Майкл Стэкпол - X-Wing-3: Капкан «Крайтос»
Мои каламари изобразил почти человеческую улыбку.
— А я с великим удовольствием, капитан Селчу, хочу сказать, что дело закрыто. Вы свободны.
45
Каким образом ему удалось остаться невозмутимым, когда на помост вышла Мон Мотма, Ведж и сам понятия не имел. Десять дней после отлета «Лусанкии» измотали его до предела. Брошенные на произвол судьбы мятежные силы имперцев принялись крушить все, что им подворачивалось под руку. Пилоты валились с ног от бесчисленных боевых вылетов и хронического недосыпа. Радовало лишь одно — им все-таки удалось приостановить бурную деятельность МФП. Зато ребята теперь зевали чуть ли не во весь рот, вид имели бледный и заспанный, а Гэвин Дарклайтер, тот и вовсе спал с открытыми глазами, вытянувшись во фрунт. Со стороны казалось, что он истово пожирает взглядом главу правительства.
Корран Хорн пропадал на допросах — теперь им заинтересовалась разведка Альянса. Все эти дни люди Кракена тщетно пытались вскрыть базу данных, пока откуда-то не всплыло, что в свое время Киртан Лоор любил кодировать данные, пользуясь результатами биржевых торгов. Хорн очень удивился, когда у него попросили взаймы Свистуна, но дроида дал. Тот возился почти целый день и осчастливил разведку кодами доступа. Кракен расцеловал бы Свистуна, если бы позволили обстоятельства, и унес на разработку списки МФП, адреса складов и арсеналов, а на следующий день эти склады стали мишенью для Разбойного эскадрона.
Кроме того, Веджу пришлось поприсутствовать на похоронах Дирика Вессири — они показались ему тяжелее любого боевого вылета. Он стоял там и вспоминал каждое слово, какое только Дирик сказал ему в течение их такого недолгого знакомства. Он искал хоть малейший намек, любую ниточку, потянув за которую он узнал бы, что заставило Вессири пойти на службу Империи. А вспоминались добрые фразы, которые Дирик нашел для него после дачи показаний на трибунале.
Он был такой добрый, он никому не хотел зла, он заслужил другую смерть…
Йелла едва держалась на ногах, и только присутствие Коррана поддерживало ее. Она уже раз оплакала мужа, когда судьба вдруг решила сыграть в доброго волшебника и вернула ей Дирика лишь для того, чтобы, передумав, отобрать его. На этот раз — бесповоротно. Антиллес не вмешивался, хотя в одиночестве лез на стену от желания оказаться рядом с Йеллой, помочь ей. Но он не был ей нужен.
По глазам больно ударил ослепительный свет — разом вспыхнули прожектора, лучи света скрестились на старшем советнике Новой Республики.
— Сограждане, — казалось, Мои Мотму ничто не может обеспокоить, — мне выпала великая честь и привилегия говорить с вами с Корусканта, отныне свободного от власти Империи. Я сейчас нахожусь на военной базе, которая стала домом Разбойному эскадрону. Все вы слышали о прославленном легендарном подразделении, пилоты которого всегда были в самом центре нашей войны.
Именно они подарили нам шанс отвоевать Корускант, и с тех пор они стали тем бастионом, за которым мы прятались от нападок Империи. И в признание их заслуг перед Новой Республикой временное правительство вручает эскадрилье и всем ее пилотам и механикам высшую награду — «Звезду доблести Корусканта». Девиз этого ордена гласит: «За службу и отвагу». За службу и отвагу сверх пределов того, что можно потребовать От гражданина Новой Республики, за то, что они всегда забывали о личном благополучии во имя добра и жизней других, временное правительство единодушно и с радостью награждает Разбойный эскадрон «Звездой доблести».
Мои Мотма повернула голову к строю пилотов и приглашающе улыбнулась. У Веджа немедленно ослабли колени. Кто-то — кажется, Тикхо Селчу — подтолкнул его локтем, кто-то из второго ряда просто выпихнул вперед. Словно в тумане, мгновенно вспотев от всеобщего и чрезмерного, по его мнению, внимания, Ведж принял из рук Мон Мотмы прозрачную пластину с выгравированным девизом. Над словами сияло изображение самой звезды.
Мон Мотма опять улыбнулась, взяла ладонь Веджа (тот чуть было не уронил тяжеленную пластину). От близости невероятно красивой Мон Мотмы кружилась голова и сосало под ложечкой.
— Примите мои поздравления, коммандер. Вы и вацщ пилоты заслужили эту награду больше, чем ктолибо, — Мон Мотма шагнула в сторону, указав Веджу в сторону микрофонов.
Если честно, он просто струсил. Его предупредили, что придется что-то сказать, советников набежало — он еле вырвался, — и каждый был умнее другого. Но сейчас в голове осталось только напутствие адмирала Акбара. Будь краток, сказал мон каламари, и вспомни тех, о ком нужно вспомнить. Ведж вздохнул.
— Девиз этой награды относится не только к тем, кто стоит сейчас за моей спиной, — медленно начал он. — Эти слова обо всех, кто когда-либо служил в Разбойном эскадроне, — голос его окреп, Ведж заговорил все громче и все увереннее: — Ни один из нас не уклонялся, если требовалось принести в жертву собственную жизнь. Все мы — каждый пилот в моей эскадрилье, каждый повстанец в Альянсе — рисковали всем, что имели, ради победы…
Ему вежливо похлопали, зато Мон Мотма едва заметно коснулась его руки, когда он шел обратно в строй. Антиллеса вновь окатило жаром. Ведж осторожно скосил глаза на Мон Мотму; она ласково улыбалась.
Мон Мотме было не привыкать лгать и перед большей толпой. Она была невозмутима, как обычно.
— Ходило много слухов об определенных событиях, а факты были сокрыты. Слухи легко развеять, просто перечислив события в хронологическом порядке, и может быть, спустя два или три поколения кто-нибудь этим займется. Но мы все еще сражаемся с Империей и не можем раскрывать наши секреты и тайны раньше времени. Скрытность помогла нам выжить и бороться дальше. Скрытность помогла нам выигрывать битву за битвой.
Мон Мотма сделала паузу. Со стороны могло показаться, будто женщина собирается с мыслями.
— Империя еще жива, а возомнившие себя ее наследниками мелкие военачальники не дают нам почивать на лаврах. Значит, рано еще раскрывать свои карты. Но кое о чем рассказать не только можно, но и необходимо, — мелодичный негромкий голос журчал, словно ручей, обволакивая, убаюкивая, успокаивая. — Мне представился редчайший шанс исправить великое зло и предотвратить хотя бы одну трагедию.
Женщина повернулась и, подняв хрупкую руку, указала прямо на вдруг побледневшего алдераанца.
— Смотрите все, — раздельно произнесла Мон Мотма. — Перед вами капитан Тикхо Селчу, верный сын Алдераана и гражданин Новой Республики, один из лучших людей, какие только рождались в Галактике. Он добровольно решил отказаться от личной свободы, подвергнуться страшному обвинению, чтобы победить Империю. Он лишился доверия своих соратников и тем не менее бесчисленное количество раз вылетал на невооруженном корабле в зону сражений, чтобы спасти пилотов, которые, не приди он к ним на помощь, были бы мертвы. Не так давно все вы видели его на суде. Его обвиняли в измене. Этот суд, открытый и издевательский, был частью операции разведывательного управления. Капитан Селчу не стал уклоняться от выполнения своего долга. Он позволил сделать себя мишенью для оскорблений, чтобы агенты Империи почувствовали себя вольготно и спокойно. И они проиграли, — Мон Мотма в широком жесте развела руки, словно хотела обнять всю Галактику. — Так не останется же в Новой Республике ни одного гражданина, в чьем сердце будет жить подозрительность и ненависть к Тикхо Селчу! Его верность неоспорима. Его возвращение к службе в элитной эскадрилье — радостное событие для всех нас. И да убоятся его те, кто хочет восстать против нас.
Она первая начала аплодировать, заставив всех присоединиться к себе. Всю ее речь Ведж старался не изобразить на лице все, что он думает и о временном правительстве, и о «деле Селчу», и о том, что великой женщине приходится сейчас так уверенно лгать. Хлопать, зажав под левым локтем увесистую пластину, оказалось невероятно сложно.
Мон Мотма пригласила алдераанца выступить с ответным словом, но Селчу лишь резко мотнул головой. Глава правительства, кажется, слегка обиделась. Ничего, пусть выпутывается самостоятельно. Комэск был уверен, что у Мон Мотмы есть запасной вариант.
Он был прав.
— Говорят, что Разбойному эскадрону лучше всего удается совершать невозможное, — заговорила Мон Мотма. — И еще один пилот прославленной эскадрильи доказал, что в этом ему нет равных. Есть ли в Новой Республике хоть ктонибудь, кто не слышал о Корране Хорне? Именно он пострадал от предательства собственного товарища, и всех нас тронула его история, потому что в ней говорится о лучшем в нас и о худшем. Мы оплакивали Коррана Хорна, потому что его безвременная кончина казалась трагедией, причиной которой была Империя в такое время, когда все решили, будто вырвали у ядовитой гадины зубы.
Ведж машинально покачал головой. Слова Мон Мотмы текли ручейками, переплетались, сливались, растекаясь широким потоком. Но чистой воду в том ручье никто не назвал бы.
