Недоброе утро Терентия (СИ) - Грей Денис

Дальше оружие осмотрел: Пулемет чист и смазан. Заряжен. Еще коробы в сумке. Заряжены и готовы! Три штуки их, да по сотне патронов в каждом, в ленту заправлены. Пистолет — за пазухой. Тоже — проверен и заряжен. Еще — три гранаты в кармане. Все «Ф-1» — осколочная, оборонительного применения! Разлет у нее правда большой. Ну то, ничо. Я ее могу так далеко зашпульнуть, что не долетят они до нас. Осколки эти!

Все готово! Я вздохнул, сплюнул. Перекрестился еще — так, на всякий случай. Береженого, как говорят — Бог бережет! Затем повесил пулемет на шею и решительно направился к Уралу. Там-же — бомба наша погружена. Здоровенная, серая, гладкая, с хвостом. Будто стальная рыба... Страшная рыба! «ФАБ — 500М-62» — на ней написано. Черные буковки, ровно — строчечкой! Злая в них сила. Смерть там зашифрована. Часа своего ждет.

Залез я в кабину. Васяка сидит за рулем. Серьезный. Хмурый даже! Навидался уже гадин тех. Ага! А в Славном, их и подавно больше будет! Знает. Потому и нервы. Вижу-же, как руки у него подрагивают... И меня озноб чутка пробирает. Помню еще, как прорывался из города этого.

Тронулись мы! Вперед колонна пошла. Танк в голове колонны. Ползет черепаха злая. Ух силище! Орудие приподнял, пыхтит сизой копотью! Лязгают гусеницы по дороге. Мы — следом, бомбу прем. Да «шестьдесят шестой» — за нами ползет. Остатки топлива тянет. Да так, пожитки всякие наши. Еще лекарства, что в базе нашли, и боеприпасы к оружию нашему. Авось и пригодится чего! А в самом конце — БТР. Замыкающим идет. На прикрытии! Чтобы сзади к нам не подобрались, да от окружения отбиться можно было! Так и едем.

Город перед нами!

«СЛАВНЫЙ» — знак проехали. Развязка из бетона пошла. Влево-вправо ответвления. Объездные дороги, что вокруг города проложены. Наша дорога — прямо ведет. Поле мы то проехали уже, что с подсолнухами. На эстакаду зашли. Поднялись повыше. Появились дома разные. Строения, да улицы. Все к верх-тормашками перевернуто! Парк уже видно. Школу детскую — разрушенную, площадку ее для спорта. Там автобус разодранный на две части валяется. Еще проспект центральный. Деревья там вдоль него росли... Нету их. Одни машины обгоревшие стоят! Да мост уже видно, разрушенный, что реку перепрыгивает. Все, будто огромной лопатой перекопано, раскидано. Похерено... Все переломала сволочь поганая... Ну — ничо! Скоро уже. Ждите суки! Хана вам всем придет!

Выдохнул я резко. Выгнал из головы мысли всякие. Чтобы не отвлекали. Поздно уже думать о прошлом. Делать надо! Чтобы настоящее было. И будущее! Нет у нас назад дороги. Только вперед!

Танк ходу прибавил. И мы все следом подтянулись. Нажал Васяка на газ, завыл мотор. И сзади Газик придавил ходу. БТР — выхлопом все обдал, нагнал нас! Видать мужики тоже настрой поймали! Че красться-то?! Кого нам бояться, если танк у нас, и вооружены мы до зубов! Пусть гадины прячутся. Бойся нас! Мы — идем!

Первая улица и выход на проспект. Пробили дорогу. Куча завалов кругом! Машины, деревья, металлоконструкции какие-то. Кустов — внавалку. Еще кирпич, блоки бетона. Лавочки валяются. Танк их прямо сходу разметал. В стороны! Дорогу нам прокладывал. Только облако дыма сизого от него! Ревем моторами, — земля дрожит!

Жарко мне стало. Чую, пот по спине — градом течет. Правда душно и солнышко через стекло переднее припекает. Ага. Лета же середина считай! А тут — еще и латы на мне. Плотно все одето. Не продохнуть стало! Я окно опустил — форточку. Высунул рожу на улицу, на воздух свежий. Полегче сделалось! Смотрю — и Василий, окошко подопустил маленько. Тоже ему жарко видать! Едем.

Пять с половиной километров нам надо по этому проспекту пройти. Кстати, по атласу, он: «Проспект Есенина» — называется. В честь поэта известного! Сергей его звали. Хороший мужик был! Давно еще. Про деревню писал, про березку, да про зверушек всяких еще было у него. «Лебедушка» — славный стих! Читал я в книжке. Нравится мне очень! Помню, несколько раз по дню, я его перечитывал. Выучить все хотел. Даже получилось! А сейчас — позабылся он мне уже. Не припомню ничо. Видать с жизнью со своей такой, где водка, да склоки с соседями и жонкой бывшей — совсем отупел! Негоже так, чтобы человек не знал ничего из хорошего. Не помнил из искусства великого! Портится жизнь его от этого. Дурь в башке родится, да дурное окружать его начинает. Вот и мается он потом. Гадостью его жизнь обрастает, серостью. Так-то!

Танк еще ход прибавил. Дорога лучше пошла. Чище.

Дальше поворот на улицу «Ленина» и следующий проспект — «Электронщиков». Знаю про Ленина я того. Был такой мужик. Не поэт, нет! Он лидером был хорошим — говорят. Людей мог вокруг себя собрать, да вещи им важные, да нужные растолковывал. Еще говорят, — он «революцию» тогда сделал. Вроде царевичей-хапуг каких-то там прогнал, да власть народную утвердил! Чтобы все вместе работали, да сообща — решения важные для всех, миром принимали. Вот так! Да давно это было. Старики только помнят. А современные власти — чиновники поганые... Тьфу на них! Так они книжки про то — попрятали! И у народа поотнимали. Аккурат, после войны той — последней. Говорят — обыски делали! Чтоб люди не читали про то время, да не знал никто, как оно было, когда народ всем миром решения принимать мог! И нет теперь у людей воли такой. Только «чиновничья» власть и осталась. А они что? Законов своих понапридумывали, да бумажками всех своими пообязывали. То — положено, а то — не положено... А если что не так, дык — в тюрьму! Иль штраф немеряный. Вот и ненавидят их люди. Ненавистью лютой! Моя-бы воля, — я-б им всем, носы в щеки повбивал!

А про «электронщиков» — тех, и не знаю я. Видать шибко электронщиковые были мужики. Наэлектронили на весь город, что ими даже цельный проспект обозвали!

Улица Ленина, встретила нас пустынным пейзажем. Нет, все также было развалено, только дорога чистая. Как под метелку все разгребли! Ни одного обломка, ни даже стеклышка! А сам мусор — вдоль обочин свален. И к домам прижат. По самые первые этажи затасовано! Крошево бетонное, машины, деревья, столбы электрические. Все там — в буртах. Убирался кто?.. Да кто тут мог?! Не гадины же марафет наводили! Или они?..

Прошли мы Ленина, — даже не заметили! Ветер поднялся. Пыль понес. Мы как раз на «Электронщиков» выворачивали. Нам бы только проспект проползти. А дальше — улица «Парковая». Как раз, там где Ивана я похоронил. Оттуда и медузу уже видать будет. Километров пять до Горкома. На «Проспект Труда» выйти, и считай по прямой! Если завалов не будет.

Да сильно так че-то разбушевался ветер! И пыль — желтая. Видать со степи, ураган принес. Бывало так, что он где-то среди равнины разгонится, да сюда доносит. Аж до Павловки желтая стена стоит! Но — то редко. Раз в несколько лет такая буря бывает. И сейчас видать припало! Я окно задраил. Полна кабина пыли. Дажить на зубах заскрипело! Васяка чихать начал. Да смешно так, будто кот чмыхает! Чмых-чмых — и головой потряхивает. Щеки только ляскают! Ржать мне че-то захотелось. Прямо невмоготу! А оно-ж некультурно! Так, чтобы с человека смеяться. Не сам же он так. Пыль! А мне — смешно и все тут! Ну, я в ладошку хмыкаю, а он еще больше чихать! Не выдержал я, да как рассмеюсь! Василий, аж уши прижал от ржаки моей. Спугался, поглядывает на меня. — Чо?

— Чихаш смешно! — ответил ему. И снова ржать!

— Ну тебя! — обиделся Васян. — На дорогу лучше смотри. Смешно ему... — а сам, глаза трет. Надуло пылью видать. Не видит ничо.

— Чо на нее смотреть? Нету же никого! — ну я и глянул на всякий случай. — Итить...

Только выползли мы на проспект... Все твари тут! И гадины ползут по стенам домов, и осьминог тот самый лезет по улице. Клубами, кольцами щупальца свои пускает, перекатывается на них. Твари заполонили улицу. Шабаш у них тут видать! Ага! К нам лезут. Шныряют по окнам выбитым. Перебирают лапами, извиваются хвостами своими, за каждый выступ зацепляются. Из окна — в окно шныряют. Пасти раззявили, зашипели как змеи. Осьминог завыл, щупальцы растопырил! Понятно. Нас увидали суки... Танк сходу шарахнул. Так долбанул, будто гром вхерачил! Пыль, дым огонь! Бабах! Прямо в рыло осьминогу вломил. Дыру прохерачил насквозь в башке его поганой! Взвыла тварь, захаркала. Перекосило рыло его уродское!