Юрий Иванович - Империя иллюзий
Многие места они вынуждены были обходить из-за обвалов, оползней или непонятных, невидимых молодому Шабену преград. Пару раз они осторожно, прижимаясь к стенам, обходили глубокие пропасти или расщелины. Причем на краю одной из таких пропастей стояло, накренившись, одно из самых громадных диковинных устройств. Казалось, только ткни его пальцем, и оно рухнет в мрачную бездну.
Что навевало на мысль, что эти пропасти появились уже после строительства подземелий. Может, даже в самое последнее время. Много раз приходилось возвращаться по своим меткам и искать новую дорогу. Изредка останавливались и на листках бумаги рисовали план пройденного пути. Но сил пока оставалось достаточно, и делать привал для ночного завтрака никто не хотел.
И вот на четвертом часу своих похождений они попали в длинный и совершенно пустой тоннель, ровный и крепкий, который вел приблизительно в нужном направлении, и, не сговариваясь ускорили шаг. Тогда как младший сын высказал терзавшее его размышление:
– Странно это в жизни получается: чтобы попасть сюда – надо получить смертельную болезнь. Но в то же время наверняка многие Шабены рискнули бы своей жизнью, согласились бы страдать от сечевицы, если бы знали, что здесь можно вот так свободно разгуливать. Вдобавок знание о возможном излечении вообще лишило бы их остатков осторожности. Они бы на сокровища покупали самые огромные шаломакры и бродили здесь годами, становясь с каждым сделанным открытием сильнее и могущественнее.
– Ну не скажи, – возразил его старший брат. – Не все так просто. Тем более когда «земные духи» достают до гуляющих по околицам людей, то те заболевают сечевицей очень редко. В основном умирают от более страшных болезней. Но, как написано в той же рукописи, им все равно сюда вниз нельзя спускаться. Сразу погибнут. Так что рисковать жизнью при таком витиеватом способе никто не захочет.
– Правильно, сынок, – поддержал его граф, замедляя движение и присматриваясь к приближающейся развилке. – А если кто и рискнул, то давно помер от других болячек в назидание неосторожным потомкам. Так… что мы здесь имеем?
Они под прямым углом вышли в другой тоннель, концы которого терялись в густом сумраке. Все-таки данное им болезнью зрение в полнейшей темноте, напичканной духами, не давало возможности хорошо рассмотреть предметы уже с расстояния более десяти метров.
– Никаких различий, – констатировал младший. – И нам вроде как налево.
Тогда как старший возразил:
– Да нет, вон там, справа, что-то тускло отсвечивает.
– Ладно, тогда глянем вначале там, – согласился отец семейства, и все трое поспешили направо.
И вскоре пораженно застыли, во все глаза рассматривая открывшуюся картину. Огромный завершающий тоннель круглый зал в виде единого свода нависал у них над головами с пугающей мрачностью. Нижний диаметр составлял около двадцати метров, верхний купол находился на шестиметровой высоте. В самой верхней точке купола отчетливо виднелась гранитная плита трех метров в диаметре.
Но не это вызывало наибольшее удивление. Из земляного покрытия пола, почти со всей его площади, бугорчатыми узлами тянулись вверх толстенные, переплетающиеся между собой корни, создавая чуть ли не идеальную пирамиду, которая наверху завершалась совершенно ровным пнем диаметром на срезе не менее двух метров. И вот именно вся эта масса окаменевшей до стальной твердости древесины и отсвечивала тусклым, фосфоресцирующим светом.
– Вот это дерево! – не смог сдержать своего восторженного крика младшенький. – Вот это силища! Была… На какую же высоту оно росло?
– Да, впечатляет, – признался отец, кончиком кинжала высекая искры из покрученного корня. – Боюсь, оно и на растопку не сгодится.
– Гляну, что там вверху! – решительно сказал старший наследник графского титула и стал ловко карабкаться по бугристой поверхности.
Понаблюдав за ним с некоторой ревностью, и два других исследователя поспешили наверх. Хоть и трудно было делать подобное восхождение, но любопытство превалировало над слабостью мышц и рассудительностью, и вскоре все трое оказались под самым сводом. Верхняя кромка пня не доставала до круглой гранитной плиты всего одного метра, но когда со среза стерли пыль, стали отчетливо видны тончайшие паутинки годовых наростов. Правда, посчитать их без увеличительного стекла и отметок угольком было бы проблематично.
– Ого! Да этому деревцу при распиле исполнилось пару тысяч лет! – прикинул на глазок молодой Шабен. – Только вот интересно, для каких таких досок или мебели его спилили и зачем создали вокруг корней этот мавзолей?
– Возможно, для древней империи это дерево являлось определенной святыней, – предположил отец семейства. – Вот они и решили сохранить для потомства кусочек величия. Да только потомки все забыли… Мне кажется, ни в одной истории о таких деревьях не упоминают, так что не удивлюсь, если его спилили несколько тысячелетий назад.
– Ага, вот потому оно и окаменело…
– А вот и нет! Скорее гнить начало с годами. Видишь, как светится.
Парни заспорили. Только граф не стал продолжать бессмысленные прения:
– Глянули? Запомнили? Потопали дальше!
Вернулись к развилке и теперь подались налево. Пройденный участок тоннеля опять уткнулся в подобное пересечение, но теперь во мраке ничего не светилось. Тем не менее младший парень, который на удивление отлично ориентировался в любом месте, теперь уже твердо указал направо:
– По моим расчетам, где-то именно там и находится строительство новой Башни.
– Далеко?
– Не больше километра. Хотя могу чуток и ошибиться.
Действительно ошибся. Но и в самом деле «чуток». Потому что уже метров через восемьсот тройка исследователей наткнулась еще на один зал, точно такой же, как прежний, и с точно такой же деревянной пирамидой корней по центру.
– Ох! – озадаченно покрутил головой граф. – Да здесь не иначе когда-то непроходимая чаща стояла.
Тогда как его старший сын заставил всех отступить обратно в тоннель:
– Мне здесь очень не нравится: не протолкнуться от духов. И все они словно сверху проваливаются, а потом опять по стенкам поднимаются, исчезая над куполом. И шум такой стоит… специфический, что ли. Вот сами прислушайтесь.
Они долго стояли, не шевелясь, улавливая несущиеся сверху волны различных звуков. И почти одновременно пришли к единому мнению. Высказывались вслух, соглашательски кивая друг другу:
– Прямо над этим окаменевшим пнем ведется крупное строительство!
– Скорее всего – новой Башни Иллюзий.
– И все эти духи каким-то образом помогают людям строить.
– А что, если дерево станет расти внутри Башни?
– Тогда получается, что это никакие не останки дерева…
– Ага! Ты еще скажи: живой росток.
– Вполне возможно…
– Камень не растет!
– Хорошо, ребята, – прекратил разгорающийся спор отец семейства. – Давайте все-таки постараемся пройти вдоль стен и хоть что-нибудь отыскать. Присматривайтесь внимательно, любая мелочь может оказаться важной. Ведь недаром именно здесь решили построить новую Башню Иллюзий. Но взращивать внутри этого строения дерево – действительно напоминает абсурд. Если оно и светится белым, то все равно из него розовое шауреси не выдавишь.
На тщательные поиски потратили около часа, но все оказалось напрасным. Ни единого предмета, ни единой вразумительной надписи, разве что часто повторяющиеся отметки зубилом на каменных блоках свода. Но тут сразу было понятно, что таким способом отмечали нужный по размеру камень еще в каменоломнях. И только в одном месте, сразу на углу с тоннелем, молодой Шабен второго уровня признался:
– А вот здесь на стене, похоже, какой-то дух приклеился. Концентрические круги извиваются, словно в глазах рябит.
– Это у тебя от старости зрение падает, – пошутил младший брат. – И в глазах двоится. Да и вообще, я уже голоден, как самый прожорливый демон планеты. Делаем привал?
Но Сильвер отнесся к словам старшего сына более серьезно:
– На другом углу видишь нечто подобное?
– Ничего нет.
– М-да, – задумался более опытный в подобных ситуациях отец. – А вдруг здесь нечто тебе невидимое?
– Так я в этом и не сомневаюсь.
– А почему невидимое? Может, оно просто цветное? Мы ведь различаем только черное и его оттенки со светлым. Вот если бы мы при освещении присмотрелись…
Кремень с огнивом и пара свечей у них были с собой на всякий случай, но лишь одно упоминание о ярком свете вызвало у парней крайнюю неприязнь. Младший воскликнул первым:
– Ты чего, папа! Даже от мягкого свечения корней глаза болят. Мы же потом ослепнем!
– Может, и ненадолго, – поддержал его старший. – Но несколько часов просидим с болями в голове, ничего в этой темноте не видя.
