Олег Львов - Проклятая рота
Мой прекрасный, стремительный выпад пропал зря. Клинок разрезал желтый балахон, и только.
– Наглецы, – скорее не услышал я, а прочитал по губам ва-Рингоса, он плавно взмахнул рукой.
Стась отлетел назад, с грохотом и звяканьем врезался в стену и точно прилип к ней. Что случилось со шлемом на моей голове, я не понял, но он куда-то исчез, а ушам стало горячо.
Инквизитор впился глазищами в мое открывшееся лицо.
– Сам пришел! – и этот громоподобный рык отдался во всех углах громадного зала, вынудил дрогнуть купол и слегка пошатнуться на своем постаменте изваяние Синеглазого.
Я замахнулся, чтобы располосовать эту ненавистную физиономию, краем глаза увидел, как кто-то из соратников пытается добраться до мага, перебирает ногами, но не может сдвинуться с места. Я же даже сумел ткнуть мечом, но тот вывернуло из ладони и отшвырнуло далеко в сторону.
Ва-Рингос сделал странное движение, будто стряхнул что-то со спины, и с его ладоней полилось белое пламя. Уши мои наполнил металлический шелест, и, опустив глаза, я с удивлением увидел, что кольчуга на мне распускается, куски плетения отваливаются и падают на пол.
– Ах ты, гандон! – проорал я на родном языке и прыгнул вперед – нет меча, так неважно, вцеплюсь лысому уроду в шею, и она так сладко захрустит перед тем, как сломаться.
Ощущение было такое, что я со всего размаху врезался в невидимую стену – в голове загудело, рот наполнился кровью, нос согнуло куда-то в сторону, так что он едва не улегся на щеку.
А инквизитор улыбался… Искренне, торжествующе.
От кольчуги не осталось почти ничего, и я автоматическим движением засунул руку в карман штанов. Нащупал нечто твердое, маленькое и, не отдавая себе отчета в том, что это такое, потащил наружу.
– Сейчас ты умрешь во славу Милостивого Светлого Владыки, – сообщил мне ва-Рингос.
Я поднял руку и швырнул в него то, что извлек из кармана.
Глупый детский жест… Если бы это не была та самая хрень, которую я нашел в Ковчеге Тьмы.
Черная жемчужина ударила инквизитора в лоб и вместо того, чтобы отскочить, проникла в его плоть. Ва-Рингос осекся на полуслове, вытаращил глаза, из отверстия над правой бровью хлынула темная кровь, а сияние вокруг ладоней начало меркнуть, дрожать, точно пламя свечи на ветру.
Из моих ушей будто выдернули затычки – я услышал тяжелый рокот, надсадное дыхание инквизитора.
– Руби его! – заорал кто-то над самым ухом, и Ярх прыгнул вперед, едва не отпихнув меня.
Отклеился от стены Стась, хоть и двигался неуверенно, с другой стороны подскочил Лихо. Уже три меча устремились к Верховному Носителю Света, и на этот раз он ничего не смог поделать.
Камушек, изготовленный Синеглазым, точно забрал всю силу ва-Рингоса.
Стась рубанул по спине наискосок, клинок Лиха с отчетливым хрустом вошел инквизитору под ребра, а Ярх вонзил свой прямо в горло. Я зашарил взглядом по сторонам, пытаясь отыскать свое оружие – как же, соратники рубят проклятого колдуна, а я стою как на поминках. Но нет, меч далеко… Вон он валяется у стены. А по той разбегается черная паутина трещин, ползет вверх и в стороны, и храм точно бьет крупная дрожь. Раскачиваются статуи на постаментах, пол ходит ходуном, словно в недрах под святилищем просыпается ото сна нечто очень большое и крайне нервное.
Когда я вновь глянул на ва-Рингоса, тот все еще стоял, несмотря на множество ран, наполовину перерубленную шею и воткнувшийся в глаз метательный нож.
– Ты… проклятый… – прохрипел он, вскидывая руки, но не в попытке защититься, а норовя выковырять изо лба черную жемчужину. – Ошметок древности, кусок старой гнили, неведомо откуда… Все равно он… Тебе нет места в этом мире и нет времени…
При слове «время» что-то случилось с моей головой, я увидел громадную равнину, заваленную трупами в разной степени разложения… И исполинскую реку, катившую волны между заросших зеленью берегов… Все это я увидел в один момент, и не потеряв осознания, понимая, где я нахожусь и что делаю.
Галлюцинация прошла мгновенно, и тут же ва-Рингос начал падать, как-то скручиваться в сторону.
– Есть, сранство, есть! – завопил Ярх.
Они втроем продолжали рубить, точно кромсающие бревно дровосеки.
– Уходим! За мной! – это уже Пугало. – Тут опасно!
Святилище качалось и скрежетало, из стен вываливались камни, с потолка сыпалась пыль.
Инквизитор скорчился на полу, окровавленный и жалкий.
Я метнулся в ту сторону, где лежал мой меч, торопливо подобрал его – клинок оставлять нельзя. Пришла мысль, что невозможно также бросить раненого командира, но его уже подхватил на плечо Стась.
– Туда! Шустрее! – продолжал командовать Пугало, указывая на одну из дверей в задней части зала.
Падавший сверху свет померк, точно кто-то перекрыл отверстия в потолке. Невольно подняв взгляд, я обнаружил, что статуя Синеглазого смотрит на меня – нет, никуда не делся скрывавший ее голову капюшон, но сама башка была повернута, и из темноты под капюшоном пылали два сапфировых глаза!
Проклятье, этого еще не хватало!
Каменная плита размером со стол разбилась об пол рядом, едва не зацепив меня за плечо.
– Рыжий! – заорал кто-то, и я очнулся от оцепенения. Побежал следом за соратниками.
Вокруг падали с постаментов изваяния, вываливались куски стен. Что-то ударило меня по спине, мелкие камешки забарабанили по голове, один щелкнул по носу, но я был уже в коридоре, ведущем наружу.
Еще рывок… И над головой засинело небо. Узкий переулок, за ним двухэтажный дом, старый, едва не разваливающийся.
– Вырвались… – прохрипели мне в ухо, и, повернувшись, увидел, что это Ярх: красные глазищи блестят, рожа грязная, но довольная.
– Да, – проговорил я, пытаясь отдышаться.
За спиной раздался тяжелый удар, и мы оба невольно оглянулись, и как раз вовремя. Храм Синеглазого, большой и величественный, словно провалился сам в себя, меня качнуло воздушной волной, а в следующий момент все вокруг заволокло пылью, и я перестал что-либо видеть.
– Не стоим! Давай-давай! – это Пугало, единственный, кто не забыл, что еще не все, что надо что-то делать.
И мы побежали куда-то в сторону, свернули за угол еще раз и оказались на маленькой площади.
– О, колодец! В тему! – воскликнул Ярх, и я перестал гадать, что это за украшенная статуями хреновина в ее центре.
Вода сочилась из медных труб и была восхитительно чистой и прохладной.
Я умылся и тут обнаружил, что все столпились вокруг одного из наших, лежавших на земле. Демоны побери, это же Визерс, как я мог про него забыть… Что с ним сделал гнусный инквизитор?
Десятник выглядел бледным, и из угла его рта сочилась струйка крови.
– А, ты уцелел, – слабо проговорил он, когда я оказался рядом, и покрытые шрамами мускулистые руки его напряглись. – А я даже встать не могу. Все, отбегался.
