Роман Злотников - Генерал-адмирал. На переломе веков
Попытки контрбатарейной борьбы, предпринятые японскими артиллеристами, привели к тому, что японцы лишились семи батарей. Причем больше по японской дурости… или, вернее, приверженности уже явно устаревшей тактике. Конечно, японские артиллеристы методикой стрельбы с закрытых позиций владели довольно слабо, но выводить батареи к линии соприкосновения войск для стрельбы по противнику, не видимому даже оттуда… Похоже, японцам повезло, что они не задействовали все свои батареи. А то бы эта японская группировка лишилась вообще всей своей артиллерии. Что, впрочем, вскоре и произошло…
Третья атака состоялась через неделю — на другой укрепрайон, гораздо большими силами и по всем правилам прусской военной науки.[56] То есть массой войск с сильной поддержкой артиллерии, с запланированным охватом флангов и выходом в тыл. Спустя час после начала атаки, когда артиллеристам стало ясно, что пулеметы, которых тут было едва ли не в два раза больше, чем на первом укреплении (как только казачьи разъезды и авиация сообщили о концентрации японских войск около этого укрепления, Куропаткин приказал срочно перебросить туда еще пять пулеметных рот), вполне успешно справляются с плотными массами атакующей пехоты и надо только не опаздывать подливать воду в кипящие кожухи, артиллерийский огонь был перенесен на японские батареи, выдвинутые на прямую наводку. Особенно сильно они своей пехоте не помогли, поскольку, во исполнение моих указаний, основная часть укреплений представляла собой окопы, траншеи и пулеметные гнезда, расположенные на уровне земли, а одинокий люнет, который был построен, как мне кажется, скорее из ностальгии, чем по действительной необходимости, и который японские орудия сумели-таки разнести, был покинут гарнизоном уже после первого часа боя. Но после того как к вечеру бой утих, японцы недосчитались еще четырнадцати батарей. Ну, как организованной силы. Сколько там было уничтожено орудий и каковы потери личного состава, точно нам пока было неизвестно, но по прикидкам наблюдателей, японцы потеряли не менее трех четвертей артиллерийских расчетов и не менее половины орудий. Фланговый охват японцам удался, а вот атака с фланга — нет. Поскольку и там японцы наткнулись на уже подготовленные отсечные позиции, также в достатке насыщенные пулеметами и артиллерией. В итоге после третьей попытки японцы запросили перемирия и три дня под нашим надзором вывозили трупы с поля боя.
Всего в этих трех приграничных сражениях, по нашим оценкам, японцы потеряли более двенадцати тысяч человек только убитыми. Наши же потери, причем не только за время этих сражений, а за все время с начала войны к настоящему моменту составили около шестисот человек убитыми и двух тысяч ранеными. И мне такое соотношение потерь очень нравилось.
На море первое сражение между нами и японцами, закончившееся, можно сказать, ничьей, произошло 10 июня. Благодаря некоторому преимуществу в эскадренной скорости хода, более совершенным системам управления огнем и тяжелым снарядам дальней дистанции Гильтебрандт смог все сражение удерживаться на выгодной позиции, так что наши корабли почти не получили попаданий, в то время как японцы оказались весьма избиты, хотя и не потеряли ни одного корабля. Зато японцам удалось загнать нашу эскадру обратно в Порт-Артур. Короче — ничья. Но меня такой результат изрядно порадовал. Наши потери в личном составе были минимальными — шестеро убитых и сорок раненых; японские же превысили наши на порядок. А военного моряка надо учить от года до пяти в зависимости от специальности. Бывает, что и больше. Капитаном крейсера, скажем, становятся только после десяти-пятнадцати лет службы. Резерва же у японцев не было — в этой войне они задействовали всех. Так что на смену убитым и раненым в их команды придут практически неподготовленные люди, что заметно понизит боеспособность японских кораблей. Ну а главное — им еще потребуется вложиться в ремонт кораблей. Что ж, дай Бог, еще три-четыре таких боя — и экономика Японии не выдержит.
В общем, пока все развивалось просто отлично. В том числе и с моим здоровьем. Спустя шесть месяцев после покушения я уже чувствовал себя вполне оправившимся. Ну, не совсем, конечно, — кое от каких проблем мне, похоже, теперь не избавиться до конца жизни, например от хромоты, ограниченной подвижности левой руки и солидной покорябанности морды. Но по сравнению с тем, что было, когда я очнулся, да и с тем, что мне обещал после этого Боткин… Евгений Сергеевич и сам был немного удивлен, как быстро на мне все зажило. Впрочем, мы, Александровичи, все мужики крепкие, а я к тому же давно перестал позволять себе большинство излишеств. Мне тут непременно надо дотянуть годика хотя бы до 1920-го, вот и стараюсь…
— Значит, англичане атаковали буров первыми… — задумчиво произнес я, бросив взгляд в окно.
О как все интересно развивается-то. Черт, Кац, только неделю назад вернувшийся из САСШ, в связи с тем что у нас тут замаячил конец войны и надобно было срочно корректировать планы развития торговли и промышленности, сидит тут, а между тем в САСШ должна полным ходом разворачиваться многоуровневая финансовая операция. Причем… я на мгновение замер, пораженный пришедшей в голову мыслью, а затем в возбуждении вскочил:
— Так, Каца ко мне быстро!
— Сию секунду, ваше высочество! — ошарашенно проорал Непейвода и вымелся из кабинета.
Вот черт, как же мне не хватает Димы! Нет, лейтенант Непейвода был очень старательным, но ему сильно не хватало Диминого ума и кругозора. Вернее, мне не хватало его ума и кругозора…
— Яков, — начал я, едва Кац ввалился в мой кабинет, — слушай сюда. Буры наконец-то сцепились с англичанами. Так что срочно запускаем нашу операцию в САСШ. И в связи с этим у меня возникла такая мысль: что, если нам подсуетиться и сделать так, чтобы в САСШ наши акции выкупили банки, предоставившие заем Японии?
Кац несколько мгновений недоуменно пялился на меня, а затем на его лице нарисовалось понимание и он медленно кивнул. Потом хмыкнул. И нахмурился:
— На этом мы можем солидно недобрать.
— Солидно — это, в твоем представлении, сколько? — сварливо спросил я.
— Ну… миллионов семьдесят. Долларов, а не рублей. В рублях это будет сто…
— Знаю! — рявкнул я. — И что?
— Да ничего, — на этот раз сварливым был уже голос Каца, — кроме того, что мы потеряем деньги. Понятно?
Я молча смотрел на соратника, а Яков так же молча таращился на меня. Мы бодались взглядами около двух минут, после чего он отвел взгляд, тяжко вздохнул и произнес:
— Ладно, я попробую что-нибудь придумать. Но для этого мне надо срочно ехать в САСШ. И… мне нужны права командовать там твоими контрагентами.
— Ты имеешь в виду… — усмехнувшись, начал я, но Кац меня прервал, сказав с нажимом:
— Да, и ею — тоже!
— Командовать ею я и сам не могу. Мы — только партнеры, — примирительно произнес я. — Но я напишу Эшли письмо с просьбой прислушиваться к твоему мнению. Потому что ты делаешь то, что для меня очень важно. Пусть даже кое-что из твоих действий на первый взгляд может показаться нелогичным.
Кац буркнул:
— Ладно. Тогда я пошел собираться. Сможешь добросить меня чем-нибудь до Тяньцзиня?
— А может, лучше до Яньтая?
Он усмехнулся:
— Ну, если вам будет не трудно, ваше высочество…
Я кивнул:
— Хорошо, пойдешь на «Гремящем». Он сумеет обернуться туда-обратно, даже если всю дорогу будет идти полным ходом. А это всего максимум часа три в один конец. Но на всякий случай я пошлю с ним еще и «Бурлящий». Для надежности. О том, что подстрекать капитана «утопить какую-нибудь желтую макаку» не стоит, напомнить?
Перед Порт-Артуром маячили японские крейсера и миноносцы, но нашим истребителям миноносцев это никак не мешало, потому что ни японские «собачки», ни даже большинство японских миноносцев догнать наши корабли не были способны. А те, которые теоретически могли бы это сделать, не представляли для наших кораблей никакой опасности, поскольку наши истребители миноносцев обладали подавляющим огневым превосходством.
— Ну сколько можно напоминать-то? — с деланой обидой произнес Яков. — И было-то один раз всего, а упреков… — Посерьезнев, он закончил: — Мой бой меня по ту сторону океана ждет.
Я кивнул и, шагнув к соратнику, молча обнял его.
Проводив Якова, я уселся в кресло и задумался. Изначально моя идея состояла в том, чтобы сразу после начала Англо-бурской войны развернуть в американских газетах бурную компанию, возвеличивающую победы буров, и под этот шум максимально взвинтить стоимость акций Трансваальских золотых приисков (они котировались на американских биржах уже пять лет), после чего скинуть их по максимальной цене, заработав денег и попутно создав изрядную напряженность во взаимоотношениях британцев и америкосов. Поскольку вряд ли британцы позволят америкосам зарабатывать на золоте, которое они будут считать своим. И потому есть надежда, что получится такая долгоиграющая внутренняя англосакская свара. Золото — оно такое, имеет свойство ссорить людей ну просто напрочь. А в настоящее время Британия еще куда как круче САСШ, да и вообще самая сильная держава мира, хотя экономически они уже почти равны. Так что свара имеет шанс получиться действительно долгой. А то и вообще дойти до какого-нито конфликта.
