Владимир Марышев - Конец эпохи
– Не вполне уверен, но это, кажется, Памела. Или Пенелопа?
– Полли. Просто Полли. Небольшая холодная планетка, полностью покрытая водой. Больше четверти поверхности занимают ледяные шапки. Атмосфера довольно разреженная. В ней много всякой гадости, но есть и кислород. Причем в изрядном количестве.
– Кислород? Но тогда, надо думать, и жизнь?..
– Совершенно верно. И жизнь. Многочисленные водоросли, включая гигантские. Ими, как водится, кормятся различные животные организмы – порой тоже внушительных размеров.
– Да-да, теперь припоминаю, – сказал Родриго. – Слышал кое-что. Например, про исполинских скатов. Не ошибаюсь?
– Нет. Скаты, пожалуй, главная здешняя достопримечательность. Сейчас я вам покажу одного. Полюбуйтесь!
Камера нырнула вглубь, и Родриго увидел огромную крапчатую тушу, напоминающую ромб с воткнутым в один из тупых углов длинным голым хвостом. Любоваться, в сущности, было нечем: Родриго привлекало движение, а скат почти не подавал признаков жизни. Он неподвижно висел в толще воды, уткнувшись мордой в массу темных водорослей, и только слабое подрагивание этого бесформенного клубка говорило о том, что ленивая тварь изволит кушать.
– Не впечатляет? – спросил Воич.
– По правде говоря, нет. Кто это снимал? Парни Сергачева? Разве они еще там?
Генерал покачал головой:
– Нет. Планету признали бесперспективной. Воздух – отрава, вода – тоже, полезных ископаемых – никаких. Полли вызвала у ученых еще меньший интерес, чем Камилла. Здесь давно не держат никакого персонала – станцию обслуживают автоматы. Время от времени в атмосферу запускаются зонды, а океан изучают глубоководные киберы. Собранная информация передается на Землю крайне редко. График допускается нарушить лишь в том случае, если что-нибудь стрясется. И вот стряслось. Смотрите!
Скат уже исчез. В поле зрения камеры несколько раз попадали скопления какой-то мелюзги, похожие на клубящиеся облачка; затем она глянула вверх и нацелилась на студенистую лепешку с идеально ровными краями. Эта штука, слегка вогнутая, напоминала большую тарелку, перевернутую вверх дном. Она плавно покачивалась на поверхности воды; в такт набегающим волнам мерно вздрагивали радиально разбегающиеся из-под «крыши» бахромчатые щупальца. Их было десятка полтора, и почти все, кроме трех, едва достигали краев «тарелки». Зато эти три продолжались, преобразуясь в длиннейшие беловатые жгуты. Они уходили вниз, но под небольшим углом – очевидно, лишь в силу неизбежного провисания.
– Ну каково? – спросил Воич. Родриго потер подбородок.
– На первый взгляд, ничего особенного. Океан богат живностью, и я сказал бы, что это обычный водный организм – местная медуза или что-то вроде того. Но жгуты… Как я понимаю, у каждого на конце – по такой же медузе?
– Да, и вы сейчас в этом убедитесь.
Камера проследила за одним из жгутов. Через несколько десятков метров он стал совсем тонким – настолько, что без подсветки кибера пропал бы из виду. Родриго представил, какое чудовищное натяжение должна испытывать эта нескончаемая нить: казалось, она порвется, стоит проплывающей мимо рыбешке задеть ее хвостом. Однако поблескивающая в свете прожектора струна была сработана на совесть. Дойдя до низшей точки, она начала так же полого подниматься вверх и наконец соединилась с другой «тарелкой».
– Ясно… – сказал Родриго. – Тул верен себе, хотя оказался изобретательнее, чем я думал. На этот раз не кустики, а медузы…
– Да еще какие! Наши биологи в один голос заявляют, что их строение уникально.
– Уже успели изучить строение?
– Пока еще не в полной мере – только по данным, которые переслали на Землю автоматы. А автоматам исследовательский зуд не присущ: они даже к гуманоиду подойдут с той же меркой, что к дождевому червяку.
– Ну уж…
– Ладно, шучу.
– Значит, Тул для каждой планеты выбирает свою тактику?
– Ну тактика-то, как видите, одна и та же. А вот варианты… Их у него в запасе, наверное, бесчисленное множество. Я даже могу предсказать, как он поступит, собравшись пожрать какой-нибудь газовый гигант вроде нашего Юпитера. Но вернемся к Полли. Не сомневаюсь, что «медузы» – временные образования. Рано или поздно Тул «выпьет» всю воду, обнажится кора, и тогда на смену этим студенистым блюдцам придут некие кристаллические структуры – возможно, похожие на уже знакомые вам кустики. Они отрастят корни, и дальше всё будет так же, как на Камилле.
– Точно так же? Постойте! На Камилле он вырастил передатчик – тот самый, что оказался нам не по зубам. А здесь?..
– Всё аналогично – разумеется, с поправкой на местные условия. Сейчас вы в этом убедитесь. Вот последняя картинка.
Родриго увидел выступающий из воды огромный купол, такой же полупрозрачный, как «тарелки». Только он, несмотря на волны, стоял незыблемо, словно набалдашник исполинского жезла, намертво вбитого в океанское дно.
– Представьте, эту махину ничто не держит, – словно угадав мысли собеседника, сказал Воич. – Жгуты – не в счет. И тем не менее она жестко ориентирована – продолжение ее оси проходит строго через центр планеты.
– Ее стабилизирует какое-то поле? – догадался Родриго.
– Мощнейшее поле, Кармона. Мощнейшее! – Генерал оживился. Как любой военный, он не мог не испытывать почтения перед величием превосходящей силы, хотя и обязан был любым способом сломить ее. – Каким-то образом оно привязано к магнитным линиям Полли. Можно сказать, оба поля сцепились, как атомы металлов, образующие сплав, и вморозили эту болванку, – он кивнул на купол, – в определенный объем пространства Единственное, что ей остается, – вращаться вместе с планетой. Кстати, что это я всё показываю вам верхушку айсберга? Взгляните-ка!
Камера погрузилась в воду, и Родриго увидел «болванку» во всей красе.
Это оказалась грандиозная штука – ее составляли многочисленные полусферы, насаженные через равные промежутки на общий ствол. Она не достигала дна, даже не протягивала к нему хотя бы тоненький корешок, но в горизонтальной плоскости была зафиксирована так, что, на первый взгляд, никакого поля и не требовалось. Из-под каждого купола выступали могучие щупальца; на концах они расщеплялись, образуя сотни, а может, и тысячи отростков, постепенно переходящих в знакомые беловатые нити. Подплыв поближе, кибер непременно запутался бы в этой густейшей паутине, поэтому он кружил поодаль, снимая морскую диковину во всех ракурсах.
– Черт! – вырвалось у Родриго. – Генерал, вы видите? У нее шестилучевая симметрия, как у Кристалла на Камилле!
– Вас это удивляет? Меня – ничуть. Должно же у творений Тула, пусть и столь непохожих, быть что-то общее.
– Тул… Мы говорим о нем как о существе-одиночке. Но почему не предположить, что это цивилизация и составляют ее шестилучевые или шестигранные организмы?
– Предположить можно что угодно, Кармона. Не исключаю, что всё окажется именно так, как вы говорите. Это далее наиболее вероятно. Тул – всего лишь удобное обозначение, и мы будем придерживаться его, пока не получим «портрет» нашего нового знакомого.
– И сколько ждать… «портрета»?
– Думаю, уже недолго. Вы, кажется, настолько зачарованы видом этого кишечнополостного, что совсем забыли о его назначении.
Умница Воич верно подметил. В отличие от Кристалла, следующее творение Тула действительно казалось живым, чем-то вроде гигантской сифонофоры, и требовалось некоторое психологическое усилие, чтобы протянуть от него нить в космическую бездну. Но признаться в этом Родриго не захотел.
– Почему же, генерал… Если принцип тот же, что на Камилле, значит, перед нами передатчик энергии. Он, наверное, уже работал. И автоматы, надо думать, определили, куда пошел луч. Значит, вы… Проблема решена?!
Воич смотрел на экран. На нем снова была надводная картинка, причем передатчик на этот раз снимали сверху. Свинцовые волны бестолково тыкались в купол, который медленно рос, пока Родриго не различил на самой его макушке какую-то неоднородность. Сначала она представлялась жемчужным пятнышком, затем превратилась в изящную шестиконечную снежинку. Еще несколько секунд – и снежинка оказалась торцом ажурного цилиндра… нет – плавно расширяющегося книзу усеченного конуса. Он то отчетливо просвечивал сквозь окружающую его стекловидную массу, то почти сливался с нею.
– Вот из этой штуки оно и стреляет, – сказал Воич. – Оно… Честное слово, Кармона, ни я, ни мои люди до сих пор не придумали, как ЭТО назвать. У одного шутника, правда, хватило фантазии на «водяной фаллос»… Ну да ладно. Я затрудняюсь сказать, решена ли проблема. Мы, правда, высчитали точку, где сходятся лучи. Ну и что? Совершенно пустой сектор, никаких небесных тел! Так что до «портрета» Тула пока еще далеко. На цивилизацию не тянет, разве что это микроскопические существа, вместо планет живущие на частичках межзвездной пыли.
