Дмитрий Силлов - Пикник на обочине. Счастье для всех
– У тебя есть восемь часов на размышление, Кузнец, – равнодушно произнес Борода. – Потом ты умрешь, с перебитым позвоночником и дырой в легком больше не живут. Но также у тебя есть выбор. Ты можешь подарить мне «открывашку», и я убью тебя быстро и безболезненно. Либо я раскалю вон ту лопаточку для помешивания углей и буду медленно прижигать ею твои глаза и то, что заменяет тебе башку. Говорят, мозг не чувствителен к боли. Всегда хотел это проверить.
– Да пошел ты, – прохрипел Кузнец. Из-за верхнего края его фартука выплеснулось немного крови, такой же красной, как и у обычного человека. – Хрен твоему безногому хозяину по всей морде, а не ключ к иным мирам…
– Думаю, вскоре ты запоешь по-другому, – холодно произнес Борода, направляя на меня ствол пистолета. – А теперь, учитель, очень медленно и аккуратно снимай с плеча автомат и бросай его в тот угол. Так, молодец. Теперь АПБ, а следом нож. Отлично, я всегда знал, что ты разумный человек. Кстати, спасибо за науку и за то, что помог мне совершить задуманное. Зону я знаю плохо и без тебя ни за что бы не справился. Поэтому тебя я убью быстро. Только будь молодцом до конца, сними костюм. Думаю, он мне пригодится.
– Да брось, не мелочись, стреляй так, – улыбнулся я.
– Я б давно выстрелил, – вздохнул наемник. – Но ты же слышал, что говорил этот урод: если внутрь данной модели попадает свежая кровь, электроника костюма может выйти из строя. Так что окажи последнюю услугу, не заставляй стрелять тебе в горло. Тогда я, конечно, рискую, что «Mutant» накроется медным тазом, но ты точно будешь сожалеть, что не пошел мне навстречу.
Надо признать, он не блефовал и, судя по ранам Кузнеца, стрелял отменно. Актером он тоже был незаурядным. Все время строить из себя эдакого простака – это надо уметь, даже я не раскусил его игры. А он все это время просто использовал меня втемную. Ловко и даже немного обидно. Это всегда удар по самолюбию, когда кому-то удается обвести тебя вокруг пальца.
А еще очень обидно получить пулю в ту точку, куда целился сейчас наемник – район третьего-четвертого хряща дыхательного горла. При таком ранении человек умирает плохо и больно, хрипя, булькая и давясь собственной кровью, пока она не зальет легкие. Только помочь себе ничем не сможет – с близкого расстояния, пройдя через трахею, правильно выпущенная пуля сохраняет энергию и вдобавок разрушает еще и межпозвонковый диск, парализуя человека ниже шеи. Плохая смерть, очень плохая. Тот, кто учил Бороду убивать, был очень хорошим специалистом своего дела.
Наемник знал, что выхода у меня нет, в связи с чем не удержался и торжествующе улыбнулся. Зря он это сделал. Говорил же я ему, что Зона не любит тех, кто раньше времени празднует победу. Внезапно улыбка начала сползать с лица Бороды – причем в буквальном смысле этого слова, вместе с лицом, которое вдруг медленно, словно тонкое тесто, потекло вниз вместе с бородой… Но под этой резиновой кожей оказался не голый череп, как можно было бы ожидать. Моему удивленному взгляду постепенно открывалось другое лицо, которое я уже видел примерно сутки назад и вряд ли теперь когда забуду.
Человек с пистолетом сунул за пояс нож и, раздраженно сорвав с себя старую кожу, швырнул ее в огонь печи. Затрещала мигом занявшаяся борода, в воздухе запахло паленым.
– Чертов «магнит», – скривился Гебхард. – Впрочем, теперь уже без разницы.
Ну да, Кузнец же говорил, что трогать голыми руками «шевелящийся магнит» чревато для здоровья. Как оказалось, и для биологической маскировки – тоже.
– Направленные мутации, – понимающе кивнул я. – Вкупе с клонированием и тотальным промыванием мозгов.
– О чем ты? – приподнял бровь Гебхард.
– Твой погибший собрат по пробирке перед смертью проговорился насчет безногого учителя, который дал вам идею, смысл жизни и все такое? Думаю, этот учитель и есть внук фашистского профессора, который стал инвалидом, но не утратил амбиций. Сейчас он сидит где-нибудь в тайных подвалах лаборатории на острове Хильча и потихоньку штампует клонов. Из недалеких сельских жителей – одинаковых солдат, а из клеток себя любимого – руководящий состав своей армии.
– Как ты догадался? – прошипел Гебхард – вернее, его точная копия.
– Очень просто, – пожал я плечами. – Профессора мы с американцем замочили, о чем тебе, само собой, не доложили. А во время бегства с острова мне показалось, что отрядом преследования командует свежезаваленный труп в эсэсовском плаще. И вот теперь ты появился – то ли тот же самый, то ли другая копия, одна из многих. Скажи, а как эта гениальная развалина держит вас в кулаке? Ведь вы – это он, только с ногами.
– Послушные его воле, мы станем хозяевами планеты, – несколько неуверенно проговорила копия Гебхарда. – И не только. Нож-«открывашка» вскроет невидимые границы, и орды наших солдат, словно потоп, распространятся по всем уголкам Розы Миров…
– Понятно, – кивнул я. – Промывание мозгов с момента создания. Неплохое средство для управления клонами, а главное – дешевое. Только, думаю, вряд ли ты доживешь до светлого часа победы высшей расы над унтерменшами. Ты слишком многому научился в Зоне, вырос над собой, вследствие чего начал думать сам, научился принимать решения. А думающие подчиненные никому не нужны. Думать должен один, другие обязаны исполнять – и только. Так что ты пешка на одно задание, которая после его выполнения наверняка пойдет в переработку.
Честно говоря, не знаю, на что я нарывался. Может, подспудно надеялся получить пулю не в горло, а в переносицу, а может, просто тянул время в надежде на свой шанс… Так или иначе, шанс мне представился. Неожиданно чья-то тень загородила дверной проем.
Копия Гебхарда отреагировала немедленно – сделала шаг назад, увеличивая угол обзора. Но человек не хамелеон, умеющий смотреть одновременно в разные стороны, и даже если стрелок натренировал рассеянное зрение, ему в такой ситуации все равно придется немного отвести взгляд в сторону, чтобы понять степень возникшей опасности.
Это было мимолетное, едва заметное движение глазных яблок в сторону двери, но мне этого хватило для того, чтобы поднырнуть под линию выстрела, одновременно выхватывая из кармана трофейный ПСС.
Мы выстрелили одновременно. «Браунинг» копии Гебхарда зло тявкнул, словно рассерженный пес – и вылетел из руки хозяина, выбитый стальной цилиндрической пулей, вылетевшей из ствола бесшумного пистолета.
– А нож положи на пол, – сказал я, целясь в лоб клона. – Очень медленно и аккуратно.
С лица копии Гебхарда отхлынула вся кровь. Он был бледен как полотно, но сдерживался, чтобы не заорать. Понимаю, перелом указательного пальца спусковой скобой пистолета в двух местах со смещением отломков – это очень больно. Из второй фаланги правой руки торчал обломок косточки, половина пальца неестественно изогнулась и провисла книзу, но клон нашел в себе силы положить нож на пол и гордо выпрямиться.
