Владимир Лавров - Солнечные дети тёмной планеты
— Наверное, стоит смотреть в таких местах, где когда-то была равнина, а потом вырос лес. На небольшом удалении от пещеры. Если человека настиг Сгусток Тьмы, то он, очевидно, надеялся успеть к воротам до захода Светила, но не успел. Или в пещерах «последней надежды», — начал рассуждать я.
Воины обдумали предложение и предложили несколько мест. Мы направились к первому из них, но уже через полчаса хода я заметил совсем маленький полупрозрачный силуэт. Девушка, умерла очень давно. Совсем не может поддерживать форму, черт лица не разобрать. Но она, несомненно, ждала нас. Периодически пригибаясь так, будто хотела спрятаться, она махала рукой и явно пыталась привлечь наше внимание. При этом она подносила руку ко рту, как будто желая сказать: «Тише!». Меня посетили нехорошие предчувствия. Я попросил Найву, Нишизуму, Исузиму и одного из воинов отстать, собрать охапки дров и развести огонь в горшочке — чтобы в любой момент устроить костёр.
Полупрозрачная девушка вела нас около часа. Наша цель находилась с другой стороны от Загородки, в небольшой рощице, выросшей, наверное, лет 60–70 лет назад. Без наводки мы бы ни за что не полезли в неё — слишком низкими и густыми были здесь деревья. По пути девушка постоянно пряталась то в одном дереве, то в другом. Это ей не помогло. Перед приближением к роще она спряталась в последнем высоком толстом дереве и замахала нам рукой — туда, мол.
Не успели мы сделать и трёх шагов, как почувствовали яростный вой, не слышымый простым слухом. Он гудел у нас в головах. Оглянувшись, я увидел, как огромный прозрачный мужик вытаскивает девушку из дерева. Боролись они недолго — мужик сжал девушку в шарик и закинул за лес.
Мы помчались в рощу, отчаянно продираясь сквозь частые ветки. Тело рослого воина в истлевшем чёрном плаще лежало почти посередине рощицы. На левом плече виднелась огромная золотая пряжка, в руках скелет воина до сих пор сжимал самострел, богато украшенный орнаментом из кости. Копьё и нож, насколько можно было видеть, тоже были очень дорогими и богато украшенными. В рукоятке ножа, больше похожего на меч, сверкал большой прозрачный камень. Мы не успели дойти нескольких шагов, когда злой призрак переключился на нас. Полный отчаяния и злобы вой обрушился на людей. Это была не просто Холодная Песня, это была Мертвящая Песня. Да, если такой вой слышали неподготовленные местные, я понимаю их ужас перед призраками. Этот вой был даже страшнее того, который чуть не убил нас в северной пещере. Мы начали каменеть. Из ниоткуда выступил ещё один призрак и стукнул первого. Вой прервался. Перерыв в вое позволил нам схватить тело и вынести его из рощи.
Злой призрак отбросил противника, тот отступил и больше не стал нападать. Вой обрушился на нас с удвоенной силой. Мы окаменели, звуки пропали. И почему некоторые так цепляются за жизнь, в которой уже ничего хорошего не осталось?
Из засады выскочили девчонки, забросали тело хворостом и вытрясли жар из горшка. Куча начала дымить. Проделано это было настолько быстро, что призрак не успел накрыть их воем. Вой прекратился, призрак исчез.
— Чего это он? Тело вроде не тронуто огнем? — удивилась Исузими.
— Бегите, — сказал я, вытаскивая тело, чтобы оно лежало поверх веток.
Из леса выскочила пара хищных ящеров. Призрак вился около них, заходя то слева, то справа, чтобы подгонять в нашу сторону. Ящеры были в панике — призраку каким-то образом удалось нагнать страху и на них. Воины Аи кинулись к деревьям. Мы даже не двинулись — было понятно, что не добежим. Костёр понемногу разгорался.
Призрак убедился, что ящеры бегут на нас, и отлетел в сторону. Животные увидели тех, кого можно убить, и ринулись в атаку.
Мы, конечно, проводили тренировки по уклонению от ящеров. Я слышал, что охотницы очень ловкие. Но я не представлял, что это будет сделано настолько чётко. Исузими и Нишизума сделали два шага навстречу ящерам, круговым шагом ушли от щёлкающих пастей и воткнули копья в животы. Найва при этом попала из самострела в глаз левому ящеру, а мы с двумя оставшимися охотницами — правому. Ящеры рухнули на землю. Призрак попытался что-то сделать, но разгоревшийся костёр лишил его силы. Пронёсся последний стон, и злодей исчез.
Второй воин-призрак показал нам свои останки. Они лежали совсем рядом со злодеем, в той же рощице. Очевидно, пара Сгустков Тьмы застала их после вечернего обхода. Мы сожгли тело честного стражника на том же костре. Когда душа воина встал над костром и улыбнулась, его увидели даже живые воины Аи. Мы к этим картинам уже были привычными, потому просто помахали ручкой в ответ. Чернокожие охотницы слышали рассказы, а потому немного всплакнули. Мужики же рухнули на колени и залились слезами. Пришлось ждать, пока они не придут в себя.
Дольше всего пришлось возиться с душой девушки. Она пришла в себя и вернулась довольно быстро, ещё костёр не успел прогореть. Потом девушка повела нас к реке и показала садиться в лодки. Пришлось посылать гонцов в пещеру, чтобы они отнесли оружие убитых и передали сведения о том, где лежат убитые ящеры. Гонцами назначили двоих чернокожих охотниц. Мы не стали ждать их возвращения и поплыли вверх по течению, плыли около получаса. Там душа девушки зависла над рекой и показала рукой вниз. Сгустки Тьмы застали её на воде! Пришлось приставать к берегу и рубить длиннющий шест с крючком на конце. Следующие три часа мы пытались достать тело со дна. Сжигали его уже на причале. Никто не мог понять, зачем мы водрузили на огромную поленницу дров комок ила и водорослей. Мы не распространялись, даже воины Аи молчали. Когда совсем слабая душа девушки поднялась над костром, её увидели только те, кто знал, на что смотреть. Все остальные рыбаки и зеваки ничего не заметили.
Пока мы упражнялись с багром, с юга пришел купеческий корабль с солью и селёдкой. Вождь объявил пир. Нас пригласили в прежнем составе, мы узнали об этом, проходя через ворота. Перед пиром мы зашли к вождю, я положил перед ним золотую застёжку, ржавые ножи и самострелы. Вождь отшатнулся от этих вещей, как будто я вывалил на стол корзину ядовитых змей. Воины, которые сопровождали нас, от вещей тоже отказались. Я забрал их себе, девчонкам пообещал потом поделиться. Охотницы от меня отмахнулись.
— Пап, а здесь когда-нибудь бывает день без пира? — спросил я в пещере.
— При мне ещё не было. Сначала мы историю рассказывали, два дня, потом две галеры пришли, ты их видел, они свои истории рассказывали. Ты, кстати, не обратил внимания, что они ещё не ушли? Истории собирают.
На пиру воины рассказали, как мы сегодня освобождали души и положили двух ящеров. Рассказ про призраков был встречен гробовым молчанием, зато история про ящеров довела публику до восторга. Воины были парнями суровыми и молчаливыми, поэтому бой описали минимумом слов: «Они подошли к ящерам и порвали их, как щенок сандалии, пока мы лезли на деревья». Исузиму и Нишизуму вытащили на сцену и три раза просили повторить приём (каждого ящера изображали двое мужиков, сидящих друг на друге и одетых в медвежью шкуру, голову медведя держали на палке, чтобы было похоже на зверя). Девчонки несколько удивились, но показали. Они не знали, что с ящерами почти никто бороться не умеет. После наших тренировок они думали, что на севере это распространённое умение.
Вождь встал и сказал, что стоимость шкуры и мяса ящеров он полностью передаёт нашей компании. Это объявление тоже вызвало дружные крики одобрения.
На следующий день начались проблемы. Я собрался помогать в кузне, когда пришла одна девочка и стала жаловаться, что её послали не на ту работу, которую обещали накануне и которая ей больше нравилась. Я ответил в том духе, чтобы она не капризничала и зашла попозже. Ну и что, что это звучало как: «Отвали и иди собирать навоз на растопку»? У нас все уже знали, что значат эти слова, точнее, что они ничего не значат. Так папочке обязательно надо было съездить мне по ушам и отругать за невежливое обращение, причём при девочке. Потом пришли ещё девочки, потом работники Аи. Кто-то подрался, кто-то кого-то не слушался. Кузня превратилась в мой зал приёмов, работать было совершенно невозможно.
В походе все знали, что нужно слушаться командиров кораблей, которые до этого были ведущими людьми своих группировок. Проблем с непослушанием не было. Здесь же местные в случае, если девочки их не слушались или спорили, не знали, что делать: лупить гостей как своих они не считали возможным, а кому жаловаться — мне или папе — не знали. Одни жаловались мне, другие — моему папе. Командиры кораблей были далеко, на своих работах, и дисциплина рухнула окончательно. К концу дня взрослые попытались применить силу и съездить самым отъявленным упрямицам по попе. После наших тренировок девчонки без труда увернулись, а кое-кто из особо упорных взрослых получил синяки. Закончилось это тем, что чернокожие в полном составе погрузились на корабли и отошли от берега на два метра. Затем они затребовали для разговора меня и вождя Аи.
