Александр Афанасьев - Период распада
— Узнал, что ли?
— Поляна с тебя, я тебя первый узнал…
Полковник Бажаев и «полковник Симонов» знали друг друга добрый десяток лет, даже больше. Еще с Дагестана, с девяносто девятого, когда еще майор Бажаев высаживал на поросшие лесом склоны группу спецназа, которой командовал тогда носивший капитанские погоны Владимир Синявин, выпускник новосибирского училища, факультет разведки. Потом была Чечня, вся Чечня, которую и тот и другой прошли до конца, без остатка — ума все-таки поднакопили, и для должного взаимодействия группы спецназа прикрепляли к вертолетам на постоянной основе. Хапнули своего потом и в Дагестане, и в Ингушетии, охотясь в лесных массивах на неуловимые банды ваххабитов, пользующиеся поддержкой подавляющего большинства населения в тех местах, потому что в исламе население видело хоть какое-то средство против оголтелого произвола местных властей, ведущих себя как оккупанты на оккупированной территории[107]. Потом Бажаева кинули на Ми-26, вроде как перед пенсией, чтобы не подставлял человек голову понапрасну, заодно и квартиру новую дали… в общем, на боевых он больше не работал.
Выбрали кафе, сели. Заказали всего понемногу — кафе было дешевым, для менеджеров, выскакивающих в обеденный перерыв, чтобы перекусить.
— Ты где сейчас? — спросил Симонов, вгрызаясь крепкими, волчьими зубами в не самый лучший шашлык.
— На «корове». А ты полковника выслужил, а?
— Полковник не полковник, — махнул рукой бывший командир разведроты, — какая разница. Сегодня полковник, завтра лейтенантом вырядят…
— Ты что теперь, с этими…
— Так точно. Черт… этот шашлык еще утром гавкал и по помойкам бегал!
Майор Владимир Синявин был в составе группы спецназа ГРУ, предотвратившей в двенадцатом году так и не ставшее известным широкой публике, но чрезвычайно опасное покушение на премьер-министра страны, собиравшегося снова переезжать в Кремль. Спецназ ГРУ был почти что расформирован, многое успели сломать. Но к чему, к чему, а к собственной безопасности наша власть всегда относилась с большим вниманием, и потому покушение это имело далеко идущие последствия. Больше всего досталось МВД — министерство расчленили на две части, сделали самостоятельными Внутренние войска, почему-то так и не переименовав их, как хотели, отняли лакомые куски — техосмотры, регистрацию оружия, вневедомственнаю охрану. Уволили две трети генералов. Такова была расплата за годы абсолютной безнаказанности и пофигизма, приведшие к тому, что целое милицейское подразделение специального назначения, больше ста человек, оказалось одной большой вооруженной бандой исламских экстремистов — ваххабитов. Если бы им удалось сделать то, что они пытались сделать тогда — скорее всего, вспыхнула бы третья война, теперь уже на всем Кавказе. Полетели головы и в ФСБ, и в службе безопасности Президента, хотя они-то мало в чем были виноваты, а в службе безопасности похоронили больше тридцати сотрудников, убитых при нападении на кортеж. Ну а спецназ ГРУ стали восстанавливать, у нас всегда так, сначала ломаем, потом восстанавливаем. Может быть, в чем-то и повезло, потому что восстанавливали уже добротно, с солидной материальной базой, Президент лично следил. Сам же майор Синявин перестал быть Синявиным — хотя бы потому, что исламисты приговорили всех спецназовцев к смерти — и работал теперь совсем на другом уровне.
— А что с армии ушел?
— Предложили, я и ушел. Служить можно по-разному.
Симонов пальцем начертил на скатерти букву «А». Бажаев согласно кивнул — понял, мол. Управление А ФСБ России. Подразделение «Альфа».
— Квартиру-то дали тебе?
— Дали. В Ростове теперь живу, благодать, тепло. А ты?
— Здесь. Погода в стольном граде с каждым годом все хуже и хуже, скоро в противогазах ходить будем, но пока держимся. Как Рита?
— А куда денется — нормально. Наташка в следующем школу оканчивает. Твоему Сереге невеста…
— Здесь невест…
— Что, не по чину, что ли? — нахмурился Бажаев.
— Пусть сам выбирает. Не неволю.
— Он где у тебя?
— В Рязань поступил.
Так, потрепавшись обо всем и ни о чем, доели шашлык. Заказали пива.
— Куда летим, знаешь?
— Ты скажешь. Нам задачи пока не ставили, просто стоим в Жуковском.
— Что за машина?
— Переделанная в триста восемьдесят третью[108].
— Вооружение?
— Можем пару бортовых поставить. А надо?
— Надо… — Симонов выругался, — еще как надо.
— Крым? — догадался Бажаев.
— Да какой к чертям Крым. У наших главняков ума на Крым не хватает. Что в Узбекистане творится — знаешь?
— Мятеж. Говорят, подавляют.
— А вот хрен! Ты карту помнишь? Ташкент — на отрезе от всей страны стоит. Телевизору не верь никогда… подавляют.
Полковник Бажаев вдруг почувствовал холод всем телом — как ветерок подул. Неприятный такой ветерок, холодный.
— Так мы что, туда входим?
Полковник Симонов, прежде чем ответить, долго смотрел на разноцветный поток машин, на суетливое движение толпы, текущей по тротуару, смотрел он с плохо скрываемой ненавистью.
— Нет. Не входим. Тамошний курбаши попросил, чтобы его вывезли оттуда. Все, ловить там больше нечего. Кто разбежался, кто перешел на сторону бандитов. Служба безопасности там зарплату баксами получает, они держат подступы к Ташкенту — пока. Со стороны Кыргызстана вошли крупные банды, до десяти тысяч человек. Курбаши решил мотать, пока не поздно, и обратился за помощью к нашим главным. Те приказали вывезти. Мы — я с группой и ты — как отряд ПСС. Всем этим мы и займемся.
— То есть мы не входим?
— Нет. Туда и обратно.
— А что ты так скалишься? Ты хоть прикидываешь, что было бы, если бы мы туда вошли? — спросил Бажаев.
— По двум причинам. Первая — все-таки туда надо войти. Один умный человек сказал, если не хочешь воевать на своей земле, воюй на чужой. Если мы сейчас там это не задавим… потом от Поволжья этих отбивать будем. Второе…
Симонов замахнул оставшееся в кружке, посмотрел на Бажаева абсолютно трезвыми злыми глазами.
— Вот скажи мне, Коля. Человек просрал страну, создал ваххабитский гадюшник, теперь салом пятки смазывает и звонит в Кремль — спасайте. И мы пойдем его спасать. Знаешь почему наши приняли решение его спасти? А я скажу тебе. Потому что он, б…ь, власть! Какая-никакая — а все же власть. Это у них — на уровне инстинкта — помочь своему, какой бы мразью он ни был. Потому что они сами — не лучше, и знают, что и им может потребоваться помощь. Вот и скажи мне, Коля, как же мы дожили с тобой до такой мерзости?
Полковник Николай Бажаев долго смотрел в глаза своему другу — но говорить ничего не стал. Нечего было сказать. Просто махнул рукой и заказал еще по бокалу пива.
Вечером перед вылетом установили в десантном отсеке вертолета дополнительные баки, чтобы совершить перелет до Канта без посадки, а в турели поставили по пулемету КОРД, для самозащиты вертолета. Прицепили «афганские» кассеты с тепловыми ловушками — на случай, если у восставших окажутся ПЗРК и люди, умеющие с ними обращаться.
Под вечер привезли сотрудников того самого управления, название которого полковник Симонов начертил пальцем на скатерти дешевой забегаловки. Надо сказать — впечатляло. Если начиналась «Альфа» с нескольких «ПАЗов»[109], которые председатель КГБ СССР выбивал всеми правдами и неправдами, то сейчас альфовцев привезли на автобусах «Мерседес» с затемненными окнами. Снаряжены они тоже были более чем — новенький камуфляж от Сплава, швейцарские титановые каски ТИГ, автоматы — у всех АК-200 с глушителями и Валы, обвешанные приспособлениями из набора SOPMOD, у пулеметчиков «Печенеги» с оптическими прицелами, снайперы вооружены AW-338 и СВЛ-408[110]. Было и тяжелое вооружение, которое грузили на борт в ящиках, не распечатывая и не проверяя — «Шмели», гранаты РШГ-2, ПЗРК «Стрела-3М». Пулеметы Корд привезли они же, но их сразу начали устанавливать в вертолете. Последними погрузили несколько кроссовых мотоциклов в армейском исполнении — видимо, на всякий случай.
Альфовцы показали себя мужиками тертыми, знающими что к чему. Молча выслушали инструктаж, проверили, все ли снаряжение погружено и принайтовлено, чтобы в полете не случилось ничего — после чего, рассевшись по местам, заснули. Хороший солдат засыпает при первой возможности — потому что никогда не знаешь, когда такая возможность представится вновь. А вот полковник Симонов протиснулся в кабину.
— Э… как вы жить-то хорошо стали. Теперь вы всепогодные…
— Было бы тогда… — оборвал шутку Бажаев.
Помолчали. Действительно, чей-то подвиг — это и чье-то преступление. Даже во время второй чеченской в группировке почти не было всепогодных и всесуточных вертолетов, хотя американцы на таких десять лет уже летали. Вот отсюда и трагедия шестой роты, просто немыслимая для американской армии — не подняли вертолеты по погодным условиям, не смогли прийти на помощь. Не прикрыли и огнем артиллерии — ни навести, ни дальности нет, хотя натовские шестидюймовки на шестьдесят километров бьют. Да и вообще — сейчас, в Афганистане, например, просто немыслимо, чтобы банда в полторы тысячи штыков собралась в одном месте, незамеченной, дошла до какого-то подразделения американской армии и атаковала его. А у нас — пожалуйста, ни одного беспилотника. Вот и пришлось русским мужикам стоять насмерть на той высоте, героической и проклятой одновременно.
