Леонид Кондратьев - Товарищ Ссешес
Усталый и вымотанный дроу возвращался домой. На первый взгляд затерянную в дикой Пуще маленькую полянку с кострищем, кухонный навес и пару импровизированных лавок из неошкуренных бревен сложно назвать домом. Это, конечно, если не принимать во внимание темных, до сих пор исходящих теплом стен коридоров, спускающихся глубоко под землю. Самозваный Глава Дома Риллинтар, как настоящий дроу, жил в норе, но не в сырой и мрачной норе, в которой нечего есть и не на что сесть. А в мрачной, сухой и очень даже удобной норе. Во всяком случае, запасы мебели по заказу Ссешеса Дух Чащи обеспечил. Так что, на взгляд самого дроу, это место было именно домом. Знакомая темнота и тишь коридоров, гулкое эхо, отражающееся от стен и свободно гуляющее по паутине освобождаемых от остатков фунта проходов. Все это было так по-домашнему уютно, что дроу уже не раз неосознанно кидал заклятия обнаружения ловушек.
Тогда же. Ссешес Риллинтар
Не получилось, и Ллос с ними. Попробуем подойти к проблеме с другого края. В любом случае до весны при самом пессимистическом раскладе военных действий рычагов давления у Дома СССР на Дом Риллинтар не будет. Кроме устранения меня любимого. Но в этом случае они получат махонький подарок в виде недружественно настроенного Духа Чащи. И для того чтобы понять, кто или что это такое, а также чем грозит, у хумансовских аналитиков просто не будет ни времени, ни данных. Времени ни у меня, ни у Москвы в запасе практически нет. Не уверен, что появление страны чудес в немецком тылу слишком уж повлияло на ход истории, даже с учетом последних диверсий на путях сообщения и поставок алхимических препаратов. Максимум, к чему это все привело, — к небольшому замедлению немецкого наступления. Из этого можно сделать вывод, что пока СССР просто не до меня, но в будущем возникнут как минимум две узловые точки: первая — во время обороны Москвы и общей паники, которая охватит руководство, могут попытаться воплотить в жизнь классическую мысль: «Да не доставайся же ты никому!» — и отправить ликвидаторов. Вторая — в случае положительного развития весенней кампании, фантастического везения и выхода частей нашей армии к границам Пущи, возможна попытка захвата меня, плавно переходящая в попытку устранения. Именно поэтому необходимость держать за спиной дубинку поувесистей становится все более и более жизненной. Хочется, конечно, и рыбки… и косточкой того… не подавиться. Мозг уже пухнет! С одной стороны, интеграция или сосуществование в человеческом обществе стратегически необходимы. Тот, кто сказал, что друга нужно держать близко, а врага еще ближе, несомненно, был гением. С другой стороны — самолично вешать себе на шею ошейник? Все существо восстает против такого. Даже шелковая удавка остается удавкой. Но по-другому просто не получится — рано или поздно хумансы додумаются до атомных игрушек, и тогда в проигрыше останутся обе стороны.
Задумавшись над этой проблемой, не заметил, как остановился и уже минуты полторы пялился на ветку орешника. С отрешенным видом ковырнул когтем кору и на автомате отшатнулся от холодного душа из утренней росы. Бррр!!!
В общем, что противопоставить в случае глобальной бойни «все против всех» в загашнике имеется. Только вот не хочется этого делать, очень не хочется. Стратегическое окно этого средства составляет примерно два-три года. Позже его применение ничем хорошим по отношению к Дому Риллинтар не закончится. Пока две противоборствующие силы заняты друг другом, распространение с перелетными птицами немного модифицированных «частичек жизни», как высказался Леший, по территории земного шарика — в принципе осуществимая задача. Списать эпизоотии на стихийно возникшее в биологическом котле африканского континента новое заболевание и таким образом прикрыть начальный период распространения, конечно, можно. Только вот если правда когда-нибудь всплывет… Да и с вирусами Дух Чащи, по его собственным словам, работать так и не научился, бактерии — еще куда ни шло, хоть и с трудом, большим трудом, практически методом высокохудожественного научного тыка. Плюс для опытов биомассу где-то брать придется, и, скорее всего, в значительных количествах. В общем, тот еще геморрой…
Н-да-а-а… Зря я вообще вылезал из тени. Получил на свои длинные уши проблемы в отношении руководства Дома СССР. Даже объяснять смысла нет — индивидуализм в этом обществе не особо приветствуется. В головы хумансов еще не скоро просочится еретическая мысль, что власть для мага и власть в понимании управленческой верхушки человеческого Дома — это два разных определения. И личное могущество, путь к которому лежит сквозь тернии открытий, ошибок и откровений, пьянит гораздо сильнее и слаще. После определенного порога маг уже самодостаточен и неуправляем. Именно поэтому в человеческих королевствах существуют магические гильдии, мертвой рукой сжимающие любые ростки индивидуальности. Впрочем, в эльфийском и темноэльфийском обществе поступают практически так же, только удавка помягче и более незаметна — магическая клятва верности, приносимая при начале обучения, держит гораздо сильнее кандалов из хладного железа.
Способы обойти клятву, конечно, есть, за многие тысячелетия пытливые умы, пойманные в сети общества, придумали их немало. Но практически все ведут или к утере Дара, или к перерождению организма. Не с пустого места гильдии так ненавидят личей и с неохотой обучают некромантов.
Вот и получается, перспективы развития сумасшедшие. Но для их реализации необходима научная школа, позволяющая собрать в горсть все обрывки знаний, наполняющих мою голову, и сделать на их основе рывок, оставляющий за бортом догоняющих. Критически оценив ситуацию, уже давно пришел к выводу, что при своем текущем уровне даже на подмастерье не тяну. Так, недоучившийся ученик. Базис знаний практически отсутствует, только практические навыки без теоретической привязки. Выезжаю на смежных областях знаний и стыке человеческой науки и магии. Но такое состояние не может длиться вечно. Ведь люди — любопытные и пронырливые создания, рано или поздно, с моей помощью или без нее, все равно получат в свои загребущие руки такую силу, как магия. И уж тогда — даже с серьезной форой и краплеными картами в виде длительности жизни, — боюсь, через два-три столетия догонять буду уже я.
Поэтому и считаю, что если не можешь прекратить грядущие перемены, возглавь их. И тогда! На что способны пытливые советские инженеры, на одном голом энтузиазме изобретавшие, собиравшие и запускавшие в серию удивительные конструкции, поражающие весь мир даже после развала СССР! Ведь неспроста посол Японии озвучивал вроде бы заманчивое предложение — купить базу данных отказов по авторским свидетельствам. На что ему показали хорошую такую, упитанную дулю. И правильно, кстати, сделали — в этой шелухе и отработке мыслительных процессов всей великой страны до сих пор скрываются никем не оцененные бриллианты, ждущие уверенной хозяйской руки, чтобы засиять на небосклоне, удивляя окружающих.
Деньги, слава, власть… все это лишь костыли, подпорки, помогающие карабкаться по крутой пирамиде, постигая самый коварный и желанный наркотик… То, что заставляет дрожать от вожделения кости личей, чешую драконов, мягкие, кажущиеся неопасными пальцы хумансов, — знания! Только знание, в какой бы форме оно ни представлялось, оправдывает столетия существования, зовет к новым свершениям и горизонтам. Облекаясь в тома трудов и исследований, весомым подтверждением величия и страсти ложатся они в закрома разума.
Почему-то надолго застывший все у того же отдельно стоящего побега орешника дроу откинул капюшон и медленно, с наслаждением потянулся. Маска задумчивого недовольства, еще недавно проглядывавшая сквозь показное спокойствие на застывшем лице, медленно сменилась на осторожную, чуточку сонную улыбку. Густой утренний туман, обеспеченный близостью грунтовых вод и находящимся неподалеку болотом, уже давно растаял под утренними веселыми лучиками солнца, заставляющими командира немного недовольно морщиться, и мелкие, сияющие драгоценными камушками капельки росы праздничными искрами расцветили окружающее. Может, поэтому, а может, и из-за бессонной ночи, похоронившей результаты многодневных трудов, Ссешес не сразу отвлекся от утреннего великолепия и обратил внимание на тихие, практически неслышимые шаги. Стелющаяся мягким шагом Ва Сю медленно, как будто неохотно, приближалась к дроу. Падающие сквозь кроны пятнышки света скользили по затянутой в шелковое платье фигуре, пробивались сквозь воздушную копну волос, подсвечивали темные кончики прядущих в неуверенности и страхе ушей. Напряжение, буквально витающее вокруг кицуне, было практически видимым. Оттенки каких только чувств не мелькали в глубине напряженных, внезапно ставших незнакомыми глаз. Взгляд сам собой задерживался то на учащенно бьющейся жилке, чуть проступающей на мраморной белизне кожи, то на тонких, изящных пальцах, нервно теребящих короткий подол. Шаг… еще один… и вот в окружении звуков просыпающегося леса застыли две фигуры… И воздух загудел в предвкушении еще не сказанных слов… и затих шелест листвы… только какая-то птаха во внезапно наступившей тишине как будто по инерции подавилась сдавленным чвирком…
