Владимир Владимирович - Ноябрьский дождь
- Да не мычи ты, - нахмурившаяся девушка стояла перед зеркалом, собрав в хвост и держа в руке свои длинные волосы. Зачем-то дернула, слегка мотнув головой. - За мной должок, понял? Учти.
- Э... - Отоко мучительно пытался подобрать слова. - Да не стоит... Я думаю, ты бы смогла осво...
- Не смогла бы, - почти грубо перебила его Эрика. - Когда он меня схватил за волосы, я обо всем забыла. Дергаюсь, а он тащит, и ничего не сделаю... Все побоку...
Взгляд ее упал на предмет, висевший на вешалке, вбитой в стену. Выпустив из рук распущенную косу, Андерсен шагнула к нему. В темноте за глубоким иссиня-черным цветом пряталась военная форма. Причудливые погоны, педантичные рукава, любовно расправленные плечи. Ни единой пылинки. Словно образцовый выставочный экспонат, на стене висело парадное обмундирование офицера-Крестоносца. Пустую грудь прикрывала подвешенная на ту же вешалку фуражка. Эрика поддела эту фуражку пальцами. Сняв головной убор с привычного места, она вернулась к зеркалу.
- Сколько ни тренировалась, в критический момент так и осталась девчонкой глупой, - тихо сказала девушка. - Ты хоть представляешь себе, каково ощущать себя слабой и бесполезной? А, Отоко?
Вот уж этого Учики ждал менее всего. Эрика, оказывается, испытывала те же чувства, что и он. Пусть не из-за неспособности защитить Инори, но она тоже считала себя слабой. Ее тоже что-то мучило.
- Представляю... - тихо произнес он, не зная, услышит ли Андерсен.
- Я ведь не просто так увлекалась тем, чем нормальная девушка увлекаться не будет, - за стенкой она качнула в руках фуражку. - Я хотела избавиться от слабости. Знаешь, зачем?
Не дожидаясь ответа, Эрика вдруг заговорила громко и торопливо.
- Ты читал про то, что творилось в Европе и вокруг нее сразу после Явления? Ну, конфликты, вооруженные столкновения... Тогда ведь объединенные армии разных стран и начали формироваться как Крестоносцы. Когда начались государственные перевороты, правительства в изгнании принялись перебираться в Ватикан. А Папа стал мишенью для атак пропаганды Синода... Ну, тогда еще не Синода... Мой отец, он... Он один из тех, кто стоял у самых истоков объединения Крестоносцев. Полковник Андерсен. Про него даже есть строчка в учебниках. Папа был одним из главных аналитиков штаба.
Слегка ошалевший от столь резкого перехода к жизнеописанию невидимой собеседницы, Отоко слушал. Вот, значит, как. Отец Эрики - Крестоносец, да не простой. Юноша прекрасно помнил свежие разделы в учебниках новейшей истории. Там было написано, что сразу после Явления, когда не случилось ядерной войны, весь мир корчился в политическом коллапсе. Ахремов недавно упоминал это же в своей лекции. Начались хаотически протекавшие революции, страны корчились, меняясь в границах, их соседи начинали замиряющие операции. Вводились войска, вспыхивали конфликты. А потом пришли будущие Крестоносцы под руководством "CDM", организации, имевшей тесные связи с новой церковью и влияние в кругах европейской элиты. Организовав разрозненные, иногда враждующие, части войск в единую силу, они взяли под контроль большую часть континента. Поддержка населения и военная мощь позволили закончить стабилизацию почти бескровным взятием Рима, Ватикана, арестом глав "Комитета законных правительств" и гибелью последнего Римского папы.
- В тот год, когда началось то самое... - продолжала эрика. - Ну, когда стали появляться зоны отчуждения.... На следующий день после того, как в Палестине и Израиле была зафиксирована критическая обстановка из-за появления новой чумы... Моего отца попытались убить.
Отоко вдруг понял, что разглядывает свои сложенные на коленях руки. Ногти бесстыдно чернели набившейся грязью. Грязь отвратной жирной колбаской лезла на брючину из-за того, что юноша сильно сжал кулаки.
- Его ранили шесть раз. И он все-таки сумел убить одного из тех, кто пришел в дом под утро. Он сразу сообщил о нападении, как будто ждал. Убийцам пришлось бежать, не добив его. Мама еще в коридоре, рядом с лужей крови, упала. Инфаркт.
Поразительно. Учики по-новому оглядел комнату. Каждый предмет, еще несколько минут назад всего лишь бытовая деталь, скрытая полутьмой, сейчас, казалось, изменился. В этой квартире жила девушка, пережившая ужас, способный сломать любого ребенка. Неудивительно, что Эрика сохраняла почти полное спокойствие при захвате. И неудивительно, почему она так быстро сообразила, что делают террористы. Семья дала ей страшные знания и опыт.
- Представляешь? - прервала рассказ Эрика. - Шесть ранений почти в упор, и он смог убить одного из гадов. Вот он какой, мой папа.
Фуражка в руке снова качнулась. Андерсен медленно, смущаясь собственного ребячества, надела форменный головной убор на совершенно неуставную девичью голову. Из зеркала смотрело нечто патлатое, с оттопыренными ушами и нависающим над глазами козырьком. Как будто малое дитя какое-то. Отражение ей не понравилось.
- Я всегда им гордилась. И всегда поражалась, как мать смогла... умереть. Ее даже никто не тронул. Она просто умерла от инфаркта. От страха.
Сердито сдернув фуражку, Эрика водрузила ее обратно на вешалку.
- Я знаю, отец хотел сына. Но меня он тоже любил. Звал маленькой принцессой.
Длинные волосы, сильнее всего портившие отражение, вновь оказались зажаты в девичьем кулаке. За эти волосы ее тянул террорист, лишая способности думать и сопротивляться. Тянул больно, унизительно... И совершенно не так, как она представляла себе. В итоге она должна этому дураку, этому японскому извращенцу. Тьфу ты!
- Принцесса? Нет уж, на фиг! - зашептала выдвигаемая полка. Из тумбочки под зеркалом Эрика извлекла продолговатый узкий предмет. Свет уличного фонаря слабо отразился на тусклом металле. - Лучше тогда рыцарь.
Учики молча сидел и слушал, как шуршит в своей комнате Андерсен. Рассказ девушки оказался сильнее рассказа Ватанабэ. Услышав ее историю, не слишком внятную и непонятно, куда ведущую, юноша попросту не смог дальше думать. Он лишь переваривал сказанное.
- Я не хочу умереть от инфаркта.
Дверь скрипнула, и Учики оторвал взгляд от своих рук. Посмотрел на вернувшуюся в гостиную Эрику. И едва не запачкал ковер своей упавшей челюстью, вполне способной отвалиться и шлепнуться на пол. По-прежнему босая, юная хозяйка квартиры была сейчас одета в просторную футболку с коротким рукавом и шорты до колен. Но не это главенствовало сейчас в облике Эрики. Ее длинные каштановые волосы, так яростно взметавшиеся в моменты гнева, пропали. Сейчас прическа девушки заканчивалась выше плеч неровными растрепанными концами. Кто-то грубо отсек лишние сантиметры. И этим кем-то могла быть только сама Эрика. Девушка устало терла веко прикрытого правого глаза.
- Ох... Что-то утомление меня берет, - заметив очумелый взгляд юноши, она заговорила натужно и нервно. - Разболталась вот... Слушай, Отоко, не трепись только, ладно?
Совместно с почти мальчишеской прической яростный взгляд действовал даже сильнее, чем обычно. Свернувшийся в трубочку язык распрямился с трудом, но Учики все же смог выговорить:
- Ага... Хорошо...
- Это у меня из-за стресса, - если бы не темнота, он мог бы подумать, что глядевшая себе под ноги Андерсен начинает краснеть. - Начинается словесное извержение. Так что не подумай там себе чего.
- К-как скажешь.
Повисла пауза, неловкость которой за те мгновения, что длилась тишина, подпрыгнула под потолок, невидимо проломила крышу и, безмолвно гигикая, устремилась в небеса. Ошарашенный нежданным рассказом, Учики никак не мог заставить себя оторвать взгляд от обрезанных волос Эрики. Андерсен, не до конца понимая, что она только что сделала, и зачем откровенничала с этим дураком, замерла в дверях. Еще позавчера утром она отправила его в нокаут. Еще вчера вечером он считал, что она агрессивная хамка. А сейчас оба, пережив невероятное, смотрели друг на друга, и понимали, что что-то изменилось.
- Ты это... - она первой встряхнулась. Отгоняя неловкость. - Ты запомни, что за мной должок. Но учти...
В этот момент с тихим шорохом отворилась дверь. Из осветившей коридор ванной, шлепая ногами по полу, завернутая в полотенце, вышла Инори Кимико. Едва прикрывавший ноги кусок ткани принялся нагло белеть во мраке, когда девушка зашла в гостиную. Обернувшийся первым Отоко ощутил, как челюсть окончательно отказывается от родственных связей с телом. Первым, что попалось на глаза, была тонкая девичья рука, придерживавшая край полотенца на груди. В глазах немедленно начало мутиться.
- Ой... - тихо сказала Кимико.
- Э... - судорожно выдохнул Учики.
- Ким-тян, - нутряным голосом воскликнула Андерсен. - Я же сказала подождать, пока халат отдам...
- А? - Инори непонимающе глянула в сторону подруги. Взгляд ее был откровенно сонным и безвольным. Но все изменилось, стоило лишь девушке разглядеть перемену во внешности Эрики. - Ой... Эрика-тя-я-ян!
