Николай Андреев - Конец империи
Оставаться на месте кровавого побоища никто долго не хотел. Путешественники начали готовиться к прорыву.
Перезаряжались магазины, подгонялись лямки рюкзаков, плотно зашнуровывалась обувь. Лишь Воржиха униженно стоял в стороне, опираясь на длинный меч и прикрываясь рукой.
— Повезло же Вацлаву! — ехидно заметил Саттон. — Пойдет, налегке. Ничего не мешает, ничего не тянет. Красота!
— Заткнись! — раздраженно прорычал гигант.
Спустя пять минут поляк все же не выдержал:
— Ребята, а как же я? Ведь не идти же мне голым! В доме осталась и одежда, и рюкзак, и оружие… там даже ампулы, — умоляюще проговорил он.
— Это, конечно, веский довод, — вымолвил маркиз. — Но когда ты ухлестывал за красоткой, нашего совета не спрашивал.
— Бес, бес попутал, — лепетал Вацлав.
— И где же скрывается этот бес? Не между ли ног? Сейчас, правда, он горстью прикрыт, — рассмеялась Мелоун.
— Хватит вам издеваться, — взмолился Воржиха. — Каюсь я, каюсь!
— Ладно, сходим мы за твоими вещами, — улыбаясь, произнес японец. — Но сначала ты расскажешь о своих любовных похождениях.
— Да нечего рассказывать, — ответил гигант. — Мы сделали то, что хотели, и я задремал. Вдруг — слышу, женщина встала и с кем-то разговаривает. Открываю глаза — и аж дрожь пробежала по телу. Стоит тасконка надо мной совершенно голая, глаза горят, волосы распущены, зубы оскалены, а в руке кинжал. Ну, сущая ведьма! Не долго думая, я ей с размаху кулаком и врезал. Смотрю, в дверях какой-то мужик с топором. Хорошо, рядом ножны лежали. Прикончил я гада, а их в доме целая толпа. Пришлось прыгать в окно. Естественно, в чем мать родила…
Невольно наемники вновь рассмеялись. Но дело серьезное — оружие, боеприпасы и ампулы надо забирать.
Взглянув на друзей, Храбров громко сказал:
— Пора! Выходим очень осторожно. Будьте наготове. Не исключено, что оборотни попытаются напасть на нас на улице.
Перешагивая через трупы, земляне внимательно смотрели по сторонам. Всюду, куда бы они ни бросали взгляд, валялись мертвые тела.
Торксцы дорого заплатили за свое коварство. В ночном бою они потеряли не меньше тридцати человек. Для деревни это немало.
Разглядывая убитых оливийцев, путники все больше убеждались, что домики, клумбы и начищенная до блеска посуда — лишь умелая декорация. Сейчас на траве лежали озлобленные, жаждущие крови, мужчины. На них были грязные, рваные комбинезоны, пальцы тасконцев судорожно сжимали примитивное оружие.
Торксцы не являлись воинами, в открытом бою они не представляли серьезной угрозы. Мерзавцы убивали людей подло, под покровом ночи.
Вокруг царила удивительная тишина, только ветер шелестел листьями деревьев.
Друзья миновали несколько строений, осмотрели площадь. Деревня словно вымерла, местные жители бесследно исчезли. Лишь стол, накрытый розовой скатертью с аккуратно расставленными тарелками и приборами, напоминал о вчерашнем радушном приеме.
— Готовились к пиру, — зло проговорил Пол и ударил по столу ногой.
Посуда со звоном полетела на землю.
— Спокойно, — остановил товарища де Креньян. — Иди лучше помоги Воржихе.
Отряд занял оборону у двери, а Вацлав, Пол, Крис и Карс вошли в здание.
Внимательно обследовав комнаты, путешественники направились к спальне. У дверного проема на полу отчетливо виднелось бурое кровяное пятно.
Слова поляка о том, что он зарубил кого-то из оливийцев, подтвердились. К счастью, унеся тело убитого, торксцы не тронули вещи землянина. Они не сомневались в успехе и никуда не спешили.
Воржиха повернулся спиной к кровати и начал натягивать штаны. Следящий за окном Саттон не обращал внимания на Вацлава.
В какой-то момент англичанин повернул голову в сторону и испуганно замер. Из-за постели медленно поднималась женщина. Она выглядела ужасней шипящей змеи: разъяренный взгляд, пена в углу рта и большой кровоподтек на левой щеке.
Женщина замахнулась на поляка кинжалом. Крис сумел лишь негромко выдохнуть:
— Сзади!
Воржиха отреагировал мгновенно. Рухнув на пол, он схватил автомат и выстрелил навскидку. Пуля попала девушке в живот и отбросила ее к стене.
Истекая кровью, не понимая, что произошло, оливийка медленно сползла на пол. Жизнь быстро покидала тасконку. Огонь в глазах померк, осталась только боль. Так и не сказав ни слова, женщина умерла.
— Проклятое место! — воскликнул поляк. — Пошли быстрее отсюда.
И хотя шнурки на ботинках еще не были завязаны, а рюкзак болтался на одном плече, гигант рванулся к выходу. Вслед за ним дом покинули и все остальные.
— Что случилось? — тревожно спросила Линда.
— Очухалась красотка Вацлава, — без малейшей иронии ответил Стюарт, — и решила прикончить его во второй раз. Пуля опередила ее.
— Все, хватит! Уходим! — скомандовал Олесь. Группа выбежала на шоссе и устремилась на север.
Километров двадцать солдаты внимательно поглядывали на джунгли. Они опасались мести оборотней и постоянно ожидали нападения.
Но, видно, торксцы решили больше не искушать судьбу. Тем не менее путешественники двигались без отдыха и обеда до самого вечера. Останавливаться на привал рядом с деревней каннибалов никто не хотел.
За этот день отряд преодолел почти двухсуточную норму. И все же люди отнюдь не чувствовали себя в безопасности.
Остановившись на ночлег, русич значительно усилил охранение. Темнота действовала на воинов угнетающе. Избавиться от воспоминаний о Торксе им еще не скоро удастся.
— Как же получилось, что в таком тихом уютном городке поселились безжалостные убийцы? — задумчиво вымолвил Вилл, сидя у костра. — Ведь они сохранили все атрибуты цивилизации!
— Не все, — возразил Аято. — Оливийцы за несколько поколений утеряли душу. А объяснение очень простое. Во время катастрофы их городок почти не пострадал, если, конечно, не считать радиоактивных осадков. Жители решили его не покидать. Постепенно местность вокруг вымирала, появились проблемы с продовольствием. В трудной ситуации они наплевали на общечеловеческую мораль. Что это — борьба за выживание или особый вид мутации, я не знаю. Ясно одно — оборотни начали охоту на путников. Пройти мимо Торкса и остаться в живых никому не удавалось.
— А как же посланник? — спросил Саччи.
— Он двигался по магистрали. Другого ответа у меня нет, — произнес самурай. — С годами люди становились все хитрее и кровожаднее. Они придумали ловушку и довели ее до совершенства. Вероломство передавалось по наследству на генном уровне. Вся их жизнь теперь была направлена на заманивание и убийство чужаков. Торксцы, словно песчаный червь, сидят в своем логове и дожидаются очередной жертвы. Как только бедняга попадает в западню, песок вокруг него начинает бешено вращаться и засасывает его внутрь…
