаря, которому хочется пострелять из боевого оружия. Втроем они прошли по коридорам центра в тир.
Занятий сегодня не было, и Павлов, зайдя в помещение, закрыл на ключ тяжелую железную дверь. Потом он зашел в оружейную комнату и вынес оттуда два ПМ, АПС, АКСУ, ПП-91 «Кедр» с глушителем. На столик у огневого рубежа он выложил с десяток пачек патронов для ПМ и «калаша».
– Ну-с, с чего начнем, – обратился он к Николаю, – с пистолетов или с автоматов?
– Я думаю, что лучше начать с того, что попроще, – ответил Николай. – А вы, Дмитрий, смотрите и вспоминайте, чему вас учили на военной кафедре, – бывший десантник подмигнул правым глазом ротмистру. Левый у Сергеева-младшего был странно неподвижен и холоден, как стекло.
Ну, а дальше началось такое, что Соколов даже представить себе не мог. Николай стрелял почти не целясь. Оружие будущего не требовало перезарядки после каждого выстрела, и огонь велся непрерывно. Потом все пошли к мишени, которая находилась в шагах тридцати от стрелка. На белом квадрате был изображен человек, похожий на злодея, стреляющего из пистолета. Пули Николая попали точно в голову нарисованного стрелка. А на второй мишени, представлявшей собой концентрические круги, все пули оказались в самом центре. Причем отверстия в мишени изображали букву «С». – Это в честь нашего гостя, – галантно пояснил Николай.
Потом стрельба велась из короткоствольного карабина с кривым контейнером для патронов внизу – Николай почему-то назвал этот карабин женским именем «Ксюша», – и из такого же карабина, только поменьше, с большой трубкой, навинченной на ствол. Назывался он так же странно – «Кедр».
Стреляло это оружие быстро-быстро. Но сами выстрелы звучали глухо, словно в ресторане официанты открывали одновременно дюжину шампанского.
Потом подполковник Павлов дал пострелять и ротмистру. С непривычки тот поначалу мазал. Но расстреляв обойму из пистолета, носившего название ПМ, жандарм приноровился и почти все пули уложил в мишень.
– Неплохо, – лаконично похвалил его Павлов, разглядывая результаты стрельбы через большую подзорную трубу. – Вам, Дмитрий, еще потренироваться, и я с чистым сердцем поставил бы вам «хорошо» по огневой подготовке.
Ну, а потом Николай показал, как выразился подполковник, «мастер-класс». Вооружившись двумя пистолетами, он стал стрелять из них в движении, перекатываясь по полу – словом, так, как не стрелял ни один из знакомых Соколова. И что самое странное, все выпущенные Николаем пули попали в мишень. Тот злодей, нарисованный на белом бумажном квадрате, будь он во плоти, был бы убит наповал.
– Николай, – воскликнул восхищенный жандарм, – не хотел бы я оказаться на месте человека, который вызвал бы вас на дуэль! Это был бы просто расстрел!
Услышав эти несколько странные слова, Павлов подозрительно покосился на Соколова, а Николай вздохнул и, укоризненно глядя на своего спутника, покачал головой.
Потом они втроем пили чай в кабинете подполковника Павлова и вели разговоры о своем житье-бытье. Павлов сказал, что в августе у него набегает двадцать пять лет выслуги, а начальство в разговорах уже ненавязчиво дает понять, что пора бы подумать и о пенсии. Дескать, старикам не след закрывать дорогу молодым.
