Сергей Куприянов - Темные ветры империи
- Слышь, суровый у тебя командир. Достает?
- Не разговаривать!
- Да на хрен мне с тобой говорить? Я так, рассуждаю. У меня там в машине ящик водки. Сейчас наши нагрянут - это уж к гадалке не ходи. И этот твой тоже прогибается. Как думаешь?
А чего ему думать! Взгляд разом принял хищно-голодное выражение. Я его «не заметил», продолжая рассуждать.
- Надо б переложить куда, припрятать. Чую, будут меня за это дело ставить в неприличную позу. Обидно. Товарищу вез с самой Москвы. А он в командировку отвалил. Слушай, давай куда-нибудь сунем, а? Будь человеком. Потом заберу. Хотя на хрен она потом мне? Там и так полный гастроном. Ну? Сделаем? Пару минут всего. Выручай, лейтенант. Ну и я тоже поспособствую, если что.
- Отставить разговоры!
Молодец, держишься. Но я же вижу - из последних сил. Хоцца служивому московского гостинца попробовать. Тоска, тайга, зверье. Как без удовольствия продержаться в глухомани? Трудно. А тут целый ящик. Куда против него фунту изюму! Даже тонне. Когда изюминка в булочке - это одно. А когда в бочке изюма спрятана бутылка беленькой - это уже совсем-совсем другое. То есть для тех, кто понимает разницу. Лейтенант - или кто он там на самом деле - понимал.
- Слушай, я тебя как человека…
- Прекратить! - Из последних моральных сил нацелил мне в лоб ствол.
- Ну и дурак! - в сердцах сказал я. Весь мир театр, и я в нем актер. - Можешь стрелять, если совсем мозгов нет. Пойду хоть в воду брошу, что ли.
И пошел.
К калашу я даже не стал приближаться. Аккуратненько так обогнул. Хотя какая разница, если у меня и так хватает всяких стрелялок. Нет, скажу честно, жутковато, когда тебе в спину целятся из автомата. Страшно, чего уж там.
- Стоять!
- Да пошел бы ты. Или проводить? - бубнил я, продолжая движение. - Не фиг. Не маленький. Сам дойдешь. Направление знаешь, не впервой.
- Стрелять буду! - Он лязгнул затвором.
Ага! Ты меня на дурочку-то не лови. Сейчас у тебя патрон, если он был изготовлен, должен был выскочить из затворной коробки на землю. Элементарно, Ватсон! Это вам не карабин.
- Валяй. - Я сделал пару шагов. Страшно, на самом деле страшно. А ну как пальнет? Или у него патронов нема? Вот это было бы по-настоящему смешно. - Лучше бы помог.
И пошел вперед, стараясь не ускоряться. Никаких провокаций! В случае чего вот за эту сосну, нырком за нее, сгруппироваться… Или, через пару шагов, вон туда, вправо.
Мы перевалили через бугор.
Так мы и дошли до моего безвременно усопшего мустанга. Я не собственник, в том смысле, который определяют как вещизм. Но, бывает, так привыкаешь, что потом трудно расставаться. Помню, были у меня ботинки. Вот только примерил - легли по ноге как родные. Правда, дороговато показалось. На третий год сносил подошву до дыр и каблук стесался до неприличия - починил. Еще через год носить их стало уже неудобно; все, отжили свое, видно невооруженным взглядом. Уже давно две пары новых в шкафу стоят. А жалко выбросить. Только через год - появилась у меня потенциальная невеста со скрытой тягой к домострою - отправил в мусор. До сих пор жалею. И не потому что скупердяйничаю. И в помине нет. Все собирался найти эту фирму, которая ботиночки эти замечательные сделала, не собрался. И теперь, возможно, не доведется. Очень уж «лейтенант» грозен. Прапорщик он, что ли?
Вера смотрела на меня через лобовое стекло безумно расширенными глазами. Я кивнул ей, успокаивая. Все нормально, милая. Даже улыбнулся. Все хорошо. А вот форменная фуражка ей определенно идет. Волосы подобрала, и лицо сразу стало моложе и, хотя мне этого и не надо, привлекательнее.
Я обошел мертвого коня слева и поднял ладони на уровень плеч.
- Смотри. Обойди меня и смотри. Я не достаю никакой гаубицы, да и нет ее у меня. Только не нервничай. Можешь за дерево встать. Или ложись. Я не смотрю.
- Сам разберусь.
Оп-па! Процесс пошел! Пошел, родимый. Не зря я бился за то, чтобы в комплект прокурора-исполнителя включили спиртное. Ну-у, без злоупотреблений не обходится, что уж тут говорить. Только между злом, употреблением и пользой, которая и есть добро, не нужно ставить знака равенства.
Я медленно подошел к багажнику, давая возможность лейтенанту занять удобную позицию, и открыл заднюю дверь, после чего сделал шаг в сторону - на, смотри! Нема пулемета. И пушка не стоит.
Конечно, я не держал водку на виду. Сначала снял и поставил на землю коробку с продуктами. Потом початую упаковку с питьевой водой; на второй день нашей экспедиции за пару пустых бутылок из-под нее мы получили пространные, хотя, как позже выяснилось, не очень точные показания по поводу оперативной обстановки на территории. Потом ящик с запчастями, инструментом и элементами питания. Будь у меня время, я бы попробовал оживить моего мустанга. Люк в нижний отсек, в котором обычно хранят запасное колесо и инструмент, расчистился. Оставалось только подвинуть кое-какую мелочь. Но это потом, позже. И вот он, наконец, заветный ящик. Раньше их было два. И стояли они так, чтобы их содержимое можно было легко достать прямо из салона.
Наследница Макарова что-то бормотала. Судя по интонации, монотонной и заученной, она молилась. Сначала я не вслушивался, спиной ощущая взгляд военного, прищуренный через прицел, а тут вдруг зацепился за какое-то слово.
- «…но не оправдались. Численность населения, на определенном этапе действительно резко подскочившая, вдруг стала стремительно убывать. Заявляю ответственно, на основании проведенных мной исследований и наблюдений, причиной тому послужили не только и совсем не столько болезни, предотвратить которые мы не в силах из-за отсутствия необходимых медикаментов в потребном количестве…»
Бог мой! Она наизусть шпарит дневник своего отца. Как иной пастырь с многолетним стажем по памяти читает Псалтырь. Да эта тетрадь и стала для нее священной книгой, на которую она и молилась, и жила ей. Библия и икона в одном, так сказать, флаконе.
Кряхтя, я вытащил ящик. И чего бы не кряхтеть, когда в нем пуд, не меньше.
- Куда? - Я впервые обернулся к лейтенанту. Он, как я ему и советовал, стоял за сосной. Ствол автомата плавно качнулся в сторону леса.
Приняв вес на пупок, я направился в указанном направлении. И кряхтел, и морщился. Метров через тридцать поставил на землю, утирая рукавом несуществующий пот.
- Далеко еще? - спросил, чуть обернувшись через плечо.
- Поваленное дерево видишь? Давай туда.
Поваленную сосну я видел. Метрах в двадцати пяти от меня. Ладно, как скажешь, командир. Вздохнул и снова принял груз. По пути пару раз споткнулся - ну плохо мне! Допер и с облегчением опустил, только что не бросил ценный продукт. Мне-то что! Все едино это уже не мое, тут уж к бабке не ходи.
- Все! - облегченно проговорил я, распрямляясь.
- Погоди. Ты под ветки сунь.
- Да провались она. И так спина разламывается. Ничего, с дороги не видно, пошли назад, пока капитан твой не заявился.
- А ну! - Он сделал топорное лицо и направил на меня ствол.
- Я назад. Надо еще вещи сложить обратно.
Он пару секунд смотрел на меня, как на сумасшедшего. И я его понимал. Грех, грех!
Эх! Сколько раз говорено, что благими намерениями устлана дорога в ад. Не помним, не помним мы старых истин. По крайней мере, некоторые из нас. Вот он точно не помнил. И ведь хотел как лучше, убрать с глаз долой порочащий ближнего ящик. Скрыть его под ветками, раскинувшимися на покрытой хвоей земле.
Я ему даже не дал приблизиться к заветному предмету. Наука, когда нужно, может шагать вперед семимильными шагами. Только вот, как показывает практика, для этого всегда нужен некто, кто оденет на ее ноги сапоги-скороходы. Пистолет, пистолет! У меня и кроме пистолета было кое-что. Газовый баллончик в виде дешевой зажигалки, что продается на каждом углу, дает устойчивую струю на расстоянии до пяти метров. Время работы одной заправки восемь секунд. То есть хватает его где-то на два пшика. Я сделал первый.
Лейтенант схватился руками за лицо и крутанулся на месте, садясь на корточки. Я знаю, сейчас у него перехватило дыхание и нет сил не то чтобы закричать - вздохнуть. Резь в глазах, жжение во рту и носу, полная потеря ориентации. И так будет еще минут пять, потом полегче. Но остаточные явления, если быстро не умыться, будут чувствоваться еще несколько часов. А вот умыться я тебе не дам, извини.
На то, чтобы его спеленать, у меня ушло около минуты. Приходилось торопиться; скоро вернется капитан.
К месту нашего расставания я успел первым. Сидя на корточках, я видел, как он вышел из ворот. С ним был еще кто-то. В форме и с автоматом в руках. Подкрепление, стало быть.
- А где? - спросил Смирнов, подходя. Лицо настороженное, оружие в руке.
