Энн Леки - Слуги правосудия
— Я знаю. — Если я не найду какой-нибудь способ избавиться от этих Анаандер, и достаточно скоро, на дворцовой базе все погибнут. Я знала каждый миллиметр этого челнока, точнее, других таких же. Должно же быть что-нибудь, что я могу использовать, что-то, что можно предпринять. У меня по-прежнему есть пистолет, но мне будет так же трудно пробиться сквозь корпус, как и лорду Радча. Я могла бы вернуть дверь на место и дать ей войти в маленький, легко обороняемый переходный шлюз, но, если мне не удастся перебить всех… Однако я наверняка потерплю неудачу, если ничего не предприму. Я вытащила пистолет из кармана пиджака, убедилась, что он заряжен, повернулась лицом к переходному шлюзу и пристегнулась к пассажирскому креслу. Развернула броню, хотя она не поможет, если пуля из этого пистолета срикошетит в меня.
— Что ты собираешься делать? — спросил голос «Милосердия Калра».
— «Милосердие Калра», — произнесла я, подняв пистолет, — было приятно познакомиться с тобой. Не позволяй Анаандер Мианнаи уничтожить Дворец. Передай остальным кораблям. И пожалуйста, скажи этому невероятно, по-дурацки настойчивому пилоту катера убраться к дьяволу от моего переходного шлюза.
Челнок был слишком мал не только для генератора силы тяжести, но и для выращивания растений, чтобы производить собственный воздух. На кормовой стороне переходного шлюза, за переборкой был большой бак с кислородом. Прямо под тем местом, где ожидали три Мианнаи. Я прикинула углы. Лорд Радча снова выстрелила. Удар. На пульте вспыхнул оранжевый свет, и зазвучал пронзительный сигнал тревоги. Пробой корпуса. Четвертая лорд Радча, увидев, что из корпуса потекла струя мелких ледяных кристаллов, расстегнула крепления, развернулась и стала двигаться назад, к переходному шлюзу, я видела это на мониторе. Она двигалась медленнее, чем мне хотелось, но в ее распоряжении — все время мира. Спешила я. Катер завел свой маленький двигатель и убрался с дороги.
Я выстрелила в бак с кислородом.
Я думала, что потребуется несколько выстрелов, но мир мгновенно перевернулся, все звуки исчезли, вокруг меня возникло облако замороженного пара, которое затем рассеялось, и все закрутилось. Язык покалывало, слюна в вакууме выкипала, и я не могла дышать. Десять, может, пятнадцать секунд я буду в сознании, а через две минуты умру. Все тело болело — ожог? Еще какое-то ранение — несмотря на броню? Не имеет значения. Я наблюдала, вращаясь, и считала лордов Радча. Одна — скафандр пробит, кровь выкипает сквозь дыру. Другая — с отрезанной рукой, явно мертва. Это две.
И еще половина. «Считается за целую», — подумала я, и получилось три. Одна осталась. Перед глазами все стало красным и черным, но я видела, что она все еще висит на корпусе челнока, по-прежнему в броне, в стороне от взорвавшегося бака.
Но я всегда была прежде всего оружием. Машиной для убийства. В то мгновение, когда я увидела все еще живую Анаандер Мианнаи, я бессознательно навела на нее пистолет и выстрелила. Я не увидела результата выстрела, не увидела ничего, кроме катера, мелькнувшего серебристой вспышкой, и после — черноты, а потом потеряла сознание.
ГЛАВА 23
Что-то жесткое и извивающееся поднялось в моем горле и полезло из него, меня стошнило, и я судорожно вдохнула. Кто-то держал меня за плечи, сила тяжести тянула вперед. Открыв глаза, я увидела поверхность медицинской койки и плоский контейнер со спутанным клубком зеленых и черных усиков, покрытых желчью, усики пульсировали и колыхались и вели в мой рот. Очередной приступ тошноты заставил меня закрыть глаза, и эта штуковина, выйдя из меня, плюхнулась в контейнер. Кто-то вытер мне рот и, повернув, уложил. По-прежнему дыша с трудом, я открыла глаза.
Рядом с койкой, где я лежала, стояла врач, и покрытая слизью зелено-черная штука, которой меня только что вырвало, свисала из ее руки. Нахмурившись, она внимательно ее рассматривала.
— Выглядит хорошо, — заключила она и бросила ее назад в контейнер. — Это неприятно, гражданин, я понимаю, — сообщила она, по всей видимости, мне. — Твое горло будет саднить несколько минут. Ты…
— Чт… — попыталась я заговорить, но меня снова стошнило.
— Тебе пока не стоит пытаться говорить, — сказала врач, в то время как кто-то — другой врач — снова меня повернул. — Ты уцелела чудом. Пилот, что тебя привезла, подобрала тебя как раз вовремя, но у нее имелся только базовый набор средств для оказания первой помощи. — (Тот дурацкий, упрямый катер. Должно быть, так. Она не знала, что я — не человек, не понимала, что спасать меня бессмысленно.) — И она не могла доставить тебя сюда сразу, — продолжила врач. — Мы несколько волновались. Но легочный восстановитель полностью вышел, и показания — хорошие. Не исключены повреждения мозга — но самые незначительные, хотя ты в течение некоторого времени, возможно, будешь чувствовать себя не в своей тарелке.
Это показалось мне забавным, но ощущение тошноты утихло, и мне не хотелось снова испытать его, поэтому я сдержалась. Я не открывала глаз и лежала как можно спокойнее, пока меня приподнимали и снова укладывали. Если бы я открыла глаза, мне бы захотелось задавать вопросы.
— Ей можно будет чаю через десять минут, — сказала доктор, кому — не знаю. — Пока — ничего твердого. Не говори с ней в течение следующих пяти минут.
— Да, доктор. — Сеиварден. Я открыла глаза, повернула голову. Сеиварден стояла возле моей койки. — Не говори, — сказала она мне. — Внезапная декомпрессия…
— Ей будет легче хранить молчание, — посоветовала врач, — если ты не будешь с ней разговаривать.
Сеиварден умолкла. Но я знала, что сделала со мной внезапная декомпрессия. Растворенные в моей крови газы вырвались оттуда, неожиданно и резко. Весьма возможно, настолько резко, чтобы убить меня, даже не принимая во внимание полное отсутствие воздуха. Но увеличение давления — скажем, при возвращении в атмосферу — отправило бы эти пузырьки назад в раствор.
Разница в давлении между моими легкими и вакуумом могла травмировать меня. А я была поражена, когда бак взорвался, и, поглощенная отстрелом Мианнаи, могла не выдохнуть, как мне следовало бы сделать. И это, вероятно, — наименьшая из моих травм, с учетом того взрыва, который вышвырнул меня в вакуум. На катере могли быть лишь самые элементарные средства для обработки таких повреждений, и пилот, вероятно, сунула меня в подобие отсека приостановки жизнедеятельности, чтобы я дожила до госпиталя.
— Хорошо, — сказала врач. — Будь умницей и помалкивай. — Она ушла.
— Как долго? — спросила я Сеиварден. И меня не стошнило, хотя горло саднило, как и обещала врач.
— Около недели. — Сеиварден подтянула стул и села.
Неделя.
— Я так понимаю, Дворец все еще на месте.
— Да, — ответила Сеиварден, словно мой вопрос был вовсе не дурацким и заслуживал ответа. — Благодаря тебе. Службе безопасности и портовой службе удалось перекрыть все выходы, прежде чем какие-либо другие лорды Радча выбрались на корпус базы. Если бы ты не остановила тех, кто успел раньше… — Она отвернулась. — Два шлюза вышли из строя. — Из двенадцати. Это породило колоссальные проблемы и здесь, и на других концах этих шлюзов. А корабли, оказавшиеся внутри, могли и не добраться до безопасного места. — Хотя наша сторона победила, и это хорошо.
Наша сторона.
— Я тут ни на чьей стороне, — заметила я.
Откуда-то из-за спины Сеиварден извлекла чашку чая. Она ударила ногой по чему-то подо мной, и кровать медленно наклонилась. Сеиварден поднесла чашку к моим губам, и я сделала маленький, осторожный глоток. Это чудесно.
— Почему, — спросила я, сделав еще один глоток, — я здесь? Я понимаю, почему тот идиот, который притащил меня сюда, сделал это, но почему врачи со мной возятся?
Сеиварден нахмурилась.
— Ты это серьезно?
— Я всегда серьезна.
— Это верно. — Она встала, открыла выдвижной ящик и вытащила одеяло, которое положила на меня и тщательно подоткнула вокруг меня, скрыв обнаженные руки.
Не успела она ответить на мой вопрос, как в маленькую комнату заглянула старший инспектор Скаайат.
— Доктор сказала, что ты очнулась.
— Почему? — спросила я. И в ответ на ее озадаченное выражение лица добавила: — Почему я очнулась? Почему я не умерла?
— А ты хотела? — спросила Скаайат, которая, похоже, так и не поняла меня.
— Нет. — Сеиварден предложила мне чаю, и я отпила, сделав глоток больше, чем прежде. — Нет, мне не хотелось быть мертвой, но, сдается, слишком уж много возни, чтобы оживить вспомогательного компонента. — И это жестоко — вернуть меня только для того, чтобы лорд Радча могла отдать приказ меня уничтожить.
— Я не думаю, что кто-нибудь здесь думает о тебе как о вспомогательном компоненте, — заявила старший инспектор Скаайат.
Я посмотрела на нее. Она казалась совершенно серьезной.
